Небесный остров

Взглянула на Крамаренко испуганно. Однако тот ни слова упрека ей не сказал – обратился к Полуянову. Произнес со значением:

– Видите. Мы тут все одной семьей живем.

Шепнул в самое ухо:

– Завтра! В одиннадцать вечера! – И беспечным тоном закончил: – Не хочет, Марь-Петровна, мой племянничек даже чаю попить. На море спешит. Что ж. Дело молодое… Иди, иди на пляж! Развлекайся, купайся!

И буквально выпроводил его.

Что Диме оставалось?

Только ждать до завтра. И надеяться, что Крамаренко психически сохранен. И действительно покажет ему нечто исключительное. А пока…

Но едва начал в уме прикидывать свои дальнейшие действия – затрезвонил мобильник. Надюха.

Совсем не до нее сейчас.

Однако не сбрасывать же звонок! Нажал на прием:

– Привет! Ну ты как?

И услышал смущенный голос подруги:

– А я уже в самолете сижу.

– Вот это да! – вырвалось у него.

– А ты меня не ждешь? – обиженно пробормотала она.

– Нет, нет, что ты! Я имел в виду: как быстро у тебя получилось! Молодец!

Говорил – и сам не знал, радоваться или расстраиваться. Надюшку увидеть, конечно, хотелось. И самолюбию льстило – едва из Италии вернулась, сразу помчалась по его душу. Но, с другой стороны, у него самая работа! Да и во второй раз за день тащиться в краевой центр, встречать ее, совсем не прельщало. Сто двадцать километров в один конец да по перевалам!

Полуянов вздохнул.

Если он уже сейчас весь в сомнениях – что ж будет, коли Надька законной супругой станет?

* * *

Надя выключила телефон, пристегнула ремень и вздохнула. Самолет торопливо – будто тоже спешил на море – покатился к взлетной полосе. Малышня (пока рассаживались да ждали неизвестно чего, юные пассажиры совсем извелись) радостно загалдела. А Митрофанова, наоборот, понурилась. Правильно ли делает, что по первому свистку бросается в Димины объятия? Еще подумает Полуянов, будто она в Италии совсем успеха не имела. Хотя на самом деле ничего подобного! Надя и представить не могла, насколько европейцы хорошо воспитаны и галантны. И любят русских девушек. Причем не юных свистушек и не красоток роковых – но самых обычных, тех, кто на родине давно записан в неликвид. Как ее итальянский поклонник, Марио, сказал:

– На фотомоделях женятся только дураки. А мне нужна жена обязательно умная, с образованием.

И посмотрел на Митрофанову со значением.

И держать себя итальянские мужчины умеют так, что чувствуешь себя принцессой. Всегда и комплимент, и подарочки, и, главное, пронизывающие, влюбленные взгляды.

Излишне рациональны, конечно. Марио Наде все свои планы озвучил: квартиру пока снимать, с ребенком не торопиться, машина – обязательно малолитражка, в отпуск – в Хорватию, там дешево.

– Зато лет через семь купим с тобой дом на Сицилии! И родим малышей. Сначала мальчика, потом девочку!

– Чего ты ломаешься? Соглашайся! – недоумевала Катюха. – Или он тебе не нравится совсем?

Да в том и дело, что нравился. Спокойный, надежный, неглупый. Надя с Марио часами болтали о книгах, музыке, театре, просто о жизни – и не скучно было.

Но только с итальянцем ей просто хорошо.

А с Димой она голову теряет.

* * *

– Привет, привет! Ой, опять цветочки? И конфеточки?! Ну, спасибо тебе. Кофе будешь? Как всегда, некогда – только взглянуть? Ну, смотри. Только никого интересного нет. Эти все из Ростова, деляги. Дальше – Рязань, Казань, глубинка, короче. А из Москвы вообще только пятеро. И самые такие… обычные. Фамилии посмотреть? Да говорю тебе: неизвестные фамилии. Вот гляди: Семеновы, муж и жена, Тарасюк, Гаврилина. И еще, он один жил, какой-то Полуянов. Как зовут? Сейчас гляну. Дмитрий Сергеевич. Место работы? Не указал. Выглядит? Ну, нормально. Молодой такой мужчина, обаятельный. На Домогарова молодого чем-то похож. А сегодня вечером к нему девица приехала. Скромненькая такая. Не жена, нет. Фамилия Митрофанова.

* * *

Вечер прошел волшебно.

Дима хотя и усталым выглядел и, пока ехали из аэропорта, зевал всю дорогу, но в гостинице налетел на нее, аки дикий зверь. Никакого сравнения с робкими прикосновениями итальянца, его осторожными поцелуями.

Полуянов без церемоний сорвал с подруги элегантный клетчатый сарафан с оборками (приобретала, между прочим, на Монте Наполеоне!), вдавил ее в кровать так, что пружины в спину впились, шепнул в ухо непристойность (всегда в постели выражался, как грузчик).

И Надя поняла – она просто счастлива.

Хотя номер, конечно, совсем не чета элегантной итальянской гостинице. Да и Полуянов (едва утолил свою страсть) заговорил с ней суховато:

– Сегодня в ресторан тебя, конечно, свожу. А завтра уж сама развлекайся. А то у меня дел выше крыши. Ничего. Море рядом. Найдешь.

Дима весь в этом: сам приглашает – но вроде и не рад. То любящий, то равнодушный.

Но только ни с какими итальянцами его не сравнить.

* * *

На следующий день

Владения, где жила семья погибшей Лиды Корсаковой, Полуянов описал бы одним словом: бардак. Уже от калитки начиналась мешанина из сломанных детских игрушек, гаечных ключей, треснутых цветочных горшков, старой обувки, обрывков газет, гнилых яблок. Посреди этого бедлама без призора ползали двое одинаково чумазых малышей – кажется, близнецы, не старше года. А мальчики или девочки – Дима не понял. Стол под виноградом покосился, крыльцо перед домом провалилось.

«Алкаши, что ли, беспробудные?»

Хотя нет, вроде не пьяные – по крайней мере, сейчас. Папаня, весь в машинном масле, возится с безнадежно ржавым мотоциклом. Женщина в неопрятном платье печет в летней кухне блины – дверь нараспашку, видно, как масло брызжет, летит во все стороны.

Тощая, всклокоченная собака при виде Полуянова залилась отчаянным лаем. Малышня на полу осветилась беззубыми улыбками. Мужчина отер руки о грязные шорты, отложил инструменты, поднялся ему навстречу. Хмуро спросил:

– Чего тебе?

– Поговорить. – Полуянов бесстрашно отпихнул ногой собачонку. Улыбнулся ползункам. Спросил у отца: – Сколько им?

Однако светской беседы тот не поддержал. Отодвинул ногой детей (получилось немногим ласковей, чем Дима обошелся с собакой), преградил журналисту путь во двор.