Полёт сокола. Похищенная

– Как? – с любопытством спросила Ольга. – Я на камушке стояла, моих следов здесь нет.

– А вот как! – и показал на что-то почти невидимое, на прозрачную искорку в песке.

Ольга пригляделась и увидела крошечную прозрачную бисеринку; должно быть, оторвалась от вышитого сапожка.

– Какой глазастый! – восхищённо заметила княжна. – А меня так научишь?

– Могу. Но зачем тебе? – с сомнением спросил Радим.

Именитые не высматривают следы на влажной земле и у водопоев. Они охотятся с соколами, устраивают конные облавы. Им охота не хлеб насущный, а развлечение. А надобно знатным что-то на земле прочитать, так позовут следопыта.

– Хочу понимать все знаки, сколько их есть на свете, – сказала Ольга не без вызова. – Знаешь, как досадно, когда что-то написано, а прочитать не можешь? Другие могут, а ты нет. Обидно!

Княжна сорвала с берёзы сухую ветку и нарисовала на песке три черты домиком.

– Вот что это? – спросила она.

– Не знаю, – признался Радим.

– Это ромейский знак «альфа». Я все ромейские знаки знаю, – похвасталась она.

Радим пренебрежительно поглядел на чужеземный знак на песке.

– Ромейские руны… Слыхал. Не трать время, – посоветовал он. – Пустые они.

– Почему это? – удивилась Ольга.

– В них нет силы. Варяг Сивард рассказывал, был у него раб из ромейских жрецов. Всё что-то бормотал по-своему да руны на обрывке кожи чертил. А потом взял да и помер. Не очень-то руны ему помогли! – Радим хмыкнул, подумал немного и добавил:

– Зато уж кто силён в рунах, так это нурманские да ваши варяжские колдуны и ведьмы! Видела, у Сиварда весь щит тайными знаками расписан? Он давеча хвастался: одна руна силу и крепость даёт, другая – меткость, третья в бою защитит.

– Не защитит, – насмешливо возразила Ольга. – Уж не знаю, кто Сиварду щит расписывал, только дурень этот начертал «эйваз», руну защиты, неумело да кособоко. И получилась у него совсем другая руна – «град», знак погибели и разрушения. Не думаю, что такая руна щиту поможет. Да и хозяину тоже.

Радим глянул на Ольгу уважительно и даже с опаской, как на чародейку.

– Ты и варяжские руны знаешь?!

– А то! – гордо кивнула Ольга. – С детства учили. Олег Киевский как узнал, что я обучаюсь грамоте у моравских монахов, умею говорить по-ромейски да по-нурмански, восхитился. Так и сказал батюшке: «Ну и сокровище у тебя растёт, Вардиг!»

– Олег? Князь-правитель Киева?!

– Он самый! – подтвердила княжна. – Мы с батюшкой были у него в гостях. Батюшка о делах с ним разговаривал, а я по сторонам во все глаза смотрела. Какие там палаты – каменные! В окнах цветная слюда! На одной стене лев нарисован, морда у него как человеческое лицо…

– И князя Игоря, наследника, видела? – спросил Радим.

– Нет. Он на охоте был…

Радим задумчиво поглядел на княжну, невольно вспомнив, что говорили между собой воины-варяги: «Олег Киевский властью делиться не желает. Рюрика, князя покойного, волю не чтит, удачу сына своего Игоря себе забрал».

«Какое мне дело до князей, – подумал Радим ожесточённо. – Нас, лесовиков, это всё не касается».

В дружину-то его всё равно не возьмут…

– А тот кусок кожи, на котором монах руны чертил, Сивард куда дел, не знаешь? – спросила Ольга, палочкой рисуя рядом с ромейской руной другую.

– Почём я знаю? Сожгли, наверно, а пепел в реку выкинули.

– Жаль. Я бы глянула, что он там начертал. Ромейские знаки не только для ворожбы. Ими можно записывать разные истории, передавать послания…

– Как это?

– Как бы объяснить-то… Вот ты видишь след, значит, тут кто-то побывал. Вот тебе и послание.

– Следы-то все разные, а руны – одинаковые, – возразил юный охотник. – Не понимаю.

– Ну и ладно, – отмахнулась Ольга. – Пошли в пенёк ножички покидаем?

Но тут на берег пришла холопка Ольги – чудинка Дайна:

– Госпожа, ужин поспел!

Глава 2. След на песке

Последние лучи солнца скрылись за лесом. Сразу похолодало, воздух зазвенел от комаров. Все, кроме дозорных, укладывались спать, а Ольга засиделась возле костра. Она смотрела на огонь и думала, что удивительное путешествие в Киев заканчивается и впереди – обычная жизнь… Когда ещё доведётся попутешествовать? Разве что когда замуж отдавать будут. А потом – сиди в терему, никуда ни ногой!

Ольга упрямо нахмурилась. Женская доля её не пугала, но и не радовала. Мужние жёны до самой старости заняты только домом да воспитанием детей. Понятно, у знатных и дом побольше, и дела тоже, но всю жизнь одно и то же. Вот и матушка Ольги так и живёт. Всё хозяйство на ней. И Ольгу тому же учит. Тут уж ничего не поделаешь, надо.

Но хуже всего – рукоделие. Например, прясть.

Прясть! Ольга поморщилась. Ничего более скучного она и представить себе не могла. А первый спрядённый ею колючий моток всё равно пришлось пустить по воде – отдать в дар Мокоши, всеобщей матери.

– Мокошь так же сидит в своём облачном терему в небесном Ирии и прядёт нити наших жизней, – объясняла матушка. – А потом из них ткёт многоцветный ковёр Судьбы. Поэтому прядение – ремесло священное. Когда научишься прясть, займёшься ткачеством во славу богини…

Но Ольга ни прясть, ни ткать не хочет! Куда интереснее учить буквы, скакать на коне, самой править лодочкой-плоскодонкой и путешествовать по чужим землям. Княжне хочется узнать всё, а особенно то, чего нельзя.

– Почему так несправедливо? – пробормотала она, покосившись на варягов. – Мужам – война, странствия! А жёны сидят всю жизнь в терему…

– Тебе ли, боярышня, о том сокрушаться? – укоризненно отозвался Сивард. – Понятно, будь ты хоть княгиня, а женский удел тот же. Но пока князь в военном походе или на полюдье, кто управляет его уделом? Жена и никто другой!

– Может, я тоже хочу в поход… – проворчала Ольга.

Бразд, молодой варяг, только в прошлом году поступивший на службу к Вардигу, засмеялся:

– Ты, никак, за князя замуж собралась, дева?

– А за кого ж ещё? – гордо вскинула голову Ольга. – Мой прадед Гостомысл Ладогой ещё до Рюрика правил! Дед мой Трувор, родич Рюриков и ближник, Изборск и Плесков в княжение от Рюрика получил! Мои родичи в Киеве и Новом Граде правят!

Бразд усмехнулся: