Серебряная пуля в сердце

– Нет, – она почувствовала, как щеки ее снова запылали.

– Людмила, маленькая ложь рождает большое недоверие. Вы понимаете, о чем я?

– Послушайте, оставьте уже меня в покое! Вы не следователь, вы просто адвокат, который пытается за деньги что-то там выяснить… Это не профессионально по меньшей мере. Занимайтесь лучше своими прямыми обязанностями, защищайте преступников. Не знаю, сколько стоят ваши услуги, но мне все равно жаль тех денег, которые мой бывший муж дал вам. Лучше бы он потратил их на детей, чем гоняться за призраками. Может, я и покажусь вам жестокой, но повторю то, что не единожды говорила Дмитрию: Стеллу уже все равно не вернуть. Живые должны думать о живых. Вот так-то вот!

Она дала понять Травиной, что разговор закончен. Лиза поднялась. От ее прежней, наверняка дежурной улыбки не осталось и следа. Ее лицо выражало крайнюю степень разочарования. Людмила же мечтала только об одном – чтобы она поскорее ушла. Уж слишком подозрительная она была. Ну и что, что адвокат? Не случайно же Дмитрий обратился именно к ней, может, она знает что, может, у нее связи в прокуратуре! В любом случае Дмитрий не такой человек, чтобы сорить деньгами. Может, он, конечно, и занимается любимым делом, но денежки ему достаются трудом. Кто знает, может, он ночами трудится над своими картинами, чтобы заработать. Да и к первому попавшемуся специалисту, который мог бы ему помочь в поисках убийцы сестры, вряд ли обратился бы. Сначала бы все узнал, выяснил, можно ли довериться частному детективу и следователю или адвокату, а уж потом раскрыл бы душу, а заодно и кошелек.

Людмила ждала от Травиной прощальной колкости, комментария, какой-нибудь хлесткой и угрожающей фразы, типа «Я с вами не прощаюсь» или «Мы еще увидимся», но ничего подобного не последовало. Лиза на пороге даже улыбнулась ей, мол, извините, у меня работа такая. И ушла.

Людмила вошла в кухню, где за столом ужинали дети.

– Ма, что ей надо было? – нахмурив брови, спросила Маша. Она стала совсем взрослая, и взгляд у нее был далеко не детский. Словно за то время, что она страдала из-за своей неразделенной любви к парню, стала старше на целую жизнь. А еще она словно что-то почувствовала или же что-то знала?

– Ладно, я пойду, – Гриша одним большим глотком допил чай и поднялся со своего места. – Если бы вы только знали, до какого я уровня дошел!

Людмила инстинктивно прижала сына к себе, поцеловала в светлую макушку.

– Ты уроки сделал? – спросила она машинально.

– Ма, ты чего? Конечно, сделал, стал бы я играть на компе?!

Гриша с возмущенной миной на лице ушел, а Маша продолжала все так же испытующе смотреть на мать.

– Так зачем она приходила? Я слышала, она сказала, что адвокат. Что, так все серьезно?

– Ты о чем, Маш? – Неприятный холодок пробежал по спине Людмилы.

– Мама, я не слепая и не глухая, и я многое вижу и понимаю. Это вам с папой казалось, что мы сидим каждый в своей комнате и занимаемся своими делами. Ты давно уже живешь своей жизнью, и я не осуждаю тебя за это. Папа разлюбил тебя, и это было очевидно. Вот почему я ни словом тебя не упрекнула, ничего тебе не говорила… Но я же хорошо помню тот день, когда ты, не зная, что я дома, привела того мужика, ну, полного такого… Я знаю, что он тебе не нравился, что он некрасивый, и все такое, но он – фермер, богатый, и с ним бы ты, может, не знала нужды, да он тебя бы на руках носил!

– Маша, что ты такое говоришь? – Людмила от удивления чуть не поперхнулась чаем. – Какой еще фермер?

– Бобров, ну, тот, о котором папа часто писал, его ферму рекламировал. У него мясо, молоко, масло… Он был влюблен в тебя, постоянно тебе звонил, подкарауливал утром, когда ты отправлялась на работу, знаю, что часто заходил к тебе в пирожковую. Нам мясо привозил…

– Ладно, было такое, ну и что? У нас-то с ним ничего не было, и твоему отцу я не изменяла.

– Я и не говорю, что у тебя с ним что-то было! – раздраженно воскликнула Маша, сверкая глазами. – Он не нравился тебе, но был влюблен в тебя…

– И что? – Людмила, потрясенная тем, что может знать дочь, покрылась испариной. – Что дальше-то?

– Да то, что я слышала, как ты говорила ему как раз тогда, когда он приходил к тебе и когда домогался тебя, приставал… Вы говорили о Стелле, ты еще сказала ему, что вот, если бы ее не было…

– Маша, замолчи! Что ты говоришь?! Ничего такого не было!

– Не думаю, что он сделал это сам, – продолжала Маша, не обращая внимания на мать, – у него есть деньги, поэтому он мог нанять кого-нибудь… Но именно после этого разговора Стеллу…

– Замолчи! – зашипела Людмила. – Не знаю, что тебе там показалось… Ты вообще бредишь!

– Ма, я твоя дочь, и я никогда не выдам тебя. И если вдруг эта адвокатша до чего-нибудь докопается, знай, что я всегда буду на твоей стороне.

– Маша, – Людмила перешла на шепот, – ты что, на самом деле думаешь, что это он, Бобров, все это сделал? Но если ты все слышала, то знаешь, что это была его инициатива… Я вообще тогда перевела разговор на Стеллу, чтобы он поостыл немного… Боже мой, и ты была в это время в своей комнате!

– В том-то и дело! А разговаривали вы в прихожей, как раз возле моих дверей. Вы поговорили, ты даже не впустила его в квартиру, и вы ушли вместе…

– Маша, пожалуйста… – Людмила почувствовала, как дрожит. – Давай забудем это. Мало ли о чем мы тогда говорили… Я ни о чем таком его не просила, просто сказала, что Стелла слишком хорошо устроилась в этой жизни… Гена же привез мясо, говядину, много, твой отец предупредил меня, сказал, чтобы я часть отделила Стелле, вот я и разозлилась тогда, ляпнула, не подумав, что, мол, она хорошо устроилась, и живет одна, и все ей на блюдечке с золотой каемочкой, ну, словом, ты все слышала…

– Послушай, я же не просто так сейчас все это вспомнила. Ты хотя бы поняла, кто у нас сейчас был? Ты назвала ее пренебрежительно адвокатшей… Она не просто адвокатша, она, во-первых, блестящий адвокат, во-вторых, похлеще любого следователя прокуратуры будет. Это же известная в городе баба, Лиза Травина! Она работает на пару со своей подружкой, Глафирой, фамилию не помню, распутывают разные дела, мне Валя рассказывала, Паравина. Эта Лиза Травина ее отца просто спасла, причем сделала это так ловко… Она сама нашла того, кто его подставил, да только этот тип до суда так и не дожил… Словом, это крутая баба, и если папа обратился к ней за помощью, то девяносто процентов, что она отыщет того, кто убил нашу Стеллу. И если это сделал Бобров, неважно, чьими руками, то ты должна быть очень осторожна, понимаешь? И лучше, если ты ему скажешь об этом, чтобы и он тоже знал, что следствие по этому делу продолжается. Я только одного не могу понять: где отец взял столько денег? Услуги Лизы Травиной стоят очень дорого, это я точно знаю.

– Может, мы на самом деле не знали, насколько талантлив твой отец, а? – Людмила была рада сменить тему. Хотя ее всю трясло, и она до сих пор не могла поверить в то, что Бобров на самом деле мог нанять человека, чтобы убить Стеллу. Если это так и если Травина найдет убийцу, то тот сдаст Боброва, а он все свалит на нее, Людмилу, как на организатора убийства!!! – Думаю, что ему просто повезло, и он нашел человека, который совершенно не разбирается в живописи, но у которого много денег. Скорее всего, это кто-нибудь из его друзей, кто сильно поднялся за последние годы. Уверена, что это какой-нибудь фермер…

– Бобров?

6

– Знаешь, эта история становится все интереснее и интереснее, и если внешне она кажется не достойной внимания и на самом деле смерть несчастной Стеллы смахивает на несчастный случай, что-то подсказывает мне, что мы затронули нерв какого-то другого, более страшного преступления, – говорила Лиза, пока Глафира везла ее по адресу, по которому проживал Дмитрий Арсенин.

– Думаешь, она была свидетельницей другого преступления, которое тщательно скрывается?

– Так часто бывает. Убивают совершенно невиновного, нейтрального по жизни человека, вот какую-нибудь музейную мышь или сторожа, консьержку или продавщицу, маникюршу или портниху, и потом выясняется, что этот человек просто оказался не в том месте и не в то время, что он увидел, как кто-то кого-то зарезал, сбил машиной, отравил или просто пробегал мимо, в то время как надеялся, что его никто не увидит. То есть кто-то заготовил себе алиби, а вот такой простой и безобидный человечек, как Стелла, одним своим взглядом, брошенным на преступника, в состоянии разрушить это самое драгоценное алиби. Если убийца обладает профессиональной подготовкой, то он действует дерзко и решительно: зарежет где-нибудь в темном углу, в подъезде например, или застрелит из пистолета с глушителем… Здесь же налицо тщательная подготовка. Убийца пришел на собрание, зная наверняка, что Стелла уже там. Возможно, разыскал ее глазами, может быть, вызвал для разговора в самый дальний угол зала, заинтересовал ее чем-нибудь, а потом, пользуясь определенным моментом – к примеру, когда в зале поднялся шум из-за выступления какого-нибудь эмоционального спорщика, – задвинул девушку в самый угол и ударил ее сильно в живот…

– Не в живот, а куда-то в бок… Лиза, но как он мог знать наверняка, что она умрет? Разве что он точно знал, куда бить?

– Если бы она не умерла сразу, то он, возможно, придушил бы ее. В любом случае если мы все же рассматриваем эту смерть как предумышленное убийство, то вряд ли он оставил бы ее живой. Знаешь, я попросила Геру Турова попытаться вспомнить, не было ли в его практике подобного случая – смерти от удара в живот, в бок, словом, от разрыва селезенки. И он сказал мне, что приблизительно восемь лет тому назад у него уже был такой труп. Молодой парень двадцати пяти лет скончался от того, что его друг во время борьбы на пляже – они просто играли, дурачились перед девчонками – не рассчитал удар и попал ему прямо в бок, в опасное место, в селезенку. И тот тоже умер мгновенно. Был суд, и другу дали условный срок. Я даже фамилию запомнила – Наполов. Никита Наполов.

– А что, если это он?

– Надо проверить. И попробовать выяснить, не было ли за последние десять лет подобных фактов. Ведь в городе не один судмедэксперт Гера Туров, есть и другие. Ну и узнать адрес этого Никиты Наполова. Ну что, Глаша, мы приехали? Послушай, как же быстро стало темнеть…

Машину припарковали на въезде во двор дома, где проживал Арсенин. Вышли из машины, под ногами мягко пружинил толстый пласт влажной опавшей листвы с черных, прятавшихся в темноте деревьев. Яркий уличный фонарь освещал часть пятиэтажного старого дома с примыкающими к нему спящими машинами. В светящихся окнах дома мелькали, как в экранах телевизоров, люди – ужинали, смотрели телевизор, разговаривали, ругались, слушали музыку, целовались, смеялись…

На крыльце они заметили темную фигуру человека. Это был встречающий их Дмитрий Арсенин.

– Я ждал вас, – сказал он, заметно нервничая. – Я и чай заварил. Пойдемте, здесь так холодно и влажно! Знаете, скоро в город придет грипп.

– Дмитрий, надеюсь, вы понимаете, что мы приехали сюда не из праздного любопытства, что нам действительно важно просмотреть все документы и бумаги вашей сестры. И это просто замечательно, что вы все сохранили…

– Я все понимаю, Лиза! Что же касается того, что я все сохранил, так это же естественно! Я и платья ее оставил так, как они висели в шкафу. И на туалетном столике все осталось, как при ее жизни. Вы не подумайте, у меня с психикой все в порядке, но просто мне до сих пор не верится, что ее нет. И когда я вижу ее комнату такой, какой она была при жизни Стеллы, мне становится как-то легче. Думаю, что мы, живые, должны все же уважать тех, кто ушел. И помнить о них. Ну вот мы и пришли.

Крутая лестница с отполированными деревянными перилами, лестничная площадка с желтыми выщербленными плитками пола, массивная железная дверь, задекорированная под темное дерево, желтого металла ручки.

Дмитрий распахнул дверь и пригласил женщин войти. В нос тотчас ударил запах свежего скипидара, новой бумаги и осеннего вечера. Должно быть, где-то в глубине квартиры было распахнуто окно, чтобы впустить свежий воздух.

– Да, у меня пахнет, я же пишу масляными красками… Это скипидар, растворители… Вы уж извините. Пойдемте сразу в кухню, там просторно и не такой сильный запах… – он быстро снял черное пальто, в котором был, и помог раздеться женщинам. – Пожалуйста, сюда.

Кухня напоминала современную студию, выполненную в бордово-коричневых тонах. Минимум мебели, длинный полированный стол вишневого цвета, выстроенные в два ряда удобные мягкие стулья с полосатой золотисто-красной обивкой. Паркетные полы сверкают, как если бы их недавно покрыли лаком. На высоком круглом столике – желтая каменная, в золотых прожилках, ваза с букетом бордовых роз. Не бросающаяся в глаза, приглушенная хорошим вкусом хозяина роскошь.

– У вас очень красиво, – восхитилась Глафира, с удовольствием усаживаясь на предложенный хозяином стул. – Вы сами все это придумали?

– Конечно. Благо площадь позволяет… Думаю, что Стелле бы тоже понравилось. Чай? Я заварил отличный чай. И купил кексы. Давайте сначала почаевничаем, а потом пойдем в ее комнату. Знаете, я так замерз, пока вас встречал! Хотя, думаю, что это, скорее всего, нервное.