Хроники Розмари

– Понимаете, я даже не знаю ее имени, да и в лицо тоже… Так получилось, нас разлучили в детстве… Словом, пожалуйста, помогите мне найти ее. Знаю только, что в шутку ее звали Розмари. И что она отдыхала здесь вместе с мужчиной пять лет тому назад. Быть может, вы что-нибудь вспомните, ведь это же был Новый год, а молодых людей у вас тут, как я погляжу, не так и много, если не сказать, что совсем нет. Наверняка она записана в журнале регистрации…

Директриса, довольно стройная, с усталым лицом женщина вертела в руках открытку.

– Вы правы, я действительно отлично помню этих людей. Да только их было не двое, а трое – две девушки и парень. Они всегда и везде были втроем. Катались на лыжах, пользовались библиотекой и вообще производили впечатление культурных, образованных и интеллигентных молодых людей. Но кого из двух девушек звали Розмари – понятия не имею.

– Я заплачу вам за хлопоты. Пожалуйста, посмотрите фамилии этих людей. А это… деньги за проживание и за все остальное. Я все равно уже не успею уехать… – она протянула тысячу рублей.

Через полчаса она уже сидела в кабинете директора и подписывала какие-то бухгалтерские документы, а еще через некоторое время она получила самую важную информацию: на листочке красивым аккуратным почерком директора были написаны фамилии интересующих ее людей. «Мария Ивановна Неудачина. Алевтина Ивановна Неудачина. Чагин Владимир Борисович». И саратовский адрес сестер Неудачиных: улица Рахова, дом 153/57, кв. 20.

– Я вспомнила, парень был не местный, не саратовский, кажется, он был из Питера или Москвы. Эта троица отдыхала у нас всего неделю, как раз перед Новым годом. Ну как, я помогла вам? – Женщина улыбнулась. – А вы, значит, еще одна сестра… И откуда же вы будете?

– Теперь это уже не важно… – загадочным тоном произнесла Дина, не собираясь рассказывать директрисе душещипательную историю о растерявшихся по жизни сестрах. На это у нее уже не было сил. – Думаю, что я теперь надолго задержусь в Москве. Главное – найти моих сестер. Представляю, как они обрадуются! А вам… извините, не знаю, как вас зовут?..

– Ольга Петровна, – в голосе директрисы прозвучала обида. Вероятно, ей так хотелось услышать от залетной заграничной птички всю правду.

– Ольга Петровна, спасибо вам большое! Вы извините, что я вам мало что о себе рассказала, но я приехала сюда втайне от мужа, и все слишком серьезно…

В сущности, теперь можно было покидать это гнетущее своей ранней зимней темнотой и безлюдьем место, но такси уже было отпущено, за проживание заплачено, так что она решила все же провести ночь в третьем корпусе, чтобы наконец отдохнуть и привести в порядок все свои мысли.

Включили освещение, и теперь снег вокруг местами порозовел, пожелтел, и только вычищенные дорожки между корпусами стали ярко-голубыми. В корпусах зажглись окна, почувствовалось какое-то движение.

Дине выделили, к счастью, совершенно пустую комнату, горничная (по виду совершенная крестьянка в пуховом платке и валенках) принесла чистое белье и проворно застелила постель, показала, где в коридоре можно найти горячий самовар и буфет с чашками, чаем и сахаром. Напомнила, что в восемь часов ужин, а после ужина – танцы.

– Уморительное зрелище, я вам скажу, – вдруг сказала она, широко улыбаясь. – Старики, а ведут себя здесь ну совершенно как молодые. Влюбляются, назначают свидания, запираются в комнатах на ключ…

– Вас как зовут?

– Татьяна я.

– Вы что же это, прямо здесь, в доме отдыха, и живете?

– Нет, я в деревне, тут совсем рядом.

– У вас тут пять лет тому назад отдыхали сестры Неудачины – Маша и Алевтина, с ними был еще молодой человек по фамилии Чагин, может, помните?

– Когда именно? Летом? Зимой?

– Зимой, как раз перед Новым годом. Они еще на лыжах катались. Вот, посмотрите на эту открытку. Этот рисунок сделал как раз Володя.

Дина говорила так, словно она была знакома и с Чагиным, и с Неудачиными.

Татьяна присела на пустую незастеленную кровать и принялась внимательно рассматривать открытку.

– Да, конечно, я помню их. Очень красивый молодой человек. И его действительно звали Володей, как моего сына. К сожалению, мой Володя сейчас в Сургуте, поэтому он ничего не может вам рассказать о них подробно. Дело в том, что он часто бывал здесь, у этого Чагина, проводил с ними время, научил их играть в карты, разжигать костер в лесу…

– Девушек было две. С кем именно был Чагин, не можете вспомнить? С Машей, вероятно, раз он поздравляет с Новым годом Розмари. Это имя больше, согласитесь, подходит именно к Маше, чем к Алевтине…

– Ну вот вы сами и ответили на этот вопрос. Я-то лично ничего не знаю, вот Володя бы рассказал. Хотя что там рассказывать… Так, повеселились на природе, отдохнули, Володя привез им мяса для шашлыков, шампуры. Они же в лесу справляли Новый год.

– Но не могли же они втроем жить в одной комнате? Наверное, Володя, раз он был не женат, жил в отдельной комнате?

– Да, это так. Но кто знает, кто с кем спал ночью? А вы кем ему приходитесь, женой? – Татьяна посмотрела на Дину с едва скрываемым сочувствием. Подумала, наверное, что жена решила разворошить прошлое муженька и притащилась откуда-то издалека в надежде узнать какую-то семейную тайну.

– Нет. Просто я ищу вот этих людей, – Дина ткнула пальцем в рисунок на открытке, – чтобы сказать им кое-что очень важное. У них нашлись родственники… за границей.

Она не знала, как теперь спровадить горничную, которая все равно мало что знала об отдыхавшей здесь пять лет тому назад троице. Не хватало только выслушивать историю ее жизни или какие-нибудь местные сплетни.

– Знаете, есть еще один человек, который знал этих девушек. У нас повариха была, тетя Даша. Но она давно уже не работает, у нее ноги больные. Кажется, она была знакома не то с матерью девочек, не то с теткой. Если хотите, поезжайте со мной в деревню, поговорите с ней. За мной муж на машине должен приехать с минуты на минуту. У нас же коровы… доить надо.

– Нет-нет, это лишнее. Ваша директриса дала мне адрес этих сестер, так что… не надо. Спасибо большое.

– Ну, тогда я пойду? А вы располагайтесь, отдыхайте. Я понимаю, здесь скучновато, зато спокойно. Знаете, к нам многие приезжают именно из-за тишины, покоя, лыжных прогулок, леса. Женщины иногда после развода приезжают. Раны зализывать. Всякое ведь в жизни бывает! Вот и вы приехали сюда не просто так, видимо, причина важная – родственники нашлись. Наш дом отдыха хоть и скромный, провинциальный, но разные гости бывают. И начальнички высокие со своими зазнобами проводят время. Да только они проживают в отдельных корпусах. Но это вам уже неинтересно. Ладно, пойду я. Не забудьте про ужин. У нас сегодня рыба под майонезом.

Татьяна ушла, Дина облегченно вздохнула и рухнула на кровать – все, наконец-то она одна и может позволить себе просто полежать без движения, без слов, без мыслей… Кажется, она все сделала правильно. Все узнала. Остальное – дело техники. Но об этом она подумает завтра. Хотя… Почему завтра, когда всю черную мозговую работу можно проделать прямо сейчас? Фамилии и адрес известны. Завтра она позвонит таксисту и попросит отвезти ее в Саратов. Нет, она прямо сейчас позвонит ему и договорится на завтра. Он и привезет ее по указанному адресу. На улицу Рахова. Она позвонит и, когда дверь откроют, скажет, что ей нужно встретиться с Марией Ивановной Неудачиной. Возможно, что она будет уже на работе. Ничего страшного. Она отправится на работу к этой Маше, встретится с ней, попросит рассказать ей о том, как она проводила время в доме отдыха «Отрадное», помнит ли она Владимира Чагина. Попытается выяснить, все ли в семье здоровы, не пропали ли у кого деньги (это будет самое сложное). Возможно, она скажет, что ей по ошибке сунули в Москве, возле памятника Пушкину, чужую записку. Какая нелепость! Получится, что она, Дина, приехала из Москвы специально для того, чтобы отдать чужую записку? Про деньги же она сразу говорить не может, мало ли кто такая эта Маша. Может, придумать про лекарство? Мол, сунули ей в руки пакет, а в нем вот эта открытка и лекарство. Все равно все будет выглядеть слишком уж сомнительно. Хотя если она повторит слова той женщины, передавшей ей пакет: «Теперь ее жизнь в ваших руках», – то в эту минуту, быть может, что-то и откроется? Ведь если под угрозой жизнь или здоровье кого-то из этой троицы (а в том, что пакет имел отношение либо к Володе, либо к Маше Неудачиной, Дина уже не сомневалась), то это должно будет сразу выползти наружу! Предположим, эта Маша воскликнет: «Пакет! Он у вас? С лекарством? Господи! Спасибо вам большое… что же мы стоим, проходите, пожалуйста… И вы привезли его сюда из Москвы? Только лишь из-за этой фразы? Вы – удивительный человек! Вы не представляете себе, как же мы все вам благодарны…» И тут выяснится, что Маша или Алевтина больна неизлечимой болезнью и деньги были предназначены, скажем, для операции… Вот тогда-то Дина и расскажет о деньгах. Или же дверь в квартире на улице Рахова откроет кто-то другой. Пусть даже кто-то из милиции. Предположим, Машу украли, а в квартире устроили засаду. А тут является Дина… Вы кто такая? Я?..

Все представлялось ей сейчас нереальным. Несерьезным. И зачем она только потащилась сюда? Положила бы спокойненько деньги в банк на свое имя и забыла о них на время. А дальше… Дальше время бы и показало, как действовать.

Дина укрылась с головой одеялом и закрыла глаза. Тело ее отдыхало, глаза слипались. Она принялась рассуждать, а как бы действовала она сама, если бы вдруг оказалась на месте той женщины, передавшей ей пакет возле памятника Пушкину и обнаружившей, что деньги не дошли до адресата, что она отдала пакет совершенно чужому человеку? Скорее всего, снова отправилась бы к памятнику в надежде, что тот, кто взял пакет, тоже вернется туда. Но надежда на то, что человек вернет внезапно обрушившиеся ему на голову пятьдесят тысяч долларов, – ничтожна. Дураков нет. Есть только дуры. К тому же сразу после того, как она взяла пакет, они с Максимом отправились в театр… Максим. Она вообще забыла о его существовании. Когда она вернется в Москву, он непременно спросит ее, что случилось с теми документами, которые якобы были в пакете. Она спокойно скажет, что отправила их по указанному адресу почтой. Вот и все.

Рыба под майонезом… Пойти, что ли, поужинать? Или сначала позвонить таксисту?

* * *

– Дарья? Ты уже подоила?

Татьяна стояла в дверях сарая и смотрела, как Дарья, крупная, закутанная в шаль женщина процеживает через марлю молоко. Белая, в черных кляксах безрогая корова повернула голову и посмотрела на нее огромными кофейными глазами. Черные кожистые губы двигались, как заведенные, – она жевала подсохшую люцерну.

– Представляешь, Антонина-то каждый день сдает по пятьдесят литров, молочник у нее спрашивает, у тебя что: коровы или роботы? А она только смеется в ответ.

– Привет, Танюша, – поздоровалась мягким тихим голосом Дарья. – Тонька водой разбавляет, сама видела. Зашла как-то случайно, как раз после дойки, вот как ты сейчас, примерно в то же самое время, а она сараюшку-то свою запереть не успела, сидит, меркой воду в молоко добавляет, чтобы не до синевы разбавить, понимаешь? Я ей в спину говорю: и не стыдно тебе, Тонька?.. Она от неожиданности чуть с табуретки не свалилась. Но у нее такие коровы… такое молоко жирное дают, что никаким прибором воду не измерить. Да и вообще, не наше это дело, Татьяна. Ты за молоком?

– Представляешь, к нам в «Отрадное» одна мадам приехала. Я так и не поняла, откуда она. Туману напустила. Ищет девчонок твоих знакомых, племянниц Татьяны, тезки моей, Неудачиных. Интересуется, с кем был тот москвич, помнишь, когда они все втроем пять лет тому назад к нам приезжали Новый год встречать?

Дарья встала, проворным точным движением поправила сбившуюся шаль.

– Думаешь, жена Чагина, что ли?

– Ты прямо не в бровь, а в глаз! Я тоже так подумала, но она сказала, что никакая не жена, что ищет их совершенно по другому делу, мол, у сестер этих родственники за границей объявились.

– Так это она про Машу, что ли, говорила? И так все знают, что она за границей живет. Странно… И что, специально приехала, чтобы узнать, с кем спал Чагин?

– Нет, я так поняла, что она по открытке новогодней хотела выяснить, кто именно отдыхал в «Отрадном» пять лет тому назад и, главное, фамилии этих людей. Значит, она не знала ни ваших девчонок, ни этого самого Чагина. Может, на самом деле кто объявился за границей?

– И что, она узнала фамилии?

– Да. И фамилии, и адрес. Завтра поедет в Саратов, разыщет их.

– Кого их-то? Машка-то в Португалии давно живет. Значит, увидит она только Алю.