И через несколько минут из подъезда вышли и в обнимку, изрядно пошатываясь, прошли мимо высыпавших на улицу бабушек и милицейского «уазика» двое изрядно подвыпивших мужчин. Один повыше и посильнее, второй совсем тощий, почти подросток.
– Вот назюзюкались! – проворчала одна из старушек.
– И как не стыдно, здоровый бугай и такого молодого споил! – поддакнула вторая.
– Погодите, а это не из тридцать второй жилец? – вдруг оживилась третья.
– Да нет! Ты что, Митрофановна. Тот вообще не пьет! – уверенно сказала первая. – Это вообще бомжи какие-то! Как они только в подъезд попали!
– Да это все со свадьбой этой! Милиция туда-сюда шастает. А толку никакого! Девчонка эта, корреспондентка, так ведь и не вышла. О ней и милиция, и эти, в кожанках, расспрашивали, все квартиры обошли, и толку никакого.
– А может, она на чердак полезла? – высказала предположение Митрофановна. – Надо бы этим, в кожанках, сказать.
– Они какие-то тоже сомнительные. Никакого доверия не вызывают…
Пока старушки строили предположения, двое «пьяных бомжей» в натянутых на лицо шапках и куртках остановили выезжавшее из двора такси.
– До Казанского подбросишь? – специально погромче заплетающимся языком спросил Рублев.
А когда они с Ангелиной сели в такси, попросил таксиста:
– За углом останови.
Расплатившись, он буквально вытянул Ангелину из машины и попросил шофера:
– Постой минут пять, а потом езжай.
Сбоку было похоже на то, что двое пьяных пошли в закрытую воротами арку, чтобы облегчиться. Хотя на улице была глухая осенняя ночь, Рублев понимал, что, если кто-то хочет не выпустить ситуацию из своего контроля, за ними, даже за неузнанными, обязательно увяжется хвост. Поэтому стоило перестраховаться.
Как только они зашли за ворота, Рублев осмотрелся, быстро стянул с Ангелины верхнюю мужскую куртку, шапку, и уже вполне трезвой походкой они направились в соседний двор, потом, попетляв еще по аркам и дворам, он вошел в подъезд и, поднявшись на третий этаж, открыл дверь квартиры.
– Заходите! – позвал он Ангелину.
Та, все еще пребывая почти в шоковом состоянии, вошла в прихожую.
Когда дверь захлопнулась, Рублев зажег свет и, сняв обувь, прошел на кухню.
– Это тоже ваша квартира? – спросила Ангелина.
– Нет, это квартира моего друга, но на ночь мы здесь можем остаться. Хотя надежнее было бы вам сразу уехать из города. Я так понял, что вы затеяли какую-то очень опасную игру.
– Да… похоже… И если бы не вы, меня бы уже могло не быть в живых.
– Этот ваш редактор действительно еще та штучка… Только не понял, что ему от вас нужно?
– А я, кажется, понимаю… И теперь мне, кроме вас, помощи искать не у кого… – проговорила Ангелина и попросила: – Вы не могли бы мне сделать еще раз чай?
– Да, будем надеяться, до утра кофе нам не понадобится, – улыбнулся Рублев, заходя на кухню и включая чайник, – а в прошлый раз мы с вами зря не выпили кофе.
– Ну, тогда мы, возможно, не были бы так правдоподобны в образах бомжей… – пожала плечами Ангелина, усаживаясь за стол и отодвигая в сторону две чашечки с остатками кофе.
Рублев тут же переставил их в умывальник, где уже стояла гора грязных тарелок, вытер стол и принялся мыть посуду.
Ангелина следила за ним как завороженная. А потом покачала головой:
– Впервые вижу, чтобы мужчина так, как бы между прочим, мыл посуду.
– Не переношу грязи! – сказал Рублев, протирая тарелки полотенцем.
– Так вы, может, хирург?
– Нет, это как раз мой товарищ, у которого мы сейчас находимся, хирург, и у него вечно нет времени помыть посуду.
– А вы?
– А я человек военный. Военный в отставке, – пожал плечами Рублев.
– Да, мне говорили, что военные тоже любят во всем порядок… – вздохнула Ангелина.
Рублев промолчал, заварил две чашки зеленого чая и, сев напротив Ангелины, стал размешивать сахар. Он, казалось, не выказывал никакого интереса к делам молодой журналистки.
Ангелина же, собравшись с мыслями, проговорила:
– Теперь я уверена, что напала на след серьезной мафии…
– Мафии? – удивился Рублев.
– Да, именно, водочной мафии. И два дела, которыми я занимаюсь, связаны между собой. И за самоубийством вашего соседа Михалыча, и за водочными отравлениями на свадьбе стоят одни и те же люди, стоит банк «Русский оптималь».
– А почему вы так в этом уверены? – спросил Рублев. – Какое отношение может иметь банк к паленой водке?
– Дело в том, что «Русский оптималь» собирался купить завод по выпуску «Моей Московской».
– Подождите, но ведь «Русский оптималь» – серьезный банк, и не резон ему торговать паленой водкой… Ведь это капитально повредит его репутации, – проговорил Рублев.
– Да, это-то меня и смущает, – задумчиво произнесла Ангелина.
– А может, эту водку от имени «Русского оптималя» пустили в продажу их конкуренты? – высказал предположение Рублев.
– Я готова проиграть все варианты… – проговорила Ангелина. – Вы мне поможете?
– Не знаю только чем, – пожал плечами Рублев.
– Сейчас я выйду со своего мобильника в Интернет и посмотрю всю последнюю информацию по «Русскому оптималю», – сказала Ангелина, доставая свой телефон.
Через несколько минут она удивленно сказала:
– Вот. Послушайте! Банк «Русский оптималь» ввязался в борьбу за «Мою Московскую». На компанию по выпуску самой популярной в России водки, кроме холдинга «Русский оптималь», претендуют не только несколько российских компаний, но и две польские. Банк «Русский оптималь» объявил об отмене ежемесячных комиссий предоставляемых кредитов. Произошло это после того, как Генпрокуратура объявила, что в ходе проверки были обнаружены массовые нарушения прав граждан. Отказ от взимания комиссий лишает «Русский оптималь» почти половины его доходов. Компенсировать потерю доходов банки попытаются за счет повышения процентных ставок.