Прыжок в темноту

Вербовочные мероприятия с Сальниковым начали около десяти лет назад. Молодой человек, который в институтские годы придерживался левых взглядов и всегда симпатизировал России, легко пошел на контакт. Еще в Париже под руководством своего русского куратора изучил основы нелегальной работы, конспирации. Молодого лингвиста использовали как связного, он проводил тайниковые операции, но никого из нелегальной русской резидентуры не знал ни по имени, ни в лицо. Семь лет назад он приехал в Москву, здесь закончил одногодичный факультет Краснознаменного института имени Андропова, затем вернулся в Париж, нашел на постоянную работу переводчика в одной из консалтинговых фирм, год спустя, переехал в Брюссель, поближе к Штаб-квартире НАТО. Пока Сальникову не доверяли серьезных дел, его использовали в основном для проведения тайниковых операций, как связника с агентами нелегалами. Но руководство считало его перспективным кадром.

Еще Сальников занимается фотографией. За последние пять лет четырежды бывал в России в качестве туриста. Небольшими тиражами издал во Франции три альбома со своими снимками. В основном это картинки природы, фото древних церквей и монашеских скитов. Последний альбом "Неизвестная Россия" удостоен какой-то второстепенной премии. Уже четыре года подряд в нескольких европейских городах устраивали выставки работ Сальникова, не наделавшие много шуму, они получили благожелательные отзывы в прессе.

В прошлом году, приезжая в Россию, он завернул в Петрозаводск и Сыктывкар, тогда он начинал работу над новой выставкой и фотоальбомом "Европейский Север". Это хобби помогало Сальникову свободно разъезжать по всему миру, заводить новые связи среди людей, к которым он в прежние времена не мог подступиться. За границей, в Брюсселе и Риме, Колчин дважды встречался с Сальниковым, передавая тому посылки из Москвы. Год назад в Петрозаводске Максим познакомился с искусствоведом музея этнографии Татьяной Гришиной, женщиной двадцати шести лет, разведенной. Кажется, чувства между этими людьми переродились в нечто большее, чем простая интрижка. Под Новый год Гришина переехала в Москву, выменяв прекрасную трехкомнатную квартиру в Петрозаводске на скромную однушку. В нынешнем году Максим приехал в Россию на джипе "Форд Эксплорер" изумрудного цвета, прокатившись по Швеции и Финляндии, сделав серию фотографий, пересек границу в районе Выборга.

Пробыв в Москве несколько суток, вместе с любовницей Сальников выехал в северном направлении. Будучи в Москве Максим встречался только со своим двоюродным братом Олегом Решкиным. Оружия при Сальникове не имел, лишь несколько фотокамер, съемных объективов, пару сумок с носильными вещами. Решкину в течение недели ни разу не позвонил. Еще через три дня отец Максима Владимир Федорович нашел в почтовом ящике своей парижской квартиры фирменный конверт почтовой фирмы "Ди Эйч Эл", с вложенной в него аудио кассетой. На пленке голос сына. Максим сообщал, что его и Татьяну Гришину взяли в заложники неизвестные преступники. Если священник в ближайшие две недели не соберет миллион долларов и не выедет в Россию для передачи денег похитителям, то Максим и его невеста умрут мучительной смертью.

Уже на следующий день Сальников старший спустился с трапа самолета в Шереметьево, поселился в гостинице Московской патриархии при Даниловом монастыре. Там же состоялась длительная беседа с доверенным лицом самого Патриарха. Владимир Федорович просил у церкви помощи в розыске сына и посредничестве в переговорах с похитителями, на поддержку правоохранительных органов он не надеялся. На встречи с доверенным лицом Патриарха присутствовал агент СВР, по документам – представитель МИДа. Ему удалось сделать запись разговора. В тот же день кассеты прослушали в Ясенево. В СВР решили во избежание утечки информации и громкого скандала в прессе не привлекать к поискам пропавшего агента ни милицию, ни прокуратуру. Совместно с контрразведкой провести мероприятия по обнаружению и освобождению Максима Сальникова.

Когда Сальников был в «конторе», он сказал, что собирается дать круг по Золотому кольцу. Сделает серию снимков, а там видно будет. Задача Колчина – проехать этим маршрутом. Броский "Форд Эксплорер" с иностранными номерами не мог раствориться в воздухе. Наверняка найдутся люди, которые запомнили самого Максима, высокого красивого мужчину, и его подружку, больше похожую на фотомодель или манекенщицу, чем на бывшего экскурсовода провинциального музея. "Двоюродный брат Сальникова еще тот фрукт, – сказал сегодня подполковник Беляев. – Иметь такого попутчика не самое большое удовольствие. Впрочем, брать с собой в дорогу этого типа или отказаться от этой идеи, решать тебе. Посмотри на него, побазарь за жизнь. Глядишь, решение само наклюнется".

Колчин остановил машину в темном дворе нового панельного дома. Вошел в подъезд, не держась за перила, заляпанные свежей краской, пешком поднялся на пятый этаж, потому что лифт еще не пустили. Он постоял перед исцарапанной гвоздем дверью, прислушиваясь к звукам. Где-то внизу играла музыка, с верхнего этажа доносилось повизгивание собаки, которую хозяева забыли выгулять перед сном.

– Кто там?

– Мне нужен Олег Решкин.

– Проваливай. Иначе выйду с огромным тесаком для разделки мяса. Без башки на плечах ты вряд ли найдешь обратную дорогу.

– Я друг Максима Сальникова. Надо поговорить. Время будет оплачено.

Колчин вытащил из кармана хрустящую банкноту и стал обмахиваться ей, как веером. Дверь распахнулась. В полутемной прихожей стоял худой мужчина лет тридцати с засаленными патлами, в грязных джинсах и свитере, продранном на груди. Из квартиры несло водочным духом и сладковатым запахом дури.

– Чего стоишь? Заходи.

Глава шестая

Колчин закрыл дверь, скинул плащ и вложил купюру в ладонь хозяина.

– Где можно поговорить?

Решкин сунул деньги в карман, через длинный коридор, заставленный коробками, провел гостя в комнату. К стеклам окон скотчем прилеплены пожелтевшие газеты, вместо люстры с потолка свисает лампочка, где попало расставлены картонные коробки, заполненные барахлом. Из мебели трехногий журнальный столик, старый сервант, за стеклом пылится одинокая рюмка на тонкой ножке. У противоположной стены диван, на котором лежит женщина неопределенных лет в прозрачных розовых трусах, на полу бюстгальтер, черная юбка, скомканная полосатая блузка. Интерьер дополняли бутылка водки и два стакана на столике. Колчин остановился на пороге. Женщина оглянулась, смерила гостя безразличным взглядом и натянула на себя несвежую простыню.

Наклонившись над женщиной, Решкин похлопал ее по мягкому месту.

– Галя, собирайся. Пришел человек для серьезного разговора. Ты нам будешь мешать. Кроме того, совсем вылетело из головы… Лечащий врач не рекомендовал мне совершать половые акты. Оденься в другой комнате. Приходи завтра. Или лучше я тебе позвоню. Когда дозрею.

Женщина, чертыхнувшись, поднялась с дивана, завернулась в простыню. Собрав с пола вещи, вышла в коридор.

– Чертов кретин, – сказал она на ходу. – Дешевка проклятая. Позовет, а потом коленом под зад. Чтоб у тебя член отсох, урод.

– Прошу прощения за этот бардак, – ухмыляясь, сказал Решкин, не заметив выпадов подружки. – Переезд на новую квартиру, косметический ремонт, не распакованные коробки и все такое. Эти события настолько выбили меня из колеи, что я даже забыл заплатить взносы в профсоюз. Раньше за мной такого не замечалось.

Решкин усадил Колчина на еще теплый диван и поспешил в ванную комнату. Стянул через голову драный свитер, задрав кверху руки, побрызгал под мышками освежителем для туалетов, потому что дезодорант кончился еще месяц назад. Причесавшись и натянув черную майку, на которой не так заметна грязь, вернулся в комнату. Сев рядом с гостем, предложил выпить за знакомство. Когда Колчин отказался, плеснул водки в свой стакан и, влив сорокоградусную в горло, понюхал корочку хлеба. Громко хлопнула входная дверь, это Галя, уходя, дала волю эмоциям.

Колчин вытащил из нагрудного кармана пиджака визитную карточку, протянул ее хозяину квартиры.

– Колчин Валерий, – вслух прочитал Решкин. – Коммерческий директор экспортно-импортной компании «Фармацевт». Никогда не слышал этого имени. Значит вы торгаш международного класса?

– Что-то вроде этого, – легко согласился Колчин. – Ввозим в страну импортные медикаменты. И продаем наши дешевые лекарства в развивающиеся страны. С твоим братом мы познакомились во Франции. Он переводил для нас документацию на лекарства, которые мы хотели закупить. Короче, мы стали друзьями. Он подарил мне два фотоальбома, которые выпустил во Франции.

– Ладно, Валера, – махнул рукой Решкин. – Что вас привело в скромную обитель московского отшельника?

– С Максимом Сальниковым произошло нечто такое, – Колчин, подыскивая нужные слова, пощелкал пальцами. – Короче, его похитили неизвестные лица. Миллион долларов – цена свободы.

В следующие десять минут Колчин подробно пересказал известные факты. В Париже отец Максима получил аудио кассету, на которой записан голос сына. Максим просит собрать деньги и заплатить их похитителям. Владимир Федорович прилетел в Москву, встретился с доверенным лицом Патриарха и просил помощи. Священник не может собрать столь крупную сумму. Но даже если бы деньги нашлись, нет гарантий, что после уплаты выкупа Максима и его невесту оставят в живых. Владимир Федорович обзвонил старых друзей сына, наводил справки, хотел найти какие-то концы, но безуспешно. Олегу Решкину священник звонить не стал, потому что с племянником отношения напряженные, отец Владимир не одобряет тот образ жизни, который ведет племянник.

Колчин собирается прокатиться по пути Сальникова, по Золотому кольцу, пока след не остыл. Наверняка найдутся люди, которые помнят броский "Форд Эксплорер", помнят Максима и его невесту. Шансы найти заложников невелики, но эти шансы есть, опускать руки и ждать у моря погоды, глупо.

– Макс предлагал мне поехать с ним, – сказал Решкин. – Но я отказался. Из-за этой чувихи, которую он считает своей невестой.

– По-моему, она хорошая женщина, – возразил Колчин, который видел Татьяну Гришину только на фотографии.

– Это по-вашему. Не удивлюсь, если эта стерва окажется связанной с похищением брата.

– А почему именно вы взялись за поиски моего брата? Фармацевт… Странно…

– Кто позаботится о Максиме, если этого не сделают его друзья? – вопросом ответил Колчин. – Можно обратиться в милицию, ориентировки разошлют по всем городам и весям. Тем дело и кончится. Потому что главная отличительная качество нашего милиционера, когда дело не касается взяток, – это патологическая лень. Менты задницы со стульев не поднимут, если за это не заплатили. Своими силами можно найти похитителей, вступить с ними в переговоры. Кроме того, брат может позвонить на твой мобильник. Возможно, похитители выдвинуть какие-то новые требования или опустят цену. Поймут, что отцу Максима таких денег не собрать. Главное начать, а дальше видно будет.

Решкин обдумывал ситуацию. Поиски брата могли превратиться в долгое и опасное предприятие. Но оставаться в Москве, сидеть в четырех стенах и ждать в гости азерботов, которым он задолжал за дурь, если считать с процентами, около двух тысяч зеленых, тоже не блестящий вариант. Кавказцы могут узнать адрес новой квартиры. В лучшем случае его просто попишут бритвой, в худшем – выпустят кишки. Временно слинять из Москвы – хороший шанс, который подбрасывает жизнь.

– Денег у отца Владимира нету, а еще священник, – проворчал Решкин. – Он, едрена мать, осуждает мой образ жизни…

– Отец Владимир, к сожалению, не настоятель Храма Александра Невского, главного православного храма Парижа. У него скромный приход, и доходы скромные. А брат тебе здорово помогает. Он приобрел эту квартиру, потому что ты не раз говорил, что тебе надоело ютиться в коммуналке. Даже диван, на котором мы сидим, куплен на деньги Максима.

– Вы слишком осведомленный человек, – Решкин зло прищурился. – Для фармацевта. Считаете деньги в чужом кармане. Как налоговый инспектор. Вам ни разу не пробивали голову за любопытство?

– Пока нет.

– Эта лафа скоро кончится, – мрачно пообещал Решкин.

Наклонившись над журнальным столиком, вытащил папиросу из пачки «Беломора», распотрошил ее, высыпая табак на полированную столешницу. Достал из кармана штанов спичечный коробок, набитый канабисом, взял шепотку анаши, смешал с табаком. Набив косяк, щелкнув зажигалкой, глубоко затянулся и вдруг закашлялся, поймав взгляд Колчина.

– Ну, что, может, пойдешь в ментовку? Накатаешь заявление. А меня арестуют за эту несчастную самокрутку.

Колчин отрицательно помотал головой. Утром в Ясенево Колчин прочитал объективку на Олега Решкина. Выпускник Геологоразведочного института, он вдоволь помотался по стране, ездил в экспедиции, работал в Узбекистане и Казахстане. Где-то между разъездами успел жениться и завести ребенка, мальчика, которому недавно исполнилось семь лет. Два года назад с женой разошелся. Устав от дорожных приключений, устроился лаборантом в один из проектных институтов, затем экспедитором на фабрику по пошиву детской одежды, Решкин продавал жетоны к игральным автоматам, билеты мгновенной лотереи "Твой шанс"… Ни на одной работе не задерживался дольше трех-четырех месяцев. Наконец решил, что трудовая деятельность противоречит его жизненным принципам и свободным внутренним убеждениям.

Последние два года болтается без дела, увлекается спиртным и легким наркотикам, к которым пристрастился еще в ту пору, когда работал в Казахстане. Канабис покупает у азербайджанцев на Черемушкинском рынке, синтетические таблетки достает через бармена одного из ночных клубов. Однако в последнее время, с переездом на новую квартиру, на рынке и в клубе не показывался. Похоже, наделал там больших долгов, сел на мель и, решив не возвращать деньги, нашел новые точки продажи дури. Разумеется, Решкин не догадывается, что его двоюродный брат сотрудник русской разведки, потому что знать это ему не положено.

Колчин посмотрел в глаза Решкина. Хозяин квартиры чесал голову, блуждая взглядом по голым стенам.

– Прошу прощения за беспокойство, – Колчин поднялся, вышел в прихожую, стал натягивать плащ.

– Подожди, – раздавив папиросу в пепельнице, Решкин побежал следом. – Максим для меня не пустое место. Я не против того, чтобы составить вам компанию.

– Боюсь, ничего не получится, – покачал головой Колчин. – Из тебя плохой помощник. Я один постараюсь справиться с этим делом.

– Ни хрена у вас не получится.