Транспорт до Везелвула

Впрочем, история одинокого планетоида, получившего столь мрачное название, началась задолго до этих событий и насчитывала уже несколько веков…

Когда-то, очень давно, три промышленных мира Окраины облюбовали одну из лун безымянной звездной системы для сброса и захоронения ядовитых химических отходов.

Это был период, когда Вторая волна Галактической Экспансии человечества докатилась до современных границ освоенного космоса. Десятки новых миров, колонизированных в течение одного столетия, бурно развивали свою промышленность. Начиналась эра экономического расцвета Конфедерации солнц, под эгидой которой осуществлялась колонизация новых территорий.

Естественно, что экономика Окраинных миров поначалу носила жесткий, потребительский характер. Богатые полезными ископаемыми недра являлись бесперебойными источниками сырья для стремительно развивающихся производств, и о вторичном использовании ресурсов в тот момент задумывались очень мало.

Несколько веков на планетоид сбрасывали свое содержимое транспортные корабли частных компаний. Сюда, как в отстойный колодец, валили все – и радиоактивные элементы, и отходы химических производств, и агрессивные органические соединения, выходившие в виде побочных продуктов на некоторых биоклонных фабриках.

Наверное, в ту самую пору кто-то из экипажей транспортных кораблей, доставлявших на луну контейнеры с отходами, не то в шутку, не то всерьез назвал многострадальный планетоид Везелвулом. Почему сюда прилепилась цифра «двенадцать», уже не помнил никто, но название прижилось.

Такая «дружба» промышленных компаний со злосчастной луной продолжалась до тех пор, пока в систему звезды не пришел один из колониальных транспортов Конфедерации солнц.

Хуже того – колонисты облюбовали именно ту планету, на орбите которой вращалась загаженная луна. К тому времени Везелвул-12 уже обзавелся собственной атмосферой. Миллиарды тонн сброшенных на его поверхность высокотоксичных отходов на протяжении столетий, под воздействием излучения звезды, вступали в случайные химические реакции друг с другом, что неизбежно приводило к выделению побочных продуктов в виде ядовитых газообразных соединений.

Присутствие на орбите своей новой родины клубящегося серой дымкой кислотных облаков ядовитого планетоида явилось для колонистов весьма неприятным откровением. Они обратились за разъяснением в Центральные миры, чей картографический корабль исследовал систему несколько веков назад и дал заключение о ее пригодности к колонизации.

Разразился нешуточный скандал.

Именно с этого момента начинается краткий миг популярности Везелвула. Несколько лет к этому невзрачному ядовитому миру было приковано внимание репортеров ведущих информационных компаний Галактики.

Те фирмы, что начинали сброс отходов, давно уже перестали существовать, и в царящей на Окраине экономической и политической неразберихе трудно было найти истинных инициаторов и виновников загрязнения луны.

Тогда и возник проект «Везелвул».

Чтобы погасить скандал, злосчастный планетоид решено было попросту удалить с орбиты колонизированной планеты. Совет Безопасности миров, взяв луну под личную опеку, финансировал все работы по пространственному перемещению Везелвула и его дальнейшей очистке.

Экономическая мощь Конфедерации солнц получила достойную рекламу в проекте, который называли «первым опытом планетарной инженерии».

По мнению специалистов, станции переработки способны были справиться с проблемой ядовитой атмосферы за тридцать стандартных лет Галактического календаря. Одновременно на Везелвуле предполагалось возвести комплексы вторичной переработки отходов для извлечения из них так называемых редкоземельных элементов.

Затем Везелвул предполагалось продать с аукциона, создав тем самым прецедент для дальнейшего развития планетной инженерии.

Все описанные события происходили несколько веков назад.

Планетоид действительно увели от новой колонии и запустили в полет по эллиптической орбите вокруг светила системы. Однако в расчеты каким-то образом вкралась ошибка, и своенравный планетоид не захотел занять уготованного ему места. Скорость убегания оказалась слишком высока, и уже через год после начала проекта стало очевидно, что Везелвул просто покинет систему, превратившись в свободно летящее космическое тело.

Последней попыткой спасти проект стала идея разжечь на орбите упрямого планетоида искусственное солнце, но эти усилия оказались напрасными – хотя Везелвул и обзавелся собственной маленькой звездой, но превратиться в цветущую планету ему не было дано ни сейчас, ни в обозримом будущем – назревающее противостояние между молодыми планетами Окраины и Центральными Мирами заставили Конфедерацию Солнц временно приостановить все проекты, связанные с крупными капиталовложениями в сектор пограничного космоса.

Печально известный «Эригонский кризис» привел к упадку и в конечном итоге – самороспуску Конфедерации. После того как прекратил свое существование Звездный Патруль, Совет Безопасности миров, превратился в чисто номинальный институт межпланетного права. Не обладая былыми возможностями Совет Безопасности уже не мог предотвратить череду междоусобных войн на Корпоративной Окраине.

Среди перечисленных потрясений, которые пережила Обитаемая Галактика, продолжал свой полет небольшой планетоид с громким и мрачным названием «Везелвул».

Теперь, после передела корпоративной собственности, на нем хозяйничала колониальная администрация, объединившая под своей властью почти все обитаемые миры Окраины. Помимо старого космопорта, который имелся на планетоиде еще со времен Конфедерации солнц, унылый ландшафт Везелвула украсил комплекс зданий колониальной тюрьмы да небольшой поселок, где жили специалисты, обслуживающие несколько атмосферных процессоров да основные системы космического порта.

О нем не забывали, но и былого внимания Везелвулу уже не уделялось. Иные сенсации занимали первые полосы электронных газет и лучшее эфирное время в галактических новостях. Хотя изредка среди прочего потока сообщений о событиях в Галактике нет-нет да и появлялись короткие репортажи о самоотверженной работе планетарных инженеров на проклятом Везелвуле.

Как правило, в таких репортажах показывали ревущие станции переработки атмосферы, свежие лесопосадки и экзобиологов в защитных скафандрах, ведущих затяжную борьбу с токсичными болотами. Колониальная администрация в таких видеороликах представала перед зрителями новостей в самом выгодном для себя свете.

На фоне барражирующих в атмосфере транспортных шаттлов, сбрасывающих в болотные топи контейнеры с деактиваторами, какой-нибудь репортер скупо рассказывал о мужестве людей, что пытаются превратить отравленную клоаку в будущий рай…

…И ни слова о комплексе зданий колониальной тюрьмы строгого режима.

Как будто бы ее не было вовсе.

* * *

Везелвул, 13 мая 3781 года

Комплекс зданий колониальной тюрьмы строгого режима

В отличие от репортеров галактических новостей Николай фон Риттер был убежден в обратном. То сооружение, что он только что покинул, являлось самой натуральной тюрьмой.

Он не понимал, где находится и что происходит вокруг.

Первое, что он почувствовал, сделав шаг за выбитую дверь, у которой ветер намел голубоватый сугроб, был жесточайший спазм удушья.

Отпрянув назад, в спасительную глубину изуродованного и окровавленного коридора, он мучительно закашлялся. Ощущение было такое, словно в его легкие вонзился миллиард иголок.

Только теперь он, кое-как отплевавшись, обратил внимание на изморозь, покрывавшую стены коридора у входа, и свистящий сквозняк.

Атмосферное давление на улице оказалось катастрофически низким.

Объяснять Николаю, что такое удушье, помноженное на абсолютный ноль космического пространства, было бы глупо. На своем коротком веку он в достатке видел тех смертей, причиной которых были взорвавшиеся легкие или моментальное обморожение.

Скорчившись и натянув на лицо толстый ворот синтетического свитера, он поспешил обратно со всей скоростью, на какую оказались способны его ватные ноги.

В клубах пара ворвавшись в дверь караульного помещения, он рухнул на пол, содрогаясь от очередного приступа удушливого кашля.

В щель под плотно притворенной дверью со свистом вырывался воздух. Этот тихий заунывный звук показался Николаю столь зловещим, что заставил его собрать все силы, чтобы распрямиться и сесть.

То помещение, где он укрылся, не было герметичным. Значит, ему грозила смерть от удушья.

Взгляд Николая обежал мертвый пульт управления. Со сдавленным стоном он встал, стараясь удержать равновесие. Затем, одной рукой опираясь на пульт, он начал распахивать те встроенные шкафы, до которых мог дотянуться.

В голове фон Риттера метались злые обрывочные мысли.

«Где я, фрайг побери, нахожусь? – думал он, вытряхивая из шкафов бесполезные в его ситуации вещи. Здесь было все – начиная от бронежилетов и кончая теплой одеждой, но в данный момент его интересовал только один вид экипировки – скафандр. Но вот этого как раз в комплекте караульного помещения и не предусматривалось. – Значит, я на планете, – сделал он очевидный вывод. – На космическую станцию не похоже».

Распахнув створки очередного шкафа, он увидел аккуратно сложенные спецкостюмы из серебристого металлизированного материала с уложенными поверх каждого комплекта прозрачными пластиковыми шлемами. Трубки и шланги, торчавшие из них, говорили в пользу того, что они снабжены дыхательными аппаратами.

Развернув один из таких комплектов, Николай убедился, что его радость при виде серебристой ткани была преждевременна. Скафандрами тут и не пахло. Это были костюмы химической защиты.

«Что ж, на безрыбье, как говорится…» – подумал он, натягивая костюм поверх теплой одежды. Автономный запас кислорода и относительная герметичность ткани давали ему хоть какой-то, мизерный шанс выбраться из этого здания, где через несколько часов уже будет нечем дышать…

Естественно, системы терморегуляции в костюме не было. Николай огляделся. Судя по обилию теплых вещей, тут бывали суровые зимы. Не раздумывая о том, как он будет выглядеть, фон Риттер закрыл прозрачный шлем и принялся натягивать поверх серебристой ткани теплую одежду. В дополнение ко всему он натянул прямо на шлем одну за другой три спецназовские шапочки, закрывавшие всю голову, включая лицо. В них была лишь прорезь для глаз.

Нашлась в караулке и пара теплых перчаток.