Транспорт до Везелвула

– Вот как? И что это даст?

– Очень многое. Мы потерпим месячные убытки, но зато в ближайшем будущем все права на Везелвул полностью отойдут «Генезису», – это просчитано и уже практически организовано.

Глава корпорации вновь задумался, но на этот раз пауза оказалась дольше, чем прошлая.

Старый волк, которому на своем веку пришлось сожрать не одно конкурирующее предприятие или неугодный департамент, сразу ухватил суть сказанного. Мысленно он уже аплодировал сыну за столь изящное решение проблемы.

Конечно, ему было жаль той системы, что вот уже пятьдесят лет исправно функционировала на Везелвуле, но, может быть, его сын прав, и времена изменились?

«Крепкая у них хватка… – невольно подумал старый Итем. – Они жестокие… и умные».

– Да… планета без солнца не понадобится никому, ни колониальной администрации, ни Аллору, ни экологам с их бредовыми идеями планетарной инженерии, – старый Итем усмехнулся собственным мыслям.

Эрик удовлетворенно кивнул. Он знал, что отцу придется по душе такая идея, но он слишком боялся и уважал Старика, чтобы действовать без его ведома.

– По расчетам, полное разрушение атмосферы произойдет в течение двух недель, – сообщил он. – Как раз к прилету комиссии по колониям там не будет ничего, кроме льда и вакуума. В памяти поколений «Генезис» останется той единственной фирмой, что боролась за преображение Везелвула, но обстоятельства оказались выше всех усилий, – произнеся это, Эрик усмехнулся и взглянул на отца. – Нет трупа, нет и проблемы. Комиссия посмотрит на мертвый кусок обледеневшего радиоактивного камня и поймет, что тут уж ей делать абсолютно нечего. Ну а технологии безатмосферной разработки позволят нам восстановить производство и повысить уровень добычи в десятки раз, но уже не будет никаких экологических или нравственных проблем.

– А как быть с тюрьмой? – поинтересовался старый Итем.

– Отец, искусственное солнце Везелвула функционирует уже добрые четыреста лет без должного присмотра и обслуживания, – ненавязчиво напомнил ему Эрик. – Ты же сам прекрасно знаешь историю этой космической помойки. Пора бы произойти сбою или катастрофе. Разве нас можно будет обвинить в этом? По-моему, контроль за искусственной звездой не входит ни в какие договорные обязательства.

Роберт Итем остановился, погрузившись в созерцание небольшого водопада.

Его сын был прав. Эти чинуши из департамента внешних поселений совсем зажрались. Стоит поставить их на место. Ну а что касается людей… Пара экологических экспедиций, персонал тюрьмы да заключенные – невелика потеря в пересчете на вероятную прибыль от безатмосферной разработки Везелвула при помощи современных автоматических средств. А колониальная администрация, после того как планета превратится в замерзший кусок камня, будет по пятам бегать за тем, кто захочет купить исключительные права на такое гиблое и бесперспективное место. Ремонт звезды они явно не потянут, на это не хватит никаких бюджетов… Да и было бы из-за чего, поморщился Итем, правильно подметил Эрик, – космическая помойка, и этим все сказано. Умный мальчик. А главное – жесткий в бизнесе, без лишних сантиментов и комплексов. Никто ведь не знает, что там, в этих самых болотах, образуется сетроний, один грамм которого стоит бешеных денег, подумал он и, подняв взгляд на сына, одобрительно кивнул:

– Действуй. Я надеюсь, что у тебя все продумано?

– До мелочей, отец. Мой человек на Везелвуле уже ждет соответствующего приказа.

– Надежный?

– Могила… – криво усмехнулся Эрик. – Шер, подойди к нам! – обратился он к экзотическим зарослям, раскинувшимся по обе стороны аллеи.

Спустя несколько секунд оттуда беззвучно вынырнул высокий человек с крупными, броскими чертами лица.

– Это мой телохранитель и доверенное лицо для особо важных поручений, – представил его Эрик. Дождавшись, пока отец удовлетворенно кивнул, он похлопал Шера по плечу и доверительно сказал: – Я слышал, ты приобрел «Нову», Шер?

На бесстрастном лице телохранителя промелькнула тень беспокойства. Несмотря на самообладание, он заметно напрягся.

– Не хочешь «обкатать» покупку? – Тон Эрика из доверительного стал жестким и холодным. – Нужно провернуть небольшое дело. Слетаешь на один богом и людьми забытый мирок. Там найдешь указанного мной человека и заставишь его произвести определенные операции. Подробные инструкции получишь отдельно. Главное, убрать исполнителя и мигом исчезнуть оттуда, понял?

Заметив, что в глазах Шера промелькнуло откровенное недоумение, он рассмеялся и пояснил, вновь похлопав того по плечу:

– Там произойдет катастрофа, Шер. Большая, печальная, непоправимая катастрофа…

ЧАСТЬ 1.

НЕЖИТЬ.

ГЛАВА 1.

Снег был ослепительно-белым, искрящимся в свете прожекторов, а следы на нем – неестественно красными, броскими, неуместными…

По плитам космопорта пронзительный ветер стлал жгучую поземку. Тощий пес, с впалыми боками и обрывком цепи на шее, жадно лизал запятнанный кровью снег, боязливо косясь в сторону опрокинутой набок треноги тяжелого импусного орудия.

Из распахнутых ворот складских терминалов доносился тихий заунывный вой…

Бьющие с вышек прожектора освещали занесенные снегом пустующие квадраты старто-посадочных полей, а выбитые окна складских помещений хищно скалились острыми зазубринами прозрачного пластика.

Собака, свалявшаяся шерсть которой уже не могла скрыть выпирающие наружу ребра, вдруг бросила лизать окровавленный снег, подняла голову, устремив во тьму полный отчаяния взгляд, и тихо зарычала. При этом ее верхняя губа злобно вздернулась, обнажив желтые резцы.

Из темноты приближалось Нечто.

Внешне это был человек, но пса не могла обмануть ни одежда, ни бледное, словно пятно снега, лицо. Пес зарычал еще громче, инстинктивно отпрянув из освещенного прожекторами круга.

ОНО не пахло человеком. ОНО было другим.

Примитивный мозг животного воспринимал это как очевидный факт. Под холодной, чуть синеватой от мороза кожей скрывалось что-то противоестественное, и пес ощущал это каждой клеточкой своего тощего тела…

…

Гуманоид, не обращая внимания на собаку, которая продолжала пятиться в темноту, вошел в круг яркого света. Он был высок, но сложен нескладно. Яйцеобразный, лишенный волос череп блестел в холодном свете, и снежинки не таяли на нем. Кожа существа казалась холодной, такой же холодной и голубоватой, как хрустящий под подошвами ботинок свежий наст.

Задрав голову, он посмотрел на гроздья прожекторов, потом опустил взгляд, равнодушно скользнув им по заиндевевшим телам возле перевернутого импульсного орудия, и пошел дальше, в сторону открытых ворот грузового терминала.

Пес, затаившийся во тьме, не выдержал и завыл.

Он являлся одним из последних живых существ, оставшихся на планете, и чувствовал, как холодный ветер выдувает остатки жизни из его отощавшего тела. Если бы он мог, то кинулся бы вслед за существом, чтобы вонзить свои клыки в его холодную голубую плоть, но подсознательный ужас оказался сильней.

Он мог только выть – от бессилия, от холода и леденящего, непонятного его мозгу, ирреального страха.

* * *

Снег все шел и шел, потом он прекратился, словно в небесах истощились запасы колючих снежинок.

Давно прошли все мыслимые сроки, а рассвет не наступал. Холод проникал все глубже, сковывая землю; деревья, зеленая листва которых была покрыта шапками снега, клонили вниз отягченные ветви. Вокруг царила глубочайшая тишина. Злой ветер, несколько суток дувший без перерыва, наконец унялся.

Одними из немногих звуков, что нарушали немой покой замерзающего планетоида, были сухое потрескивание и тихий звон, когда очередная ветвь какого-либо дерева, не выдержав тяжести снежных шапок, вдруг ломалась и падала на застывшую землю, разлетаясь вдребезги, будто была сделана из стекла.

Среди этой необыкновенной тишины жили еще и иные звуки, но они раздавались очень далеко от тех земель, что культивировали и освоили люди.

За бетонными дорожками, квадратами зданий и куполами ангаров, за стройными лесопосадками начиналось пространство, куда люди приходили лишь по принуждению. Здесь никогда не росли деревья. Огромные площади занимала бугристая равнина, испятнанная кляксами бездонных топей. Покрытая бурой плесенью поверхность пузырилась зловонными испарениями, над участками изменчивой, зыбкой почвы то и дело вспыхивали блуждающие огни; иногда свечение становилось столь ярким, что походило на беснующееся у самой земли полярное сияние.

Тут, среди гибельных для всего живого топей, располагались конусные башни атмосферных процессоров. Сейчас они натужно ревели, пытаясь пополнить запасы исчезающего воздуха. На эфирных частотах от башни к башне, от компьютера к компьютеру неслись зловещие сигналы тревоги.

Никто не слышал их. Отвечать на призывы компьютеров было некому… Лишь смутные уродливые тени изредка появлялись в окрестностях перегруженных атмосферных процессоров, оглашая странную равнину тоскливыми, жуткими воплями…

Впрочем, среди этих проявлений явной нежити, там, где в зловонных топях возвышалась старая насыпь, на которой кое-где еще сохранились остатки давно заброшенной дороги, присутствовал намек на нечто человеческое и обитаемое.