Воин Пустоши

– Здоровенные, ха! – буркнул Малик. – Наоборот… Не провалилось ведь ничего особо, пролома большого нет. Омеговскому танкеру всю башню своротило, а тут только дырки. Получается – прочная очень штуковина, хотя и не железо.

Макота поковырял ногтем поверхность энергиона, отшелушилась тоненькая пластинка, похожая на чешую. Да и верно, наружный покров этой штуковины напоминал скорей шкуру животного или рыбы. Или, может, пластины панцирного волка? Какое-то оно такое… хитиновое, что ли? Броневой хитин.

– Значит, там внутри, под шкурой этой, чего-то железное есть, – заключил атаман. – И до этого нам добраться нужно. Железное оно – стало быть, оружие или еще чего полезное. Техника какая, елетроника.

Макота засопел, поднялся и направился к пробоине. Дерюжка боком запрыгал следом – норовил оказаться перед атаманом, но и опасался получить по морде.

– Хозяин, хозяин, не надо! Опасно там, погоди! Вдруг какая ловушка, или еще чего? Вот пусть он первым! Малик, давай, лезь туда первым! Давай, ну!

Малик плюнул под ноги и медленно двинулся к пробоине. Поверхность энергиона не пружинила под ногами, он шагал, как по каменной плите, и в то же время ощущалась в этой холодной тверди некая упругость. Малик пару раз нарочно топнул подошвой, перенося вес тела на одну ногу – нет, держится крепко.

Макота с Дерюжкой догнали его, и все трое присели у рваного края. Дерюжка, нагнувшись посильнее, отшатнулся.

– Ой, чего это оно? Как-то прям шибает оттуда!

– Заткнись, молодой, – буркнул атаман. Он тоже ощутил тяжесть, исходящую из провала, и подался назад. – Муторно мне как-то, неспокойно… Однако ждать нельзя, шакаленок, небось, уже внутрь пролез.

– Давай, Малик, давай, – засуетился Дерюжка, – не хозяину же первому туда соваться, вон какое место недоброе, прямо сказать, страшное, аж в башке все узлом завязалось… А-а!!!

Макота ухватил Дерюгу за ворот и смахнул молодого в дыру. Тот только и успел, что дрыгнуть конечностями в тщетной попытке зацепиться за край. Что-то хрустнуло, раздался длинный тягучий треск, крик оборвался, из дыры вырвались клубы дыма. Зеленоватые, подсвеченные снизу разноцветными вспышками. Поверхность под ногами Макоты едва заметно содрогнулась, но энергион был огромен, и даже такое легкое сотрясение отдалось гулом в скалах, между которыми он повис. Атаману показалось – не только чудовищное сооружение под ногами, но весь мир тяжело вздохнул, или даже так: на долю секунды мир исчез и потом возник снова.

Если бы Макота верил в Бога, то решил бы: сейчас Создатель моргнул… и на короткое мгновение потерял сотворенный им мир из виду. И в это мгновение мир стал другим.

* * *

Туран будто наткнулся на невидимую стену. Болезненные спазмы усилились – энергион противился чужакам, выталкивал из себя. Мозг словно мелко дрожал в черепе; Макс застонала и сползла по выгнутой стене, Ставро зашатался, огонь его фонарика заплясал вокруг. Белорус, стоящий на четвереньках с опущенной головой, раскачивался и подвывал сквозь стиснутые зубы – будто бодал невидимую стену. Туран, стиснув зубы и выронив винчестер, обхватил голову руками. Шагнул к Ставридесу. Все поплыло… А потом что-то изменилось вокруг, и пол дрогнул под ногами.

И тут же давление на мозг исчезло – разом, рывком. Изменение оказалось настолько резким, что Белорус качнулся вперед, потерял равновесие и рухнул носом в пол. Мембрана, затянувшая проход перед рыжим бродягой, пропала – мгновенно втянулась в стены. Ставридес выронил фонарик, но темнота не наступила – на стенах появились ровные ряды светящихся кругов размером с кулак. Впереди открылся длинный коридор, через несколько десятков шагов он заканчивался проемом, за которым угадывалось обширное пространство.

– Нос… – простонал Тим. – Опять… Язвить вас всех в подмышку – опять разбили!

Туран протиснулся мимо Ставро, перешагнул вытянутые ноги Макс и встал над Белорусом, вглядываясь в нутро энергиона. Тим возился на полу и что-то возмущенно бормотал, хлюпая разбитым носом.

– Что там? – спросила Макс. – Нас впускают?

– И огни зажгли, – заметил Ставро. Он подал женщине руку и помог подняться. – А снаружи будто задрожало что-то… как землетрясение, ощутили? И еще я тут подумал: надолго ли проход открыт? Не закроется ли эта… эта штуковина, когда мы будем внутри?

Макс пощупала светящееся пятно на стене. Туран обошел Белоруса, выставил перед собой винчестер и зашагал по коридору. Остальные пошли за ним. Проходя там, где раньше коридор перекрывала мембрана, Туран мазнул ладонью по изогнутой стене, но ничего особого не ощутил. Морщины какие-то, мелкие складки… никаких свидетельств того, что недавно проход в этом месте был наглухо перекрыт.

Ставридес с Макс начали обсуждать, что за материал покрывает стены. Белорус хлюпал разбитым носом и возражал им обоим. Турана не слишком занимали вопросы устройства энергиона, он знал, что Макота рядом и что расстояние, разделяющее их, сокращается с каждым шагом. Это знание гнало его вперед.

Светлый круг, которым заканчивался тоннель, маячил впереди – там, дальше, освещение было ярче.

– Как по кишке идем, – заметил Белорус.

Туран подумал: и впрямь! Вот что напоминает материала стены – мышечную ткань, которая способна сокращаться и расслабляться. Так и вырастает мембрана на входе, как увеличивается в размерах напряженный мускул. Но это понимание возникло где-то на задворках сознания, а центральной, основной, была мысль – Макота где-то рядом.

Он достиг окончания «кишки» и осторожно выглянул – дальше был обширный зал. Вереницы светящихся пятен поднимались от плоского основания, уходили вверх – к сферическому своду. Зал опоясывали световые дорожки, полосы огоньков скрещивались, сплетались в странный узор. Свечение было неярким и мягким, оно не позволяло разглядеть помещение целиком. Хотя Туран видел, что зал не пуст: справа громоздились какие-то незнакомые предметы, пол усеивали холмики поблескивающей мягкой субстанции, из них торчали причудливо изломанные стержни.

Туран втянул носом воздух, насыщенный незнакомыми запахами. Все здесь было непривычным, неправильным, не приспособленным для людей. И еще постоянно казалось, что кто-то глядит ему в затылок – не покидало ощущение присутствия рядом чего-то живого, огромного, темного, который с угрюмой настороженностью наблюдал за Тураном откуда-то сверху.

Туран остановился, не дойдя до середины зала. Спутники вошли следом и остановились, разглядывая помещение.

– Ну и что здесь у нас? – нарушил затянувшееся молчание Белорус.

Странно, но эха в этом обширном помещении не было, звуки таяли, растворялись в прелом сыром воздухе.

– Если коридор использовался как выход, – сказала Макс, – то здесь должно быть оборудование для вылазок. Но я не вижу ни защитных костюмов, ни аптечек, ни оружия…

– И что это означает? – буркнул Ставридес.

– Возможно, тот, кто пользовался выходом, не нуждался ни в оружии, ни в аптечках и прочем. А может, все сгнило и растаяло. Видите эти кучи на полу?

Горбы субстанции напоминали застывшее желе, мягкий свет искрился на их поверхности. Стержни, частично погруженные в блестящую массу, были белесыми, шершавыми с виду.

Белорус присел над одной такой кучей и потрогал пальцем.

– Твердая.

Он взялся за изогнутую трубку, потянул – но она оказалась прочной и держалась крепко. Белорус запыхтел, откинулся назад, но трубка осталась на месте, а горб растекшейся массы не отлипал от пола.

– Как кость торчит, – сказал он, поглядев на спутников. – Как кость из мертвого тела.

* * *

Зеленоватый дым взлетел над матово поблескивающим круглым боком энергиона, ветерок подхватил его и понес к склону. Атаман с Маликом переглянулись.

– Вроде полегчало, а? – неуверенно спросил бывший омеговец. – Не вяжется в башке узлом?

– Да у тебя и вязаться там нечему, – буркнул атаман. – А у Дерюги тем паче.

Дым пропал, вспышки и треск внизу прекратились.

– Дерюга! – позвал Макоота, подступая в дыре. – Ты как там? Живой?

Из отверстия донеслись стоны и легкий треск.

– Живой, выходит, – заключил атаман.

– Тут я! – жалобно прозвучало снизу. – Запутался! И дышать тяжело!

Малик присел над дырой, отложил ружье и лег, свесив голову вниз.

– Дерюжка, ну-ка пошевелись… А, вижу! Слышишь, хозяин, тут какие-то веревки или канаты, на них молодой свалился, и мы по ним можем вниз сползти.

Макота перекинул автомат за спину, присел, свесив ноги в провал, и велел:

– Руку дай, потом сам за мной полезешь.