Близится буря

Я как на стенку налетел.

– Мне? – переспросил на всякий случай: вдруг ослышался.

– Тебе, – попросту ответил он. – Ты об этом печешься… вполне разумно, – добавил он, перехватив мой возмущенный взгляд, – ты знаешь, что делать, и говоришь разумно. Занимайся.

– И кто меня слушать будет?

– А вот с этим мы поможем. – Расцепив руки, он оперся локтями на стол, подавшись вперед. – Разумную инициативу мы всегда поддерживаем. Получишь, так сказать, верительные грамоты. И священникам на местах дадим телеграммы, помогут.

– Ну… да, – кивнул я, пребывая во все том же озадаченном состоянии. – Но просто объясни, ответь на вопрос: почему именно я? Почему, например, не ты или там брат Никанор, вы же проблему не хуже меня видите, а опыта и знаний в этом мире у вас больше в тысячи раз. Почему?

– Потому что люди должны думать о себе сами. Сами, понимаешь?

– А вы не люди, что ли?

– У нас и так достаточно власти, – сказал брат Иоанн, глядя мне в глаза. – Если люди будут ждать, что мы сделаем за них это, и это, и еще вон то, они отдадут нам еще кусок своей свободы, воли, силы… а нам это не нужно, потому что это их воля и сила, и нужны они именно им, а не нам. Если острова до сих пор не договорились о походе против Тортуги, то это означает, что люди не боятся нападения, так? При этом даже ты, новый человек, уже вычислил вероятность такового. Абсолютно точно вычислил.

– И? – теперь уже я повторил его вопрос.

– Вот поход против Племени Горы был, так? Организовали его люди, а Церковь только поддержала, верно? А теперь ты хочешь организовать поход против Тортуги, так?

– Не, я не хочу! – сразу отперся я. – Я в вашей кухне ни уха ни рыла, я сразу накосячу. Пусть умный этим занимается.

– Не хочешь – не занимайся, – развел он руками. – Но пока ты первый, кто пришел с этим к нам. Может, никто и не придет больше, люди ведь предпочитают отворачиваться даже от очевидного, если это очевидное нарушает привычное течение их жизни.

– И что, первый зашедший с улицы с дельной вроде мыслью получит поддержку? – уточнил я с большим сомнением.

– Нет, – ответил тот вроде как удивленно. – Но ты ведь уже не с улицы. Мы тебя знаем, проверяли, были даже в деле вместе. И я вижу успехи – провалился без ничего, сейчас уже владеешь яхтой, мозги на месте – почему не поддержать? Тем более что ты уже на нас работаешь.

– Стой, ты меня не путай, я и сам запутаюсь, когда надо, – сказал я исключительно для того, чтобы что-то сказать, затем потер лицо ладонями, словно желая избавиться от наваждения. – Ты что, хочешь мне вот так сейчас поручить задачу по спасению мира?

– Нет. – Брат Иоанн встал, налил холодного чаю с лимоном в широкий низкий стакан, протянул мне. – На-ка, остынь. Я тебе вообще ничего не поручаю. Но если ты чувствуешь в себе силы заняться тем, чем действительно надо заняться, – я тебе помогу. Слушай. Ты ведь практичный человек, тебе бы понять, что если ты сумеешь это сделать, то сможешь стать большим человеком в этом мире.

– Я не хочу большим, я хочу, чтобы все хорошо, и при этом меня не видно, – сказал я честно и залпом выпил чай.

– Это уже от тебя зависит, – засмеялся он. – Как сам все повернешь. И вообще мы ведь в чем-то коллеги, верно?

Ну да, верно, он из спецслужбы тутошней, я – продукт тамошней. В общем, я его прекрасно понимаю, просто откровенно боюсь, ответственность-то жуть, по Сеньке ли шапка? А с другой стороны – качественное изменение статуса, если все получится.

– Верно, коллеги.

– Так я тебе идею подкину – у тебя, наверное, знаний о наших реалиях для такой не хватает. – Он присел на угол стола, покачивая ногой. Я обратил внимание, что сапоги у него точно такие же, как и у меня, – видать, за время стоянки на Большом Скате купить успел. Новые совсем с виду.

– Подкидывай, если бесплатно, – легко согласился я.

– У Церкви есть Особый отдел, так? – постучал он себя указательным пальцем в грудь. – Но позицию Церкви ты, наверное, уже понял. А вот у людей даже одной территории, христианской, никакого такого общего отдела нет. Никакой разведки. Не хватает конструктивных связей между островами, общего дела. А ведь такая служба куда как нужна, верно?

Ага, вот он куда гнет. По-своему логично вообще-то, что тут скажешь. Если начать налаживать «горизонтальные связи» между общинами, то можно эти связи оседлать и организовать нечто вроде компактной службы. Уточнил у брата Иоанна – это ли он имел в виду?

– Ну, видишь? – вроде как обрадовался он и даже со стола соскочил. – А ты говоришь, что кого-то поумнее надо. Достаточно у тебя ума, достаточно. Говори, выписывать на тебя бумаги? Слать телеграммы? Или тебе подумать надо?

– Пусть лошадь думает, у нее голова большая, – ответил я сразу. – Выписывай все подряд.

Когда я уходил, он неожиданно остановил меня, сказав:

– Да, и когда вернешься, подготовь место в рубке под радиостанцию. В Благовещенске начали выпускать судовые. Несколько штук придут с посыльным судном, равно как и специалисты по установке.

– А что раньше не выпускали? – спросил я с усмешкой.

– По ряду причин, – ответил он куда как информативно. – А радист у тебя есть, кстати.

– Кто это? – удивился я.

– Пламен. Их этому обучали в последний год.

* * *

Вчера яхта загрузилась водой и продуктами, а сегодня с рассветом отвалила от причала. Пока все шло по плану, даже за день до этого из экипажа никто всерьез не напился, и вчера все были в рабочем состоянии.

Когда яхта вышла из порта Новой Фактории, я наконец ощутил, что мы приступили к делу. Платон с Пламеном сидели в кают-компании за картами, причем наставник заставлял ученика прокладывать еще и курс судна за штурмана, бойцы, рассевшись на палубе, слушали Байкина, который что-то им объяснял, а экипажу и так было что делать.

Шли вдоль берега, низкого, заросшего зеленью так, что земли не видно, казалось, что вся эта растительность поднимается прямо из воды, не нуждаясь ни в какой земле под собой. Ближе к городу все бухты были исследованы хорошо, но одна остановка все же предполагалась: надо было выгрузить несколько ящиков в русле речки Серебрянки, той самой, что вела к серебряным рудникам. Нам их по просьбе полковника подкинули в последний момент, для охраны этих самых рудников.

К устью подошли примерно часа в четыре. Мне почему-то казалось, что речка будет вроде той, на которой мы устроили засаду Племени Горы, но ошибся, все оказалось не так. Серебрянка была широкой, метров сто пятьдесят в устье, и вполне спокойной, разве что цветом от той реки не отличалась совсем, вынося в синее море огромное желтое пятно илистой мути.

– Мелей здесь много, ждем, – сказал Игнатий, сам стоявший сейчас за штурвалом, после чего дал команду встать на якорь.

За бортом громко плюхнуло, загрохотала разматывающаяся цепь. Я назначил двух человек в «фишку», за берегом наблюдать, а то сквозь эту растительность ни черта не видно. До него было рукой подать, метров двести, слышно даже, как птицы орут, а заодно и стаю обезьян разглядели, рассевшихся по деревьям, – небольших, серых и тоже крикливых, как птицы.

Дали ракету, большую, с палубы, со станка. Вообще о времени рандеву договаривались заранее, но мы пришли раньше, чем рассчитывали: ветер помог. На баке зашипело, пыхнуло, дымный след с искрами метнулся вверх, завершившись громким треском и ярко-белой вспышкой, а затем ракета начала опускаться вниз на маленьком парашюте.

Люди с рудника появились примерно через час, на моторном катере, скорее даже не катере, а буксире, тащившем за собой широкий баркас. Ну да, по этой реке на парусах особо не погоняешь, так что их на буксирчике и не было. Зато было шестеро разномастно одетых мужиков в шляпах, вооруженных до зубов. Буксир выбрался из безопасности речного русла на морскую волну, неторопливо подвалил к борту «Аглаи».

– Хорошо ли дошли? – крикнул в жестяной рупор крепкий мужик в жилете на голое тело, левый глаз которого закрывала черная повязка.

– Хорошо, благодарствуем! – крикнул в ответ Игнатий, перевесившись через фальшборт. – Принимайте груз!

– Это мы всегда рады, – усмехнулся тот.

Собственно говоря, на этом общение и закончилось. Экипаж поднял через грузовой люк ящики, затем их спустили в пустой баркас, где люди с рудника разложили их как положено и укрыли парусиной. После чего буксир отвалил от борта яхты, развернулся и потащил баркас в реку, ну и мы, выбрав якорь, пошли дальше. Хотелось дойти до Круглого залива и уже там встать на якорь: как раз его нам и надлежало обследовать первым.

Ветер был по-прежнему дружественным, так что в намеченный пункт пришли еще до темноты, хотя сумерки были уже в самом разгаре. Поскольку погода сюрпризов не обещала, встали на якоря не в самой бухте, а в море, имея вход в бухту на левом траверзе. Зелень из силуэта берега уже исчезла, выглядел он черным, взлохмаченным листьями пальм, от которых название залива и пошло.

По моей команде выставили щиты на левом борту, а в ночной вахте назначили двух человек, матроса и бойца. Не то чтобы опасались чего-то, места здесь скорее дикие, чем разбойные, но в привычку это уже стоит ввести.

В каюте у себя к этому времени я совсем обжился, как дома был. Стены темного мореного дерева, пара литографий с парусниками, большая карта на переборке. Полки с книгами и лоциями, стол, оружейный шкаф. Все уже свое, привычное. Поэтому, прихватив с камбуза большой кувшин с холодным чаем, выдавил в него пару лимонов, зажег лампу и уселся в кресло, откинувшись и вытянув ноги. Наконец за всей суетой последней пары дней появилось время спокойно обдумать сложившуюся ситуацию.

В общем, я как всегда. И в той жизни в каждую авантюру лез, и в этой не смог удержаться. Только начала жизнь налаживаться, жениться собрался – все, полез в местные интриги. Ну что за характер такой дурацкий, а? Вечно думаю, что без меня не разберутся, что что-то упущу сейчас, а потом жалеть буду, ну а потом вот так – бац, и в себя прихожу посреди джунглей и рядом с кучей трупов. Тоже ведь так начиналось, если быть до конца честным с самим собой. Именно так, погнался за журавлем в небе.