Выстрел

– Зачем же сразу впадать в панику? Всё, так или иначе, поправимо…. Во-первых, мы вашего сына здесь подлечим – вдумчиво и без спешки. Месяца два-три. Понаблюдаем, возьмём необходимые анализы, протестируем, поколем разные успокаивающие препараты. Во-вторых, пропишем всяких таблеток и порошков – на послебольничный период. В-третьих, я и в дальнейшем буду за ним регулярно наблюдать, принимать и осматривать, скажем, раз в три месяца. Ну, и при первых же признаках недомогания…. В-четвёртых, я при выписке из больницы дам ему соответствующие инструкции поведенческого характера, соблюдая которые он без всяких проблем доживёт до глубокой старости…

С двумя-тремя месяцами доктор, естественно, обманул: без малого полгода провёл Ник в больничной палате, всю задницу медсёстры ему искололи, а анализы крови брали через два дня на третий. Ещё регулярно к нему в палату приводили разных солидных дядек в белых халатах. Дядьки надоедливо и назойливо задавали десятки бесконечно-глупых и тупых вопросов, а, получив чёткие ответы, восторженно качали головами и удивлённо округляли глаза.

А вот про инструкции Пал Палыч не забыл. Очень серьёзно глядя на маленького Кольку из-под толстых стёкол очков, он вдумчиво и старательно наставлял:

– Ты, мой милый, никогда не паникуй. Относись ко всему спокойно, с философской точки зрения, так сказать…

– Как это – с философской? – недоверчиво щурился Ник, с самого раннего детства не терпевший всяких неясностей и заумных недоговорённостей.

– Так это! Вот тебе список книжек, подлежащих внимательному прочтению, изучению и перевариванию…. Ах, да, ты же ещё читать не научился! Ничего, потом прочтёшь и переваришь. Жизнь, она же долгая…. Короче, если увидишь что-то необычное и тревожное, то тут же садись куда-нибудь и прячь руки. Понимаешь? Главное, чтобы во время припадка, сопровождающегося галлюцинациями, дел не наделать всяких. То есть, не причинить окружающим тебя людям никакого вреда. Вот, повредил ты руку добрейшей старушке Полине Петровне. Разве это хорошо? Конечно же, плохо! Если покалечишь в следующий раз ещё кого-нибудь, то могут упечь в больницу уже на долгие-долгие годы…. Так что, как только почувствуешь, что начинается припадок, так сразу же прячь руки. Повторяю, сразу же! Не рассуждая, не раздумывая и не сомневаясь…. А вот разговоры, наоборот, разговаривай. На самые разные отвлечённые темы. Например, про вчерашнюю дождливую погоду. Или про то, что видел утром по телевизору…. Во-первых, чтобы с ума не сойти по-настоящему. А, во-вторых, это может отвести реальную опасность в сторону. Окружающие тебя мужчины и женщины могут встревожиться, насторожиться, а это зачастую бывает очень полезным. Впрочем, ты ещё мал и многого не понимаешь. Ничего, я это буду повторять при каждой нашей следующей встрече. Ты – в конце концов – всё обязательно запомнишь и проникнешься…

Пал Палыч инструкции регулярно повторял, а Ник их старательно запоминал, проникался и скрупулёзно выполнял – при каждом припадке, которые посещали его по пять-шесть раз за год. Кто только не числился среди его необычных и странных Гостей! Карабас Барабас, трёхголовый Змей Горыныч, лохматые лешие, новозеландские людоеды, с головы до ног покрытые цветными татуировками, голодные волки, кровожадные тигры с длинными и острыми клыками. А когда он повзрослел, то и вампиры – во главе с самим графом Дракулой, и маньяк Чикатило – под ручку с бесноватым Адольфом Гитлером…. Много их было – всяких и разных: кровавых, злобных, жестоких, бессердечных. Иногда они возникали «на месте» конкретных людей, «подменяя» собой друзей, приятелей и совершенно незнакомых прохожих. Иногда – сами по себе, например, в абсолютно пустом помещении.

Причём, появление галлюцинаций вовсе не означало, что жизни Ника что-то угрожало именно в данный конкретный момент. Просто, когда потенциально-опасные объекты обнаруживались в прямой близости, то тонкая психика подростка (а потом и молодого человека) исправно и дисциплинированно сигнализировала ему об этом.

Например, обычный рейсовый автобус, к которому утром подходил мальчишка, крепко держась за мамину руку, вдруг «превращался» в огромного бурого волка, с аппетитом кусающего и глотающего всех встречных. Ник тут же тихонько дёргал маму за руку и просительно смотрел на неё огромными, полными ужаса глазами. Лидия Алексеевна недовольно вздыхала, но не спорила, они разворачивались и шли на трамвайную остановку. А потом становилось известно, что вечером того же дня именно этот автобус, к которому они предусмотрительно не стали подходить, на всём ходу врезался в стену кирпичного дома, погибло восемь человек. «Неожиданно отказали тормоза!», – неубедительно объяснял с телевизионного экрана взволнованный диктор. Отец и мать исподтишка посматривали на сына с уважительной опаской…

Или, вот уже в выпускном классе школы гулял Ник с девушкой по весеннему парку. Шли себе неторопливо по берёзовой аллее, болтали о всяком и разном, робко обнимались, неумело целовались. Всё как полагается…. Вдруг, молодой человек заметил, как из парусинового павильона, где продавались прохладительные напитки и мороженное, высовывается окровавленная морда здоровенного, буро-зелёного крокодила. Ник побледнел и потащил удивлённую девушку за рукав прочь из парка. А через три с половиной часа именно в том павильоне произошло двойное убийство…

Трудно было к таким нестандартным происшествиям относиться спокойно и адекватно. Но он всё выдержал, с ума не сошёл и вырос вполне приличным человеком: в меру добрым, в меру честным, в меру благородным. А всё потому, что всегда неукоснительно выполнял инструкции мудрого доктора Сидорова.

Более того, по достижении восемнадцати лет Николай Сергеевич Нестеров был признан абсолютно здоровым и два года безропотно отдал российской армии. В одной далёкой и беспокойной южной стране, в составе подразделения особого назначения, где очень ценились всякие необычные человеческие способности. А обострённое чувство опасности в военном деле – вещь ни чем незаменимая…

Впрочем, Ник не любил вспоминать об этом жизненном периоде. Очень не любил, вернее, терпеть не мог…. Главным образом потому, что тогда было очень трудно отделять объективную реальность от галлюцинаций: больно уж они были похожи друг на друга – страхолюдные смуглые рожи с глазами хладнокровных убийц.

Потом-то полковник Ануфриев ему подробно и доходчиво объяснил, чем настоящие моджахеды отличаются от виртуальных и фантомных. Всё постепенно наладилось: на галлюцинации Ник больше никакого внимания не обращал, а в настоящего врага исправно палил из автомата и ручного пулемёта. Ещё иногда швырял гранаты – и наступательные, и оборонительные. Только, всё равно, слишком много крови (самой натуральной!) было пролито за эти два года. Не хотелось вспоминать. С души воротило…

После армии он успешно (с красным дипломом) закончил юридический факультет Питерского Университета, но по специальности не отработал ни единого дня. Невесть откуда вынырнул полковник в запасе Иван Иванович Ануфриев, ставший – каким-то непостижимом образом – солидным и матёрым финансистом, да и определил Ника в свою банковскую структуру – начальником охраны депозитария, то есть, обычного хранилища самых разных материальных ценностей, только очень большого. Как же иначе? Человек, обострённо чувствующий приближение нешуточной опасности, обязательно должен работать охранником. Обязательно и всенепременно!

Правда, незадолго до защиты дипломного проекта галлюцинации перестали беспокоить Ника. Совсем перестали. Может, это так эффективно сработали таблетки нового поколения, предоставленные добрым и заботливым Пал Палычем. А, может, этому способствовала счастливая женитьба на Марии (Маняше, Марье, Марьяне, Маше, Матильде), его однокурснице, девице симпатичной, взбалмошной и совершенно непредсказуемой.

Как бы там ни было, но молодая семья остро нуждалась в денежных купюрах, и Ник не стал ставить Ануфриева в известность об утраченных способностях.

– Охраняй банковское хранилище самым обычным образом, – мудро советовала Маняша. – Существуют же видеокамеры, всякие подслушивающие устройства, инфракрасные излучатели, приборы ночного видения. Вон, весь Интернет забит шикарными предложениями. Пусть Иван Иванович раскошеливается – ради пользы дела…

Он и охранял – вдумчиво, тщательно и надёжно. За прошедшие шесть лет никаких неприятных казусов и сбоев в работе депозитария не наблюдалось, ни единой копейки из сейфов хранилища не пропало. Ануфриев был Ником доволен и на щедрые выплаты не скупился: молодая семья приобрела две новые иномарки и построила просторный коттедж на территории престижного охраняемого посёлка. Правда, на отшибе, в пятнадцати километрах от города.

– Ничего страшного! – и не думала расстраиваться Матильда, являвшаяся оптимисткой по жизни. – Зато здесь отличная экология и свежий воздух! Вот, надумаем с тобой – через годик-другой – обзавестись ребёнком…

Ник недоверчиво пожимал плечами и хмурился: эти разговоры про «через годик-другой» были ему знакомы до нудной зубной боли. То есть, на протяжении шести лет счастливой семейной жизни они никогда и не прекращались. Только ребёночком они так и не обзавелись. То одно мешало, то другое…

И вот – нежданно и незвано – галлюцинации вернулись.

– Вот же блин горелый! – Ник смачно сплюнул в темноту. – Не было печали. Просто уходило лето…

Дорога резко повернула в сторону, до высокого забора красного кирпича, ограждающего коттеджный городок от суеты и опасностей внешнего мира, оставалось метров двести пятьдесят.

За низким кустарником ракитника угрожающе затрещали сухие ветки под чьими-то тяжёлыми лапами.

«Снова приближается долбаный приступ?», – засомневался, останавливаясь, Ник. – «Или же там прячется кто-то реальный?

Он, обходя ракитник стороной, подобрал с земли толстую сучковатую палку.

– Гав! – рявкнуло неизвестное существо басом, и тёмное мускулистое тело метнулась в его сторону.

Янтарно-жёлтые круглые глаза-фары, белоснежные клыки, украшенные клочьями розоватой пены…

Гигантский пёс неожиданно замер в воздухе, упал – как подкошенный – на землю и жалобно завизжал.

Впрочем, уже через мгновенье собака бодро вскочила на лапы, вновь принялась угрожающе гавкать и хрипеть, натягивая до предела невидимую веревку. С верхней ветки дальней берёзы – шумно и грузно – взлетела потрёпанная чёрная ворона, недовольно каркая, заложила широкий круг и исчезла в ночном сумраке…

«Собака-то настоящая!», – облегчённо вздохнул Ник. – «Отличать галлюцинации от реальных объектов я ещё, слава Богу, не разучился. Только вот, собственно, какая разница? Галлюцинации, по крайней мере, не кусаются и не могут порвать на составные части…. Вот, оборвётся верёвка, что делать тогда? А? Такую здоровенную дурищу голыми руками не взять, несмотря, даже, на наличие соответствующих навыков…».

Пёс продолжал надрываться-заходиться в хриплом лае, и через полминуты был однозначно опознан: звали этого сторожевого бельгийца Вулканом, и он принадлежал Олегу Абрамовичу Быстрову – ближайшему соседу семейства Нестеровых по коттеджному посёлку.

И собака, и её хозяин Нику никогда не нравились, больно уж оба были скрытными и хмурыми. Олег раньше служил по прокурорскому ведомству, а нынче занимался каким-то скользким и непонятным бизнесом, был разведён и проживал в отнюдь немаленьком доме один. В смысле, с Вулканом, который гавкал и утробно рычал на всех подряд без разбора, а также безжалостно и умело душил всех котов и кошек, неосторожно появившихся у него на дороге. При этом бывший прокурор настырного пса никогда не останавливал и не ругал, только непонятно цокал языком и одобрительно качал головой.

– Три часа ночи, – непонимающе передёрнул плечами Ник. – Для чего, спрашивается, надо было здесь привязывать животное? Может, это такое наказание? Например, Вулкан изгрыз любимый ботинок Олега…

Махнув на прощанье лающему псу рукой, он пошёл по направлению к воротам в заборе, освещённым двумя яркими фонарями, на ходу доставая из кармана спортивных штанов связку ключей.

В голове снова глумливо и надоедливо защёлкало, тихонько заскрипели дверные петли, в воротах приоткрылась калитка, и из неё показался Дед Мороз. Конкретный такой Дед, в красном полушубке с меховой опушкой по воротнику и рукавам, в высоких чёрных валенках, с длинной снежно-белой бородой. Только ненастоящий, а галлюциногенный. В этом Ник ни на секунду не усомнился.

– Привет, Нестеров! – мерзко ухмыльнулся Дед Мороз, демонстрируя характерные острые клыки, измазанные чём-то ярко-алым. – Я и не предполагал, что ты будешь из наших. Знать, хорошо маскировался все эти годы, а сегодня не выдержал. Полнолуние, понятное дело! Тут кого угодно потянет на свежую кровушку…. О, да тебя уже можно поздравить: все кроссовки вымазаны в ней, в родимой! Шустёр ты, братец! Шустёр! Опередил меня, вот же…

– Погода нынче хорошая, – вскользь улыбнувшись, мягко сообщил Ник. – И завтра не будет сильных дождей, точно говорю.

– С чего ты это взял?

– Так вон, собака гавкает. Слышишь, как звонко и протяжно? А вот, если бы брехала глухо и коротко, то вот это, соответственно, было бы к затяжным дождям…. Последним гадом буду, проверено десять миллионов раз! Не, я говорю совершенно серьёзно: меня этим погодным премудростям обучал один сенегальский колдун. Дельный такой дядечка, знающий и опытный. Он в своё время окончил какой-то французский Университет, факультет естествознаний, кажется…

– Ладно, умник хренов, приятно было поболтать! – неожиданно загрустил вампир, загримированный под Деда Мороза. – Тороплюсь, надо любимую собачку отвязать. Ну, и поужинать плотно. Как же без этого? – многозначительно сверкнул клыками. – Бывай, коллега! Женушке привет передавай от меня! Пламенный такой, горячий…. Симпатичная тёлочка досталась тебе, фигуристая такая, длинноногая, ничего не скажешь. Даже завидно немного…. Ха-ха-ха!

– Бывай, коллега, – вяло отозвался Ник и, пройдя в распахнутую калитку, аккуратно прикрыл её.

Капли ледяного пота, медленно стекающие по лицу и спине, мелко подрагивающие руки и ноги. Он плавно развернулся на сто восемьдесят градусов, снова взялся за ручку калитки и осторожно – через узкую щель – выглянул наружу.

Вампир в красной шубе и чёрных высоких валенках бесследно исчез, а вместо него – метрах в тридцати-сорока от ворот – маячила широкоплечая удаляющаяся спина в тёмно-синей футболке. Вдали раздавался заливистый радостный лай, перемежаемый нежным и нетерпеливым поскуливанием. На востоке появилась тоненькая розовая нитка, говорящая о приближении рассвета.

«Соседушка Олежка Быстров пошёл отвязывать своего ненаглядного Вулкана», – понял Ник. – «Интересно, что он подумал обо мне? Наверное, офигел до полного и окончательного изумления…. Значит, у меня, всё же, был повторный приступ. С чего бы это вдруг? Там, возле автобусной остановки, я оказался случайным свидетелем серьёзного преступления. Возможно, тройного убийства. Так что, безусловно, присутствовала серьёзная опасность…. А сейчас в чём, собственно, дело?».

– Николай Сергеевич, что-то случилось? С вами всё в порядке? – поинтересовался обеспокоенный голос. – Вы себя хорошо чувствуете? Может, помочь? Проводить?

Ник обернулся и вымученно подмигнул подошедшему ночному сторожу-охраннику:

– Всё в порядке, Витёк, не беспокойся. Голова закружилась немного. Ничего страшного. Доковыляю уж как-нибудь. Спасибо за заботу…

В свете частых, в меру ярких фонарей он медленно добрёл до своего дома: аккуратного, обшитого светло-кремовым сайдингом, под тёмно-красной черепичной крышей.