Звенья разорванной цепи

Знакомство с царицей рослого, статного, мужественного морехода, так и не усвоившего придворный политес, закончилось довольно скоро. В 1780 году Екатерина Алексеевна отправила Ушакова обратно в строевой состав флота, но – с чином капитана второго ранга и на должность командира линейного корабля «Виктор».

Разгадал его флотоводческий талант лишь светлейший князь Потемкин-Таврический. В сражении с турками у острова Фидониси в июле 1788 года Ушаков командовал авангардом всей эскадры и своими действиями предопределил победу наших моряков. Тогда Потемкин написал государыне: «Долг справедливости требует моего всеподданнейшего засвидетельствования перед Вашим Императорским Величеством о ревности и отличной службе состоящего во флоте Черноморском бригадира флота капитана Ушакова, офицера весьма искусного и храброго, коего я приемлю удостоить в контр-адмиралы…»

Вдохновленный поддержкой, Федор Федорович принялся с удвоенной энергией заниматься делами Черноморского флота. Екатерина Вторая, зная о бедности нового своего контр-адмирала, пожаловала ему поместье в Могилевской губернии с пятьюстами крепостными крестьянами. Ушаков его продал и полученные деньги обратил на нужды любимого детища – севастопольской эскадры. Вечно там чего-нибудь не хватало: то корабельного леса для ремонта, то гвоздей, то пеньковых канатов, то полотна для шитья парусов…

Аржанова сообщила мужу о предстоящей поездке на Южный берег Крыма. Но о том, что Ушаков дает ей фрегат «Святой Амвросий Медиоланский», князь узнал случайно. Черные подозрения шевельнулись у него в душе. Ведь после путешествия Флоры в Евпаторию, закончившегося для нее травмой правой ноги, они почти восстановили прежние отношения. Михаил получил доступ в спальню. Анастасия иногда принимала его ласки. Уклонялась она только от соития и бурного его завершения, ссылаясь на боль в колене, которая мешает ей полностью отдаваться страсти.

Поразмыслив, Мещерский решил провести с супругой профилактическую воспитательную беседу. Вечером, за два дня до ее отъезда он пришел в спальню Анастасии. Этот разговор Михаил начал правильно. Спокойно и с достоинством он объяснил Флоре, какое видное место занимает их семья в здешнем дворянском обществе и как неустанно надо беречь подобную незапятнанную репутацию. Затем он посоветовал отказаться от плавания на военном корабле и избрать сухой путь, где сопровождать ее будут проверенные люди: поручик Чернозуб, сержанты Прокофьев и Ермилов, меткий стрелок Николай.

Аржанова удивилась:

– Они и так едут со мной. Тебе не о чем беспокоиться.

– Тем не менее я беспокоюсь.

– Почему, ваше сиятельство?

– На фрегате рядом с тобой будет находиться лейтенант Подыма. А тесные и темные помещения корабля, они, знаешь ли, способствуют… Не хочу сказать, будто этот молодой человек – твой любовник. Но поостерегись. Вас могут застать в каком-нибудь крайне двусмысленном положении…

Лицо Анастасии изменилось, потемнело, словно бы приобрело каменное выражение. Сдерживая гнев, она ответила Мещерскому:

– Ты отлично знаешь, кто мой любовник. Вернее, единственный возлюбленный, о коем молить буду Господа Бога всю жизнь.

Полковник с притворным сочувствием развел руками:

– Уже прошло полгода после Очакова. Светлейший князь Потемкин забыл о тебе. Курьеров с подарками не шлет, писем не пишет. Может быть, этот роман окончен, краса моя?

– Ты лжешь! – крикнула она. – Пошел вон отсюда!

Сгоряча, не отдавая себе отчета в действиях, курская дворянка вскочила с постели и машинально схватилась за любимый дорожный пистолет «Тузик». Кобура с его содержимым всегда висела на фигурной раме зеркала гораздо ближе к ней, чем кобура с однотипным ему «Мурзиком». Изделия итальянской фирмы «Маззагатти», красиво декорированные, легкие и небольшие, длиной в 21 см, они работали превосходно. Правда, «Мурзик», бывало, давал осечки.

Князь Мещерский на такое завершение разговора совершенно не рассчитывал. Он вылетел из спальни в коридор, как пробка из бутылки. Полковник знал характер жены: в некоторых случаях она сначала стреляет, а потом думает. Спускаясь по лестнице на первый этаж, он ругал себя за неосмотрительность и утешался тем, что сейчас сказал Анастасии правду, пусть жестокую, но необходимую. Нельзя же, в конце концов, надеяться на бесконечные милости столь непостоянного человека, как Григорий Александрович Потемкин. Он очень занят. Он погружен в тысячу важнейших государственных дел. Из Очакова он уехал в Санкт-Петербург и там беседует с самой императрицей…