Нефть в обмен на девушку

– Это еще почему?! Сейчас я обо всем договорюсь и спущусь за тобой. Жди в холле и никуда не уходи!

– Не надо… – Тинни пыталась сказать что-то еще, но Филатов уже бросил трубку и поспешил к двери.

В коридоре действительно маячил здоровяк в черном костюме. При виде выскочившего из номера Филатова он остановился и равнодушно посмотрел на депутата.

– Это вы не пропустили девушку? – строго спросил Филатов.

Охранник равнодушно посмотрел на депутата и ничего не ответил.

– В чем дело? Кто дал вам право останавливать моих гостей!

В голосе Филатова зазвенел металл, глаза вспыхнули гневом, но страж никак не прореагировал на праведное возмущение дорогого гостя – как будто его вообще не было в коридоре.

– Кто здесь главный? Я хочу с ним поговорить! Ответом снова были молчание и холодный взгляд сытого удава. Филатов от души выругался на родном языке, но и это не возымело действия.

«Бред какой-то! Не могли найти для единственного в гостинице иностранца англоговорящего охранника! Ну ничего, я им покажу…»

Филатов решительно пошел к лифту, на ходу доставая телефон, чтоб немедленно, прямо сейчас высказать свое недовольство Аббасу.

«Только бы Тинни дождалась меня и не ушла! Я ее сам проведу, и пусть хоть кто-нибудь попытается меня остановить! Особенно этот…» – Филатов посмотрел на ненавистную фигуру у двери и сбавил шаг.

«Стоп! Когда я поднялся в номер, никакой охраны не было. То есть ее выставили буквально полчаса назад. А что это значит? Это значит, что завтра меня повезут к Саддаму! Как же я сразу не догадался…»

Филатов остановился и сделал вид, что смотрит в темное окно.

«На сегодня скандал отменяется. Кобеляж тоже. Хорошо я не успел никуда позвонить…»

Филатов еще постоял у окна и с независимым видом вернулся в номер. И только там, когда возбуждение и гнев поутихли, он вдруг понял главное. То, ради чего, возможно, стоило пережить неприятное завершение приятного вечера: Тинни не связана со спецслужбами! И в номер к Филатову она собиралась прийти не по приказу начальника, а добровольно, можно сказать от души. Иначе разве бы ее остановила охрана? Да ее бы под ручки проводили, дверь подержали и в кроватку уложили!

«Хорошая девушка Тинни! – подумал Филатов. – Завтра же зайду к ней».

Глава 4

Однако на следующий день Филатова ждал неприятный сюрприз. Сразу после завтрака он посетил лавку Тинни, но вместо милой девушки там сидел мрачный мужик с вислыми усами и читал газету. Филатов растерянно вышел и осмотрелся – да, это именно та лавка, в которой они вчера познакомились. Правда, вместо шкатулок, кальянов, кожаных бумажников и прочей дребедени в витринах висели сабли. Филатов, все еще не осознавая случившегося, снова зашел внутрь. Мужик отложил газету и спросил:

– Вы кого-то ищете, сэр?

– Да, – ответил Филатов, – здесь вчера была девушка. Тинни.

– В моей лавке? Не думаю.

Усатый пожал плечами, не видя смысла в продолжении разговора, опять взялся за газету.

– Вчера здесь была ее лавка! – начал сердиться Филатов.

– Вы что-то путаете, сэр. Я давно здесь торгую – спросите кого угодно. И не знаю никакой Тинни.

И тут Филатова осенило: «Тинни арестовали! Как же я сразу не догадался! Она пыталась пройти ко мне в номер, но там оказался охранник. А потом, когда она спустилась в холл, ее уже ждали. У нее еще голос был взволнованный, когда она мне звонила…»

Теперь все встало на свои места – сразу после ареста Тинни лавку ликвидировали, завезли никому не нужные сабли и посадили своего человека. И это было убедительным подтверждением, что Тинни не имеет к ведомству Аббаса никакого отношения. Она просто красивая девушка, попавшая в неприятную ситуацию.

«Разве стал бы нормальный торговец читать газету, когда в лавку зашел покупатель?! Тем более здесь, в Багдаде. Да он бы вцепился мертвой хваткой – купи саблю! А этот пень пнем сидит. Точно из органов! Плохо дело…»

Филатову было искренне жаль Тинни, которая в общем-то по его вине попала в беду, но он надеялся, что сможет ей помочь. Во всяком случае он не будет делать вид, что ничего не случилось!

«Тут ведь как при Сталине. Был человек, и нет человека. И семью репрессировать могут. Лавку вон уже отняли. Надо обязательно с Аббасом поговорить. Лучше после встречи с Саддамом, если она сегодня состоится. Я, в конце концов, не шпион какой-нибудь, а его личный гость!»

Вернувшись в номер, Филатов переоделся в официальный костюм, тщательно завязал галстук, чтобы узел был ровным и аккуратным, причесался и почистил ботинки. Документы еще в Москве были сложены в элегантную кожаную папку с аббревиатурой Партии, но Филатов на всякий случай еще раз проверил, все ли на месте. Оставалось позвонить в Москву и доложить Вождю, что сегодня должна состояться историческая встреча с Президентом. Вождь пожелал удачи и дал последние ценные указания, без которых почему-то не может обойтись ни один руководитель. В какой-то момент Филатову захотелось рассказать про историю с Тинни, но он вовремя спохватился – никакой помощи в такой ситуации из Москвы не получишь, а репутацию можно испортить.

«Сам вляпался, сам и выберусь!» – решил Филатов и бодрым шагом покинул номер.

Аббас, явно взволнованный предстоящим мероприятием, ждал в холле. Они погрузились в тот же лимузин с широкими кожаными сиденьями и поехали.

– Сегодня мы с вами посетим наш исторический музей, – сказал Аббас.

– С удовольствием, – отозвался Филатов. – А после музея?

– На все воля Аллаха, Александр.

– Или президента…

Филатов улыбнулся, но лицо Аббаса осталось напряженным, а пальцы на подлокотнике слегка подрагивали. А когда зазвонил телефон, он так быстро схватил трубку, что едва не выронил ее. Филатов не знал арабского языка и не понял, о чем шла речь, но, судя по тому как напрягся Аббас, звонок был важным.

– Все нормально? – спросил Филатов.

Аббас кивнул и отдал короткую команду водителю. Тот сбавил ход, развернулся, скрипнув шинами и, разгоняя редкие машины требовательным гудком, помчался обратно. Филатов в общих чертах представлял себе карту Багдада и сразу понял – музей на сегодня отменяется. Однако не отказал себе в удовольствии поддеть Аббаса, на которого злился из-за Тинни:

– Ваш водитель не знает, как проехать в исторический музей?

– Почему вы так решили?

– Сначала он ехал в одну сторону, потом по вашему совету повернул в другую. Разве не так?

– Не волнуйтесь, он отлично знает дорогу.

– Я понял, исторический музей переехал. У нас в Москве тоже так бывает – был музей, а стал офис. И никто ничего не знает…

И Филатов доверчиво посмотрел на Аббаса, отчего его лицо совсем окаменело. Между тем лимузин свернул с проспекта, не снижая скорости, проехал через жилой квартал и выскочил на набережную Евфрата. Филатов невольно залюбовался рекой, которая спокойно струилась в своих берегах, не обращая внимания на людскую суету.

«Сколько сотен веков прошло, а река все течет и течет! – с уважением подумал депутат. – И никакие санкции ее не волнуют. Совсем как наша Волга, только вода желтая…»

Додумать умную мысль не удалось – реку закрыл высоченный белый забор, за которым виднелись вершины пальм и нестерпимо блестящая на солнце причудливая крыша. Потом в стене открылся проход, машина плавно свернула во внутренний двор и замерла перед вторыми воротами. Филатов понял – его привезли в один из дворцов Саддама. Правда, это еще не гарантировало встречи, потому что хозяин мог в последний момент передумать.

Филатов всегда считал себя человеком спокойным. Он мог сколько угодно препираться с товарищами по Партии, ругаться до хрипоты с противниками и даже устраивать скандал в прямом эфире. Но все это он делал, не теряя внутреннего душевного равновесия. Внешние проявления эмоций, пусть самые бурные, всегда контролировались и соизмерялись. Короче говоря, Филатов делал и говорил только то, что считал нужным в данный момент сделать и сказать. Чем всегда гордился.

Но сейчас он невольно почувствовал волнение. Конечно же, ему, российскому депутату, здесь ничто не грозило, но сама мысль о встрече с настоящим живым диктатором холодила сознание. Филатов со студенческих еще лет пытался понять, что есть власть, возможно, за этим он и пошел в политику. И сейчас ему предстояло встретиться с одним из тех, кто понимал во власти толк и умел крепко держать ее в руках.

«Саддам не одно десятилетие железной рукой правит целой страной, причем страной арабской, – подумал Филатов, – страной, пережившей за свою многовековую историю и фантастические взлеты – один Вавилон чего стоит! – и времена почти первобытной дикости. Ведь нам только кажется, что случившееся тысячу лет назад там и осталось! Нет, оно влияет, вмешивается в наше сегодня…»