Плавающая черта. Повести

– Родня! – басит он одобрительно.

Танкист покрывается пятнами.

– Нам он сразу понравился, – не умолкает Соня, по неизвестной причине испытывая потребность журчать и журчать будто бы в оправдание. – Очень даже симпатичный персонаж. Томился, бедный, в скверике, весь уже ножиком изрезанный.

Евгений мнется.

– Он не видел зародыша, – шепчет он доктору.

– Я понял, – кивает тот. – И что?

– Ничего. – Евгений опять замыкается. – Мне надо подумать, я потом скажу.

Андрей, не мигая, смотрит на Соню и дает ей совет:

– Сделайте аборт. Настоятельно рекомендую. Как врач.

Щеки Сони приобретают пепельный оттенок.

– Благодарю, – цедит она. – Я непременно прислушаюсь.

– Он не позволит, – вдруг вмешивается Лидия. – Неужели не понятно? Он начеку. Ты же видишь, ей страшно.

– Сам себе сделай аборт, – трубит Родион и ловит Соню за руку. – Валим отсюда.

– Болван, – бросает та через плечо. – Твое чадо берут под опеку. Тебя, считай, ангел-хранитель в темя поцеловал, а ты его скальпелем.

– Я позвоню, – обещает Наташа, подчеркнуто безразличная к остальным.

– Я тоже, – кивает Таня.

– Мы попали, – бормочет Евгений.

При этом все поднимаются и бредут в коридор следом за Соней и Родионом. До свободы рукой подать. Сыч не препятствует. Вероятно, он даже усматривает в этом акте воспитательное значение. Чета тормозит на пороге. Родион улыбается, но видно, что через силу. Остающиеся глядят напряженно и жадно, отделенные невидимой стенкой, которая еще лишь начинает сгущаться и то ли есть, то ли сию секунду выяснится, что все-таки нет. Разница четыре шага. Родион шумно сглатывает. Он бодрится, щеголяя заслуженной волей, но не решается тронуть замок. Соня нервно подталкивает его. Родион бледнеет полностью и становится похож на вареник. Задохнувшись, он отпирает дверь и резко распахивает. На лестнице царит кромешная тьма, но каждому мнится, будто нет на земле места светлее. Врываются запахи заброшенного колодца. Никто не дышит. Родион неправильно крестится и делает шаг. Соня, утратившая всякую живость, хватается за косяк. Смежив веки и обнажая зубы ненужным поднятием верхней губы, Родион переступает порог. Ошеломленный, тоже нисколько уже не обрадованный прародительством и вообще о нем позабыв, он застывает и не верит. Но вот разворачивается и скалится лучезарно, словно проглотил без последствий небольшую питательную планету. Соня отважно шагает следом. Родион успел раскинуть руки и принимает ее в победоносные объятия. Шурик и Лида еще не рука об руку, но уже бок о бок, срываются с места одновременно, не сговариваясь, и валятся на пол в полуметре от цели. Оба корчатся, их выворачивает. Соня и Родион пятятся. Их радость омрачена, лица меняются и выражают теперь сочувствие вкупе с необоримой брезгливостью.