Тесла против Эйнштейна. Битва великих «оружейников»

5) безопасность для обслуживающего персонала.

Способ, прилагаемый изобретателем для получения лучей, заключается в следующем.

Лучи электрического прожектора, в сердечники углей которого впрессованы какие-нибудь соли Цезия, концентрируются в тонкий пучок, преломляются трехгранной призмой, из получающегося спектра выделяются лучи 4596 и 4556 и направляются на объект действия, проходя по дороге мимо одного из полюсов высоковольтного трансформатора, второй полюс которого либо заземлен, либо заряжает второй поток лучей 4596 и 4556.

Таким образом, идущий голубой луч является как бы проводником, заряженным до высокого потенциала, даваемого трансформатором, и при встрече с каким-либо проводником или полупроводником, соединенным с землей либо подвергнутым действию второго пучка, разряжается через него с соответствующими последствиями (смерть и т. п.).

Схема, применяемая Матьюсом, отличается от прилагаемой, как уже упоминалось, только тем, что вместо голубых лучей он употребляет рентгеновские лучи со всеми вытекающими последствиями…

Докладывая обо всем вышеизложенном, прошу Вашего распоряжения о производстве испытания и отпуске необходимых денег».

В Москву также была сообщена дополнительная информация:

«По его заявлению опыты (правда, не на далеком расстоянии) уже в первичной стадии дали вполне положительные результаты. Так, например, ему удавалось расплавить металл, убивать птиц и пр. Поскольку изобретение по своей идее кажется несомненно новым и, возможно, практически применимым для вполне реальных целей, более удачным, чем лучи Матьюса, мы решили произвести тут соответствующие проверочные опыты на наш страх и риск.

Если таковые дадут положительные результаты, то, конечно, гр. Гриловича нужно будет отправить в Россию для детальной проработки в соответствующих лабораториях данного изобретения на месте, так как оно может сыграть у нас колоссальную роль. За ним тут уже охотятся агенты Военного министерства, стремясь выудить его идею».

Изобретением в Москве заинтересовались, но об этом в Лондон сообщили только в мае 1925 года. К этому времени изобретатель исчез[16 - Жирнов Е. «Лучи смерти» – мощное и страшное оружие войны // Власть. 2006. 12 июня. № 23.]. Хотя большинство историков сомневается, что описанное выше изобретение действительно могло быть «лучами смерти».

Таинственные опыты Герберта Муравкина

26 сентября 1935 года сотрудники Экономического управления ОГПУ подготовили письмо, где были такие слова:

«ИНО ГУГБ считает возможным восстановление Муравкина на работе в ЛЭФИ (Ленинградский электрофизический институт. – Прим. авт.) и допущение его к проводившимся уже совершенно секретным работам в области поражающих лучей». Подписывая это письмо, заместитель начальника разведки Берман оставил такую резолюцию: «Считаю не только возможным, но и нужным использовать Муравкина по его специальности»[17 - Очерки истории российской внешней разведки: в 6 т. Т. 3: 1933–1941 годы. М., 1997. С. 406.].

Кто такой Муравкин, почему документ подписал заместитель начальника внешней разведки, и что означало словосочетание «поражающие лучи»?

На первую и вторую части вопроса ответить легко, а вот на третью – сложно.

Герберт Ильич Муравкин родился в 1905 году в Берлине, затем вместе с родителями переехал в Российскую империю. В 1924 году вместе с отцом вернулся Германию, где получил сначала диплом инженера, а затем степень доктора физико-технических наук. Трудился он в лаборатории доктора Ланге, которая по заказам двух немецких концернов «АЕГ» и «ИГ Фарбениндустрии» работала над созданием генераторов высокой мощности. Также в лаборатории разрабатывали ускорители частиц высокой энергии порядка 20 и 50 млн вольт.

С советской разведкой Герберт Муравкин («Атом») сотрудничал с лета 1931 года по апрель 1933 года. Его завербовал сотрудник посольской резидентуры в Берлине Гайк Овакимян («Геннадий»). Поэтому нет ничего удивительного в том, что подготовленный Экономическим управлением документ подписал руководитель внешней разведки.

От агента поступали материалы, получившие высокую оценку в Харьковском физико-техническом институте. В сентябре 1932 года документы были переданы начальнику управления связи РККА, которое финансировало тогда создание в Харькове ускорителя на 2,4 млн вольт. В том же сентябре 1932 года в газете «Правда» было опубликовано сообщение Харьковского физико-технического института об осуществлении им деления атома.

В апреле 1933 года Герберт Муравкин вернулся в Советский Союз. В Москве с ним побеседовали сотрудники технического отдела Экономического управления ОГПУ. В ходе этого разговора ученый сообщил, что «хотел бы поработать в институте, наиболее приспособленном и обеспеченном для всего комплекса выработки и утилизации токов высокого напряжения. Там должен быть построен мощный импульсный генератор с ответвлениями для использования в военном деле, медицине, сельском хозяйстве и химии». В начале ноября 1933 года ученый был зачислен в НИИ связи и электромеханики РККА для «работы по сверхвысоким напряжениям и атомному ядру». Вскоре выяснилось, что НИИ оказался не приспособленным для проводимых Муравкиным работ, поэтому он перешел в ЛЭФИ. Там он проработал до мая 1935 года и был уволен, а его группа расформирована. Одна из причин – руководство института скептически воспринимало его как ученого.

В этой истории есть один очень важный момент – проводимые Муравкиным исследования были секретными. Все документы, в т. ч. и черновики, хранились в сейфе спецотдела ЛЭФИ. Поэтому после своего увольнения ученый не мог получить доступ к своему научному архиву. Пришлось обратиться за помощью к сотрудникам внешней разведки. Даже им изъять научный архив стоило больших трудов. Вот что, например, сообщил сотрудник спецотдела ЛЭФИ на их просьбу:

«Значительная часть материалов не представляет ценности в научном отношении. Кроме того, материалы являются черновыми набросками и небрежно составлены, что не дает возможности с ними разобраться. Все эти материалы в значительной части без ущерба могут быть уничтожены. Муравкин с ними только поднимает шум».

Понятно, что оценить ценность и важность проводимых ученым научных изысканий сотрудник спецотдела самостоятельно не мог. Скорее всего, он процитировал мнение руководства института. Несмотря на это, научный архив Муравкина удалось не только сохранить, но и вернуть ученому.

В сентябре 1935 года сотрудники ИНО подготовили письмо с просьбой восстановить Муравкина на работе в ЛЭФИ. Им ответили отказом. Летом 1936 года Муравкина приняли на работу научным сотрудником Всесоюзного электротехнического института в Москве, где он проработал до ареста в 1937 году.

11 декабря 1937 года Военной коллегией Верховного суда СССР «за активное участие в а/с (Антисоветской. – Прим. авт.) троцкистской террористической организации и как агент иностранной разведки» был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. В тот же день приговор был приведен в исполнение[18 - Справка по а/с делу № 959855 по обвинению: МУРАВКИНА Герберта Ильича. Март 1954 года // http://pri-historio.boom.ru/muravkin.htm.].

Попытаемся ответить на вопрос: чем на самом деле занимался Муравкин? Исследованиями в сфере атомной физики или чем-то еще. Первая версия нам кажется сомнительной по той простой причине, что до 1939 года данная тема не была секретной, да и основные работы в сфере «расщепления атомного ядра» велись в Харьковском физико-техническом институте. Секретными исследованиями в этом учреждении начали заниматься только в 1937 году (генераторы коротких волн для радиолокаторов, кислородные приборы для высотных полетов, авиационный двигатель, работающий на жидком водороде)[19 - Константинова С. Урановая бомба Шпинеля и Маслова // Изобретатель и рационализатор. 2008. № 7.]. Кроме этого, в середине 30-х годов никто не знал, что можно создать атомное оружие. Зато «мощные импульсные генераторы» можно было применить для создания «лучей смерти». Если это действительно так, то тогда понятно, почему работы Муравкина были засекречены, а начальство относилось к его идеям скептически. Знало ведь, что почти все попытки в этой сфере закончились крахом. А у сотрудников внешней разведки было другое мнение, вот и лоббировали они деятельность Герберта Муравкина, активно помогая ему материалами, добытыми в иностранных лабораториях.

Глава 2. «Лучи смерти» и другие варианты «чудо-оружия» Николы Теслы

В 1899 году Никола Тесла начал серию экспериментов с высокочастотным излучением. Их главная цель – создать оборудование для беспроводной передачи электроэнергии на большие расстояния. Для этой цели он поселился в провинциальном американском городке Колорадо-Спрингс (штат Колорадо), который находился на горном плато на высоте 2000 метров над уровнем моря. Выбор места был не случаен. С одной стороны, великий изобретатель хотел спрятаться от назойливого внимания журналистов, а с другой – сохранить в тайне свои опыты. Он не без оснований опасался «промышленных шпионов». Маловероятно, что он предполагал, что в случае успешного завершения проекта полученные результаты можно было бы использовать в военных целях.

В Колорадо-Спрингс Никола Тесла организовал небольшую лабораторию. Спонсором был владелец отеля «Уолдорф-Астория», выделивший на исследования 30 000 долларов – колоссальная по тем временам сумма!

Мы не будем описывать эксперименты великого изобретателя, проведенные им в Колорадо-Спрингс. Ниже сам Никола Тесла расскажет о произошедших тогда событиях. Пока лишь отметим, что опыты, по крайне мере так считал он сам, были успешными. Поэтому в 1901 году он начал новый этап своего проекта – создание опытных образцов приемо-передающей аппаратуры.

В 1902 году на острове Лонг-Айленд, что в нескольких десятках километров от Нью-Йорка, началось строительство специальной башни для передачи электроэнергии. На самом деле их требовалось как минимум две – передатчик и приемник, но Никола Тесла решил ограничиться одной.

В результате была выстроена деревянная башня высотой 57 м со стальной шахтой глубиной 36 м. Деревянный каркас башни был диаметром свыше 20 м. Вес башни – 55 т. Единственной металлической частью конструкции был сферический купол диаметром 20 м, который венчал башню-резонатор[20 - Фейчик О.О. Никола Тесла – повелитель молний. Научное исследование удивительных фактов. СПб., 2010. С. 12–13.].

Данный проект, его называют «Уорденклиф», профинансировал миллиардер Джон Морган. При этом инвестор был уверен, что Никола Тесла решил создать радиотелеграфную станцию, с помощью которой можно было поддерживать беспроводную связь не только между США и Европой, но и, возможно, находящимся в море кораблями. А если точнее – яхтами. В то время яхтенные регаты были таким же азартным видом спорта, как и скачки. Ставки на тотализаторе были очень высокими. Сам Джон Морган был не только яхтсменом, но и азартным игроком. Поэтому он был заинтересован в создании системы беспроводной связи[21 - Образцов П.А. Никола Тесла. Ложь и правда о великом изобретателе. М., 2009. С. 119.]. Дело в том, что еще в конце 1896 года Никола Тесла добился передачи радиосигнала на расстояние 48 км. Поэтому инвестор ждал новых достижений в этой сфере.

Великий изобретатель предпочитал эксперименты в области беспроводной передачи энергии. И не просто передавать на большие расстояния, данная проблема уже в то время была частично решена за счет технологии радиосвязи, но при этом не должно быть ее потерь. А это две разные задачи. И если первая была успешно решена в течение нескольких лет, то вторая так и осталась нерешенной.

Джон Пирпонт Морган I (1837 – 1913) – американский предприниматель, банкир и финансист, который доминировал в сфере корпоративных финансов и консолидации промышленности в Соединенных Штатах Америки в конце XIX и начале XX века.

Когда Джон Морган узнал, чем именно занимается Никола Тесла, то прекратил финансирование проекта «Уорденклиф». Великому изобретателю лишь осталась рассказывать журналистам об экспериментах, устраивать для посетителей лаборатории шоу и пытаться найти новых инвесторов.

Никола Тесла вспоминает

«К концу 1898 г. систематические исследования, проводившиеся в течение нескольких лет в целях совершенствования метода передачи электрической энергии через естественную среду, привели меня к осознанию трех важных необходимостей: во-первых, разработать передатчик огромной мощности; во-вторых, усовершенствовать устройства индивидуализации и изоляции передающейся энергии; и в-третьих, установить законы распространения тока в земле и в атмосфере. Различные причины, не последней из которых была помощь, предоставленная моим другом Леонардом Е. Кертисом и Электрической компанией Колорадо-Спрингс, определили мой выбор для экспериментальных исследований – обширное плато в двух тысячах метров над уровнем моря, по соседству с этим восхитительным курортом, куда я прибыл в конце мая 1899 г. Я пробыл там всего несколько дней, когда поздравил себя с удачным выбором и принялся за задачу, к решению которой долго себя готовил, с чувством безмятежности и полный вдохновляющих надежд. Безупречная чистота воздуха, несравненная красота неба, величественный вид высокой горной гряды, тишина и покой этого места – все вокруг служило для создания идеальных условий научных исследований. К этому добавлялось бодрящее воздействие чудесного климата и исключительное обострение чувств. В этих регионах органы претерпевают заметные физические изменения. Глаза приобретают исключительную ясность, улучшается зрение; уши высыхают и становятся более восприимчивы к звукам. Объекты легко различимы на таких расстояниях, это несомненно, и я слышал – рискну поручиться – удары грома за семьсот и восемьсот километров. Я мог бы слышать их и на дальних дистанциях, не будь так утомительно ждать, пока звуки появятся через определенные промежутки времени, как точно возвестило оборудование, регистрирующее электричество, – почти часом раньше.

В середине июня, когда шла подготовка к другой работе, я настроил один из моих понижающих трансформаторов с целью определения новаторским образом, экспериментально, электрического потенциала земного шара и изучения его периодических и случайных колебаний. Это сформировало часть плана, тщательно сформированного заранее. Высокочувствительный, автоматически приводящийся в движение прибор, контролирующий записывающее устройство, был включен во вторичную цепь, тогда как первичная была соединена с поверхностью земли и поднятым над поверхностью земли разъемом регулируемой емкости. Изменения потенциала вызывали электрические импульсы в первичной цепи, они генерировали вторичные токи, которые, в свою очередь, воздействовали на чувствительное устройство и записывающее устройство пропорционально своей силе. Оказалось, что земля в буквальном смысле этого слова живет электрическими колебаниями, и вскоре я был глубоко поглощен в интересные изыскания. Лучших возможностей для таких исследований, чем я намеревался создать, найти было нельзя. Колорадо – это местность, известная естественными проявлениями электрической силы. В этой сухой и разреженной атмосфере солнечные лучи неистово бомбардируют объекты. Я до опасного давления развел пары в цилиндрических турбинах, наполненных концентрированным соляным раствором, и покрытия из оловянного станиоля некоторых моих поднятых над поверхностью земли разъемов съежились от вспышки огня. Из экспериментального трансформатора высокого напряжения, беспечно подставленного лучам заходящего солнца, вытекла большая часть изолирующего состава, и он оказался бесполезным. Ввиду сухости и разреженности воздуха вода испаряется как в бойлере, и в изобилии вырабатывается статическое электричество. Соответственно, удары молнии очень часты и иногда достигают немыслимой интенсивности. Однажды в течение двух часов количество ударов достигло примерно двенадцати тысяч, и все это в радиусе определенно меньшем, чем пятьдесят километров от лаборатории. Многие из них напоминали гигантские деревья, чьи кроны были направлены вверх или вниз. Я так и не видел шаровых молний, но в качестве компенсации моему разочарованию позднее мне удалось определить способ их образования и производить их искусственно.

В дальнейшем в этом месяце я несколько раз замечал, что мои инструменты сильнее реагировали на удары, происходившие на больших расстояниях, чем на те, что происходили поблизости. Это меня очень озадачило. Что было причиной? Количество наблюдений доказывало, что это не могло быть вызвано различием силы индивидуальных ударов, и я абсолютно убедился, что этот феномен не был результатом изменяемого отношения между циклами моих приемных схем и земных возмущений. Однажды ночью я возвращался домой вместе с ассистентом, раздумывая над этими полученными результатами, и вдруг меня внезапно потрясла мысль. Несколько лет назад, когда я писал часть своей лекции перед Институтом Франклина и Национальной ассоциацией электрического освещения, она уже приходила мне в голову, но я отверг ее как абсурдную и невероятную, и я снова отогнал ее. Тем не менее моя интуиция пробудилась, и я каким-то образом ощутил, что приближаюсь к великому открытию.

Третьего июля – эту дату я никогда не забуду – я получил первое убедительное экспериментальное доказательство верности истины о чрезвычайной важности для развития человечества. Плотная масса внезапно сгустившихся облаков собралась на западе, и к вечеру на свободу вырвалась неистовая буря, которая, обрушив большую часть своей ярости на горы, с огромной скоростью пронеслась над равниной. Крупные и долго сохраняющиеся разряды возникали практически через одинаковые промежутки времени. Мои наблюдения теперь были значительно облегчены и осуществлялись более точно благодаря уже полученным экспериментальным данным. Я мог быстро регулировать свои инструменты, и я был готов. Записывающее устройство было настроено должным образом, и его показания становились слабее и слабее по мере того, как расстояние до бури возрастало, до тех пор, пока не исчезли полностью. Я наблюдал в страстном предвкушении. Без сомнения, в скором времени показания снова появились, становились все больше и больше и, достигнув максимума, постепенно уменьшились и снова исчезли. Много раз, в регулярно повторяющиеся промежутки времени, те же действия повторялись, пока буря, которая, как очевидно из простых расчетов, двигалась практически с постоянной скоростью, не отдалилась на дистанцию около трехсот километров. Но и тогда эти странные действия не прекратились, но продолжились, проявляясь с неуменьшенной силой. В дальнейшем сходные наблюдения были сделаны моим ассистентом, м-ром Фрицем Левенштайном, и спустя короткое время появились некоторые превосходные возможности, которые выявили, еще более убедительно и безошибочно, истинную природу этого удивительного феномена. Больше никаких сомнений не осталось: я наблюдал стоячие волны.

По мере того как источник возмущений удалялся, приемник последовательно наталкивался на их узлы и петли. Казалось невероятным, но эта планета, несмотря на свои гигантские размеры, вела себя как проводник ограниченных размеров. Колоссальное значение этого факта в передаче энергии с помощью моей системы уже стало мне совершенно ясно. Возможно не только отправлять без проводов телеграфные сообщения на любое расстояние, как я давно обнаружил, но и доносить через весь земной шар слабые модуляции человеческого голоса и, более того, передавать энергию в неограниченных количествах на любое расстояние на Земле и практически без потерь.

При наличии таких колоссальных возможностей и имеющихся у меня экспериментальных подтверждений того, что их реализация в дальнейшем – лишь вопрос экспертных знаний, терпения и умений, я решительно атаковал создание своего усиливающего передатчика, на этот раз, однако, не столько с первоначальным намерением построить такой передатчик большой мощности, сколько с целью узнать, как построить самый лучший. Это фактически схема с очень высокой самоиндукцией и низким сопротивлением, которая по своему устройству, способу возбуждения и действию может быть названа диаметральной противоположностью передающей схемы, типичной для телеграфирования с помощью волн Герца, или электромагнитных волн. Сложно создать адекватное представление об удивительной мощи этого уникального прибора, с помощью которого земной шар изменится. При сокращении электромагнитных волн до незначительного количества и достижении необходимых условий резонанса схема будет работать как огромный маятник, сохраняя неопределенный период времени энергию первоначальных возбуждающих импульсов, и последствия воздействия на землю и ее проводящую атмосферу единых гармонических колебаний излучения, которое, как показывают испытания в реальных условиях, может развиться до той степени, что превосходят достигнутые природными проявлениями статического электричества.

Одновременно с этими попытками постоянно совершенствовались средства индивидуализации и изоляции. Это имело огромную важность, поскольку обнаружилось, что простой настройки для соответствия жестким практическим требованиям недостаточно. Фундаментальную идею об использовании некоторого количества особых элементов, соединенных вместе, дабы изолировать передающуюся энергию, я возвожу к внимательному прочтению мной ясного и убедительного описания Спенсером механизма нервной системы человека. Влияние этого принципа на передачу информации, и электрической энергии в общем, еще не оценено, поскольку это умение находится еще в зачаточном состоянии; но передача одновременно тысяч телеграфных и телефонных сообщений посредством одного проводящего канала, естественного или искусственного, несомненно осуществима, тогда как возможны миллионы. С другой стороны, любая желаемая степень индивидуализации может быть защищена путем использования большого количества соединенных элементов и произвольного варьирования их отличительных особенностей и порядка следования. По очевидным причинам, этот принцип будет также важен при увеличении расстояния передачи.

Прогресс, хотя и в силу необходимости медленный, был неуклонным и несомненным, поскольку объекты, к которым я стремился, находились на пути моего постоянного изучения и экспериментов. Однако неудивительно, что я закончил предпринятую работу до конца 1899 года и получил результаты, о которых объявил в своей статье в Century Magazine в июне 1900 г., каждое слово которой было тщательно взвешено.

Многое уже предпринято, чтобы сделать мою систему коммерчески применимой при передаче небольших количеств энергии для специальных целей, равно как и в промышленном масштабе. Достигнутые мной результаты сделали мою схему передачи информации, для которой предложено название “всемирная система телеграфии”, легко реализуемой. Я полагаю, это основано на ее принципе действия, используемых устройствах и возможных сферах применения – радикальном и плодотворном отступлении от ранее существовавшего. Я не сомневаюсь, что она окажется очень эффективной в просвещении масс, особенно в еще нецивилизованных странах и дальних регионах, и что она внесет существенный вклад в общую безопасность, комфорт и удобство, а также достижение мирных взаимоотношений. Она включает в себя использование ряда предприятий, все из которых будут осуществлять передачу индивидуализированных сигналов до самых отдаленных уголков земли. Желательно, чтобы каждое из них располагалось неподалеку какого-то важного центра цивилизации, и новости, которое оно получало по всем каналам, передавались бы во все точки земного шара. Дешевое и простое устройство, которое можно носить в кармане, могло бы в этом случае находиться где-то на море или на суше и записывать все новости мира либо такие специальные сообщения, которые могут быть для него предназначены. Таким образом, вся Земля была бы превращена, так сказать, в один большой мозг, способный реагировать каждой своей частицей. Поскольку одна электростанция мощностью всего в тысячу лошадиных сил может управлять сотнями миллионов устройств, эта система будет иметь практически неисчерпаемую мощность, и она обязательно чрезвычайно облегчит и удешевит передачу информации.

Первая из этих центральных электростанций уже была бы готова, не встреться непредвиденных задержек, которые, по счастью, не имеют ничего общего с чисто техническими характеристиками. Но хотя эта потеря времени и огорчительна, может, в конце концов, оказаться, что нет худа без добра. Использована лучшая из известных мне конструкций, и передатчик будет излучать совокупность волн общей максимальной силой в десять миллионов лошадиных сил, одного процента от этого количества более чем достаточно, чтобы “опоясать земной шар”. Это гигантское количество энергии, примерно вдвое превышающее сумму энергий водопадов Ниагары, достигается только с помощью использования определенных изобретений, которые я обнародую в надлежащее время.

Большей частью уже осуществленной работы я обязан великодушной щедрости Дж. Пирпонта Моргана, которая была тем более желанна и вдохновляюща, что проявлялась в то время, когда те, кто ранее обещал больше всего, оказались самыми большими должниками. Я также должен поблагодарить своего друга Стэнфорда Уайта за огромную бескорыстную чрезвычайно полезную помощь. Сейчас эта работа далеко продвинулась, и хотя ее результаты могут быть отдаленными, они несомненно появятся.

Тем временем передача энергии в промышленном масштабе не остается без внимания. Канадская Ниагарская энергетическая компания предложила мне замечательный стимул, и вслед за достижением успеха во имя искусства он принесет мне величайшее удовлетворение от возможности сделать их предприятие прибыльным с финансовой точки зрения. На этой первой электростанции, которую я долго конструировал, я предлагаю распределять десять тысяч лошадиных сил при напряжении сто миллионов вольт, что сейчас я в состоянии сделать и управлять им в условиях безопасности.

Энергия будет собираться со всего мира, преимущественно в малых количествах, долями от одной до нескольких лошадиных сил. Одним из ее основных применений будет освещение отдельно стоящих зданий. Для освещения жилища вакуумными трубками, управляемыми токами высокой частоты, требуется очень мало энергии, и в каждом отдельном случае разъема, немного возвышающегося над крышей, будет достаточно. Еще одной важной сферой применения будет приведение в движение часов и других подобных устройств. Такие часы будут исключительно простыми, не потребуют абсолютно никакой заботы и будут показывать совершенно точное время. Идея о введении по всей земле американского времени очень привлекательна и наверняка приобретет популярность. Существует бессчетное количество устройств разного рода, которые как применяются сейчас, так и могут быть использованы, и с помощью управления ими таким способом я мог бы предложить огромное удобство для всего мира при использовании станции не больше, чем в десять тысяч лошадиных сил. Внедрение подобной системы даст такие возможности для изобретений и производства, каких до сих пор никогда не появлялось.

Зная о серьезных последствиях и важности этой первой попытки и ее влиянии на дальнейшее развитие, я должен продвигаться вперед медленно и аккуратно. Жизненный опыт научил меня не назначать сроков предприятий, осуществление которых целиком не зависит от моих собственных возможностей и усилий. Но я надеюсь, что претворение в жизнь этих великих проектов не за горами, и с математической точностью знаю, что когда эта первоначальная работа будет завершена, они последуют.