Жизнь под обрез

– Лина все-таки подала в розыск, – вздохнул Баев и вопросительно посмотрел на Гурова, хотя вопроса в его интонации и не прозвучало.

– Нет, я разговаривал с Линой Савельевной совсем по другому поводу и только случайно узнал, что Полина Алексеевна пропала и не выходит на связь уже целую неделю. Я ничего не путаю? Прошла уже неделя?

– Да, – нахмурившись, ответил Баев. Он снял очки, достал из кармана платок и протер стекла. – Она сказала, что должна побыть одна и подумать, как ей жить дальше. Собрала чемодан и уехала. Куда – не сказала. Я думал, что она решила навестить родителей, а трубку не берет, потому что… В общем, потому что хочет побыть одна.

– Вы звонили ее родителям? – поинтересовался Лев Иванович, видя, что Баев замолчал и, опустив голову, стал рассматривать свои ногти.

– Да, в понедельник утром я позвонил теще. Но она сказала, что Полина к ним не приезжала. Я… – Он сжал руки в замок, словно сдерживаясь, но Гуров видел, как они у него задрожали. – Я растерялся. Мне тоже нужно было время подумать, поэтому я сразу не пошел в полицию, – стал он оправдываться.

– Вы поссорились? – Лев Иванович решил зайти издалека.

– Нет, мы не ссорились, – Иван Денисович закусил нижнюю губу, словно раздумывая, стоит ли ему говорить о чем-то Гурову или нет. После недолгого колебания он сказал: – Мы редко ссоримся с Полиной. Она решила уехать по какой-то своей, неведомой мне причине. Она не захотела мне о ней говорить, но я видел, что у нее какие-то проблемы. В последнее время она была какой-то отстраненной, задумчивой, а порою и нервной, раздражительной. Я даже думал, что такая резкая смена настроения в ней случилась оттого, что она забеременела.

– А она хотела ребенка?

– В общем-то, скорее нет, чем да, – с некоторой досадой в голосе ответил Баев. – Я говорил с Линой на эту тему, но она уверила меня, что если бы беременность была причиной смены настроения Полины, то та бы с ней обязательно поделилась. Но ничего такого не было.

– Понятно, – Гуров нахмурился и, выдержав паузу, задал следующий вопрос. Вопрос, который должен был быть задан им обязательно: – Скажите, вы знали, что жена изменяет вам с Игнатовым?

Гуров намеренно не стал ходить вокруг да около и задал этот вопрос прямо в лоб Баеву. Ему нужна была реакция мужа Полины, и он ее получил. Иван Денисович вздрогнул так, словно его стеганули плеткой, дернул головой и внезапно покраснел так, что Гуров испугался, что у того сейчас случится инсульт.

– Вы в порядке? Может, вам воды принести? – Лев Иванович встал.

– Нет, не нужно, – сдавленно ответил Баев и продолжил сиплым голосом: – Все это только слухи – это вранье, которое распускал сам Игнатов. Полина была мне верной женой…

– Была? – переспросил Гуров, поймав Баева на слове.

Глаза у Ивана Денисовича закрылись, словно он не хотел, чтобы сыщик прочел в них что-то, что они могли невольно выдать ему.

– Я имел в виду, – стал говорить он с расстановкой, – что Полина всегда была мне верна, и она не могла мне изменить. Я ей верил и верю сейчас.

– Но ведь и ревновали тоже? Все это говорят…

– Кто это все? – Баев внезапно разозлился и встал. Его кулаки то сжимались, то разжимались. Он достал из кармана сигареты, закурил и стал нервно расхаживать по комнате. – Повторяю, все это сплетни и домыслы… Хотя да, Полина очень красивая женщина, и вполне естественно, что я… Я не хотел, чтобы ее у меня увели. Я очень сильно ее люблю, привязан к ней.

Он полминуты помолчал и добавил, но как-то не очень уверенно:

– И она меня любила… Любит. А этот Игнатов… Он подлец и бабник. И я его предупреждал, чтобы он и близко к Полине не подходил.

– Ах, так вы с ним беседовали, значит, на эту тему? – снова поймал его на слове Гуров.

– Я? Ну да… Я встретил его как-то, когда был с Полиной, и он на нее так смотрел… Похабненько так смотрел, с вожделением. Я тогда его отвел в сторону и предупредил. Просто сказал, чтобы он не смел смотреть на мою жену как кот на сметану.

– Когда это было?

– Не помню. Давно уже, – коротко ответил Баев и поморщился.

Он сделал длинную затяжку и потушил окурок в пепельнице, что стояла на столе. Как обратил внимание Лев Иванович, окурок в идеально чистой пепельнице был единственным, что говорило о том, что хозяин квартиры давно не был в доме. Или – что уборка в помещении проводилась буквально накануне их прихода.

– Ну хотя бы примерно – год, два, три назад? – уточнил Гуров и покосился на пепельницу.

– Примерно года два с половиной тому… или раньше. Не помню, – недовольно и резко ответил Иван Денисович.

– Вы знаете, что Игнатова убили в субботу вечером в его кабинете? – Лев Иванович внимательно следил за реакцией Баева.

А тот все вышагивал и вышагивал по комнате, словно размышлял о чем-то, и даже вопрос Гурова не заставил его остановиться. Так прошло с полминуты, а потом Баев вдруг сел и, прямо посмотрев на Льва Ивановича, сказал, сменив тему:

– Нет, я не знал об убийстве Игнатова. Но жалеть я его не буду. Этот червяк был достоин смерти. Вы знаете, что он чуть ли не в открытую воровал средства завода? Он и его шайка. Они и меня пытались привлечь в свою грязную компашку, но я отказался и уволился, чтобы только не дышать с ними одним воздухом.

Баев опустил голову и стал рассматривать свои руки.

– Игнатов был хищником – в самом прямом смысле этого слова, – продолжил говорить Иван Денисович. – Он не признавал никаких правил, у него не было никаких моральных и этических норм. Он всегда брал то, что хотел. Даже если приходилось применять насилие. Особенно это касалось женщин.

– Да? – Гуров наклонился к Баеву, давая понять, что слушает его весьма внимательно.

– Да, я знаю… Вернее, слышал, что он не брезговал даже опаивать женщин и насильно брать их, если они отказывали ему в интимной близости.

– Хм, интересно, – произнес Лев Иванович. – А я слышал, что его называли дамским угодником и что женщины сами…

– Это только шлю… бессовестные и беспринципные отдавались ему за деньги, а честные женщины, которые были верны своим мужьям, – они подвергались насилию.

– Ну это ведь только ваши предположения. Никто в полицию не обращался, жалобы о насилии не поступали, – Лев Иванович задумчиво смотрел на Баева. Ему не совсем было ясно, почему Иван Денисович затронул эту тему. – Игнатов обидел Полину? Совершил насилие? – спросил он осторожно.

Баев снова вспыхнул, его лицо снова покраснело. Было видно, что он едва сдерживает свой гнев.

«Сдерживает гнев или обиду? – мысленно задался вопросом Гуров. – А может, и то, и другое?»