Ржавчина

– Зачем?

– Пригнись, дурак!

Видя, что Василий не торопится выполнять приказ, сталкер схватил парня за плечо и оттолкнул в сторону. Другой рукой он вскинул «ПП» и нажал на спусковой крючок. Приглушенно хлопнул одиночный выстрел. С тихим металлическим шелестом со стены упало нечто, похожее на комок смятой фольги размером с кулак.

Василий непонимающе посмотрел на то, что подстрелил сталкер. С одной стороны, кусок мятой фольги опасений не вызывал. С другой – сталкер ведь не станет просто так палить.

– Что это было?

– Шуршалка.

– И… что она делает?

– Шуршит.

– И все?

– Слушай меня внимательно, – сталкер подошел к Василию и больно ткнул его указательным пальцем в лоб. – Все, что я говорю, должно выполняться немедленно и беспрекословно. Если я говорю «пригнись» – значит, нужно пригибаться. Если я скажу «падай» – значит, падай плашмя на землю, даже если у тебя под ногами скарабеи копошатся. Понял?

– Понял, а кто такие скарабеи?

– Не о скарабеях сейчас речь, а о тебе, дурилка картонная. Четкое выполнение всех моих команд – это твой шанс остаться в живых.

– А наемники говорили, что мне нечего опасаться – они защитят меня от любой опасности.

– Ну, и как? – усмехнулся Григ. – Дураки они, твои наемники. Дураками жили – дураками померли.

На это Василию нечего было возразить.

– Так вот, значит, открыл я в наладоннике «Гамлета», – как ни в чем не бывало продолжил Григ, – а он мне выдает, понимаешь, совершенно новую версию.

– В каком смысле новую?

– В ней все хорошо закончилось, – Григ продел руки в лямки ранца, застегнул на груди разгрузочный ремень. – Гамлет спас тонущую Офелию и женился на ней. Затем, когда вернулся Лаэрт, они на пару перерезали всю дворцовую оппозицию во главе с Клавдием и учредили в Дании конституционную монархию. Гамлет стал королем, Лаэрт – премьером, Фортинбрасс – военным министром, а Йорик – министром культуры.

– Так Йорик же умер до начала всей этой драмы.

– В том-то и дело, что это уже не драма получилась. Поэтому и Йорик оказался жив-здоров. А вот Розенкранца с Гильденстерном все-таки повесили. Как изменников родины. И, представь себе, он, наладонник то есть, пытался выдать всю эту белиберду за перевод Кузмина. Мало того – он еще и спорить со мной принялся. Я ему говорю – ты что, свихнулся? А он мне – сам, мол, дурак. В общем, утопил я его в ближайшей канаве. От греха подальше. А то ведь, если подумать, споры с собственным наладонником здорово шизофренией отдают.

Они шли вдоль улицы, стараясь, насколько это возможно, держаться поближе к стенам домов. Сам того не желая, Василий попал все же под необъяснимое, почти магнетическое, воздействие странного сталкера, в одной руке державшего пистолет-пулемет, в другой – томик стихов. Григ представлялся ему одновременно притягательным и отталкивающим, вульгарным и утонченным. Он как будто не чувствует середины. Для него существуют только крайности. Наверное, для него было бы вполне естественным усесться на краю пропасти, свесить ноги вниз и, поплевывая в бездну, рассуждать о Фромме.

– Так ты стихи любишь? – сталкер протянул Василию томик Добрынина.

– Всю библиотеку с собой не притащишь. А стихи можно по многу раз перечитывать. Даже если знаешь их наизусть.

– Идти в Зону со своей библиотекой? – сталкер усмехнулся и покачал головой. – Можно и местной пользоваться.

– В Зоне есть библиотека? – искренне удивился Василий.

– Да, почти в каждом доме. После первого взрыва, когда никто еще не мог понять, что здесь происходит, но уже ясно было, что если это и не Ад, то уж точно Чистилище, беженцев эвакуировали, как только могли и на чем только можно. Понятное дело, никаких личных вещей брать с собой им не позволили. Вот и получается, что здесь, в каждом доме, едва ли не в каждой квартире книги остались. Заходи и выбирай, на любой вкус. Правда, есть отморозки, которые из книг костры складывают. Ну так куда ж от них денешься. Зато есть и другие. Один мужичок много лет назад пришел в Зону, чтобы торговлю, значит, налаживать. А вместо этого взял вдруг да и открыл библиотеку для сталкеров.

– Серьезно?

– Абсолютно! Его так и зовут – Библиотекарь. Ходит он, значит, по Зоне, книги собирает и стаскивает их в одно место. Прежде там развлекательный комплекс был, с несколькими кинозалами, кафе, игровыми комнатами. Библиотекарь там порядок навел, все по-своему переделал. Ему и сталкеры книги приносят, если случается найти что-то интересное.

– А зачем в Зоне библиотека?

– Как это зачем? Что мы здесь, не люди, что ли? Многие берут у Библиотекаря книги почитать. Правда, случается, что и не возвращают. Но, как правило, не по своей вине. Взял, понимаешь, человек книгу в библиотеке, в очередную ходку отправился и сгинул с концами.

– Я не знал.

– Чего ты не знал?

– Того, что в Зоне есть библиотека.

– А что ты вообще о Зоне знаешь?

Вопрос был откровенно риторический, поэтому Василий не стал даже и пытаться на него ответить.

Почти что вся проезжая часть улицы, по которой они шли, была взломана снизу, как будто мощным подземным взрывом. На самом деле это деревья, расколов асфальт, устремили к небесам свои кроны. А следом за ними полезли кусты, трава, злаки разные. Такого буйного роста зелени, да еще где – в Москве! Загаженном городе с утопленной в нечистотах землей и отравленным воздухом! – странно было даже ожидать. Однако именно так и случилось. Что уж тому послужило причиной – одновременная остановка всех промышленных предприятий с их отравляющими все вокруг «экологически чистыми» выбросами или выплеснувшаяся из эпицентра аномальная энергия, спорить об этом – дело ученых. Сталкеры же видели, как на десятом году существования Московской Зоны природа, будто обезумев, принялась отбирать назад все то, что некогда отнял у нее человек. Закатанные в асфальт и бетон улицы превращались в зеленые аллеи, чахлые парки становились похожими на непроходимые джунгли. И растения все были какие-то странные, незнакомые, нездешние. Будто пришельцы с другой планеты. Одни только подсолнухи оставались похожими на самих себя прежних. И даже семечки их все еще можно было лузгать. Природа очистилась и брала свое. Пройдут годы, зеленый шторм поглотит развалины домов, сметет техногенный мусор, и мир снова станет таким, каким он был до появления человека.

Перебравшись через нагромождение бетонных плит и битого кирпича на месте рухнувшей стены здания, Григ и Василий оказались перед сплошной зеленой стеной. Тонкие, прямые, зеленые стволы, суставчатые, точно бамбук, подпирали развесистые кроны, густо усыпанные жесткими, блестящими, словно глянцевые, листьями. Внизу стволы переплетали толстые вязки лиан.

– Ух ты! – тихо выдохнул Василий.

– Ты не москвич? – посмотрел на него Григ.

– Не-а, – мотнул головой Василий. – Я из Курска.

– Раньше здесь был стадион «Красный Октябрь».

Григ вытащил из ножен вакидзаси.

– Ты собираешься идти через эти джунгли? – недоуменно уставился на сталкера Василий.

– Это самый безопасный путь. Можешь мне поверить. Там, – сталкер махнул рукой направо, – завалы такие, что без специального снаряжения не пролезешь. Военные поначалу взрывали дома, рассчитывая таким образом механоидов остановить, заблокировать в одном районе и уничтожить ракетным ударом.

– Ну и как?

– А никак. Там, – указал Григ в другую сторону, – как раз на том месте, куда ракеты ударили, ядовитая топь образовалась. Дрянь такая, что к ней даже механоиды близко не подходят… Да и лианы лучше не трогать. Смотри.

Кончиком меча Григ коснулся одной из зеленых плетей. Лиана изогнулась, будто змея, потянулась вверх, свилась в петлю, на миг замерла и снова опала, приникнув к стволу дерева.

– Она живая?

– Не знаю. Но за ногу схватить может.

– И что потом?