Девятая жизнь нечисти

Пассажиры захихикали.

Вначале Лена даже не поняла: кому адресована реплика старой карги, но внезапно до нее дошло: с помойкой сравнена именно она. Бедняжка покраснела, что называется, «до корней волос» и на следующей остановке опрометью выскочила из троллейбуса. Опять!.. Опять!.. Неужели и вправду от нее пахнет?! Но как же это может быть? Утром она вновь приняла душ, потом использовала дезодорант и, наконец, надушилась Сашиным парфюмом. И никакого неприятного запаха она не ощущает. Весьма странно.

В полном смятении, не зная, что и подумать, доковыляла Лена до родной библиотеки. Как обычно, в утренний час посетители отсутствовали. Она села и глубоко задумалась. Что все-таки происходит? Возможно, эта мерзкая бабка в троллейбусе каким-то образом действует по указке Сашиной родни? Подговорили, заплатили… Нет, маловероятно. Да не просто маловероятно – нелепо. Зачем им это нужно? Но тогда как объяснить происходящее?

В читальный зал вошли две девочки лет десяти, взяли сказки, потом явился долговязый прыщеватый подросток, от которого разило табаком, потребовал журнал «Men’s Health», а поскольку такого не оказалось, попросил какое-нибудь пособие по бодибилдингу. Читальный зал постепенно наполнялся, и чем больше становилось в нем ребят, тем сильнее ощущала Лена любопытные, насмешливые взгляды, направленные на нее. Прыщавый юнец вначале корчил брезгливые гримасы, а потом и вовсе отсел в самый дальний угол зала.

Наконец Лена не выдержала. Она вскочила со стула и почти бегом направилась в кабинет заведующей библиотекой.

– Тамара Ивановна! – закричала она с порога. – Мне кажется, я схожу с ума!

– А в чем дело, Леночка? – подняла на нее глаза, укрытые за толстыми окулярами очков, заведующая.

– Вы представляете… э-э… – Лена запнулась, не зная, как сформулировать возникшую проблему. – Словом, мне в последнее время делают… э-э… замечания… Как будто… э-э… от меня исходит дурной запах.

– Вот даже как, – неодобрительно произнесла заведующая. – Интриги, наверное… Хотя… – Она с шумом втянула ноздрями воздух. – Хотя действительно… Есть некое амбрэ… Вроде кошкой пахнет. Ты что, живность в доме завела? Похвально. Любовь к животным – это… Я сама люблю кошек. Но вот…

– Да нет у меня никаких кошек! – вскричала библиотекарша. – Я их терпеть не могу!

– Огорчительно, – вздохнула заведующая. – Кошка, между нами, древнейшее домашнее животное. Хранительница очага. Киплинга помнишь? Кошка, которая ходила… или гуляла?.. сама по себе. Но тем не менее… – Заведующая сняла очки и в задумчивости потерла переносицу. – Ты бы в обед сходила домой, приняла душ.

– Да мылась я утром.

– Ну, тогда не знаю…

– Мне непонятно следующее. Как это может быть, что посторонние ощущают идущий от меня запах, а я сама его не чувствую.

– Я, Леночка, тоже не знаю. Может, у тебя насморк?

– Какой там насморк! – библиотекарша досадливо махнула рукой. – Нет у меня никакого насморка!

– Возможно, следует обратиться к врачу, – посоветовала добрая заведующая, – скорее всего – к дерматологу, а сейчас ступай-ка домой. На сегодня ты свободна.

Отметить, что наша героиня была удручена, это значит ничего не сказать. Она была просто раздавлена.

Лена брела к дому в полной прострации. В троллейбус она сесть не решилась. Единственный вопрос сверлил мозг, долбил его острым клювом: как объяснить происходящее?! Лене вдруг показалось – она сходит с ума. Кровь прилила к голове, стало трудно дышать, окружающий мир заколебался, поплыл, ноги подкосились… Чувствуя, что вот-вот рухнет на пыльный асфальт, она присела на приступок перед витриной какого-то магазина. Все плыло перед глазами. «Наверное, я умираю», – безразлично подумала Лена и лишилась чувств.

Очнулась она от толчков. Открыла глаза. Кто-то тряс ее за плечо.

– Ай, сестра, зачем разлеглась? Перебрала маленько? Вставай, не то беда… Заметут!

Сознание медленно возвращалось к Лене. Она сонно открыла глаза. Рядом с ней на приступке сидел неопределенных лет гражданин довольно запущенного обличья, явный бомж. От гражданина исходил резкий, сложный запах, многокомпонентная смесь, которая включала в себя терпкий дух весьма несвежей одежды, аромат переработанного алкоголя, крепкие флюиды чеснока и селедки…

«Неужели и от меня так же пахнет?! – ужаснулась Лена. – Но почему, почему я ничего не ощущаю?! Вот его вонь чувствую очень даже прекрасно. И чего он здесь уселся?»

«Понятно чего, – прозвучал в сознании ехидный голосок, – на запах прилетел».

Заметив некоторый интерес к своей персоне, бомжик встрепенулся, ощерил рот, полный гнилых зубов:

– Оклемалась, сестра? – Он поднялся и оценивающе оглядел Лену, продолжавшую сидеть на приступке. – А ты откуда? Из дома, что ли, сбежала или, может, откинулась недавно? Жить, что ли, негде? На улице кемарить – последнее дело. Одета вроде чисто, и мордочка приятная. Тем хуже. Затащит малолетняя шпана в подворотню и начнет измываться. А скажи, сестра, может, у тебя какая-никакая купюрка завалялась? – В тоне бомжика появились заискивающие ноты.

Вначале Лена даже не поняла, о чем речь. Однако тут же сообразила: бомжик интересуется, есть ли у нее деньги?

– Зачем вам? – машинально спросила она.

– А бутылочку красненькой возьмем, – дружелюбно пояснил бомжик.

«Напиться, что ли? – мелькнула совершенно нелепая в другое время мысль. Лена даже оторопела от собственной смелости. – А что, это выход. Сначала напиться, а потом утопиться. Если уж клеятся такие вонючки, как этот урод, дальше, как говорится, идти некуда. И не в переносном, а в прямом смысле!»

Лена достала из сумочки, которую бомж, видимо, раньше не заметил, портмоне, извлекла купюру и протянула своему новому знакомому. Тот был явно изумлен.

– Так ты… э-э… вы?.. А может, две возьмем? – неожиданно сменил он тему.

Лена молча кивнула.

– Я мигом, – проникновенно произнес бомжик и исчез, словно унесенный волшебной силой.

И не успела наша героиня озаботиться судьбой опрометчиво отданной купюры (впрочем, подобные мелочи в столь роковой момент ее не занимали), как бомжик так же внезапно возник вновь, явившись, словно чертик из табакерки.

– Вот, – радостно сообщил он, потрясая в воздухе двумя объемистыми сосудами, украшенными блеклыми этикетками с неразборчивой надписью то ли «Агдам», то ли «Арарат», а может, и вовсе «Алазанская долина». – Пойдемте ко мне, сест… э-э… девушка. – И, засунув бутыли в холщовый мешок, бомжик уверенно зашагал вперед и быстро свернул в узкий проход между домами.

Лена покорно двинулась следом. В настоящий момент она находилась в таком состоянии, что, явись перед ней сатана и пригласи в преисподнюю, она, ни минуты не колеблясь, направилась бы за ним. Куда влечет ее новый знакомый и каковы будут последствия этого мероприятия, ей теперь было все равно.

Бомжик довольно быстро продвигался какими-то закоулками. Минут через десять они вышли к подъезду обычной пятиэтажной «хрущевки», возле которого на скамейке сидело несколько старушек. Бабки неодобрительно посмотрели на странную парочку и осуждающе закачали головами. Лена услышала вслед: «Такая молодая, а туда же!..» Однако в настоящий момент ей было наплевать на общественное мнение.

Новый знакомый почти бегом одолел несколько лестничных пролетов. Лене даже показалось: бомжик хочет скрыться от нее. Но вот он остановился перед обшарпанной дверью и осторожно постучал, даже скорее поскребся в нее. Дверь тотчас распахнулась, и бомжик обернулся к Лене:

– Заходи, – он вновь перешел на «ты».

Лена шагнула через порог жилища нового знакомого и чуть не сбила с ног крошечную старушонку.

– Кого это ты привел, Витюшка? – спросила карлица, впрочем, без особого интереса.

– Только познакомился, мамаша, – отозвался сопровождающий, – хорошая девушка, на кир денег дала, ну и вообще… Видно, что с бодуна. Подлечим, сей момент.

– В залу не веди, на кухню давайте.

Лена прошла вперед и остановилась перед дверным проемом, как она поняла, в «залу», вход куда был воспрещен. Пол совершенно пустой комнаты покрывал сплошной слой крупных краснобоких яблок. Только теперь Лена ощутила густой яблочный дух, стоящий в квартире. Кроме яблок, в комнате имелась только чудовищных размеров труба – геликон, висевшая на одной из стен. Сей музыкальный инструмент выглядел в данном месте совершенно нелепо, словно пресловутый рояль в кустах.

– Духовик я, – пояснил Витюшка, перехватив взгляд Лены. – В оркестре играл…

– Играл, играл… и доигрался, – заметила карлица с некоторым ехидством. Она семенила следом, подталкивая Лену в спину костлявым кулачком.

– Почему, мамаша, вы как бы насмешку строи-те? – обиженно спросил Витюшка. – Да еще при постороннем человеке…

– А потому, сыночка, что пропил ты свои способности. Никто тебя в приличный оркестр теперь уж не пригласит. Раньше хоть у гробов дудел, как архангел, а теперь православных хоронят без музыки, как, прости господи, жидов каких… Вот вся музыка твоя и вышла. Один «аршин»[2 - Аршин – стакан.] в жизни и остался… О-хо-хо, горе мое!

– Опять вы, мамаша, завели… – плаксивым голосом произнес бывший музыкант.