Людоед (сборник)

Он стиснул зубы.

Через несколько минут они вышли не небольшую прогалину.

– Вон и наше жилище, – пропыхтел Шибаев, указывая на просевшую в землю избу с двухскатной крышей. – Шампанского с бассейном не обещаю. Но все необходимое там есть.

Для того чтобы войти внутрь дома, пришлось согнуться вдвое. Дощатый пол скрипел под ногами, после каждого шага в воздух взметалось серое облачко пыли.

– Обустроемся, будь здоров, – деловито проговорил егерь, сваливая рюкзак. – Только сначала за водой сходим. Да, и это… Если клапан придавит – в комнате ведро. За домом яма компостная, весь свой внутренний мир туда сваливай. Только закопать не забудь, нам мухи не нужны. Лопата в сенях.

Виктор огляделся. В избе все было какое-то миниатюрное, нелепо-кукольное – низенький стол, лавочка, лежанка, на которой можно уместиться, разве что прижав колени к животу, крохотные полки, покрытое пылью оконце было настолько маленьким, что в него едва пролезла бы голова… Со стороны можно было подумать, будто этот дом строили не люди, а гномы.

– Надо же, – бубнил между делом Шибаев, деловито обследуя полки. – Консервы есть, гречка, рис, перловка… Соль, лавровый лист… Даже масло подсолнечное осталось! – воскликнул он. – Как говорится, шумел камыш, деревья гнулись.

Он выставил запасы на стол, скрупулезно все пересчитал и убрал обратно.

– Неписаный закон тайги, сержант, – сообщил он. – Зашел в гости, переночевать или просто дождь пересидеть – оставь что-нибудь. Таким же, как ты сам. Хотя… – он почесал за ухом, – человек тут редко показывается.

Он принялся перебирать содержимое рюкзака, часть предметов выкладывая на лежанку. Бинокль, фонарь, рации с запасными аккумуляторами, фляги, спички, мыло…

– Я прогуляюсь к воде, – сказал Виктор. Он поглядел в окно – до наступления темноты еще было время.

– Не уходи далеко, – буркнул Шибаев. Освободив рюкзак, он принялся чистить печку.

Повесив на плечо карабин, Смолин вышел наружу.

Через несколько минут он был на берегу реки. Внимательно осмотревшись, он двинулся вверх по течению Бирюсы. Если ему не изменяет память, он всего в паре километров от того самого места… Когда они плыли сюда, он обратил внимание на заросший мхом валун, нависший прямо над водой. За эти шестнадцать лет в жизни исполинского камня ничего не изменилось. Ветер, дождь. Солнце, снег. И так по кругу. Камень привык.

– Да. Ты и не заметил этих лет, – вслух пробормотал Виктор. Вскоре за поворотом он увидел огромный валун. Издалека его можно было принять за склонившегося к воде медведя.

«Но за это время сильно изменилась моя жизнь. И моего приятеля Сереги. Бывшего приятеля», – про себя поправился он.

Дойдя до камня, окруженного зарослями тальника и осокой, мужчина остановился. Посмотрел на темнеющий лес. Пение птиц прекратилось, и он уже не выглядел таким приветливо-жизнерадостным, как когда они направлялись с Олегом к избе.

Теперь лес словно предупреждал.

Не суйся, парень.

Однажды ты уже совершил ошибку.

Внезапно Смолина охватило ощущение беспомощного одиночества. Он чуть ли не с презрением посмотрел на ружье. Что это, зачем? Разве этот кусок железа поможет ему, если все силы природы решили наказать его?!

«Это была дурацкая затея, – подумал он. – Не нужно было сюда ехать».

(Это все долбаное совпадение. Подножка судьбы. Удар в спину…)

Слова Сереги прозвучали в мозгу громко и отчетливо, отчего по телу прошла дрожь. Эх, Серега, Серега…

Между тем ноги сами понесли его в лес. Глаза мгновенно подмечали малейшие приметы, которые тогда зафиксировал мозг, и Виктор не сомневался, что движется в правильном направлении. Вон справа две толстенные березы, расположенные так близко друг к другу, словно собираются обняться. По левой стороне заросли смородины…

В горле появился ком, когда он увидел впереди холмистую возвышенность, покрытую валежником. На негнущися ногах он поднялся на холм, оглядевшись. Чуть левее вповалку чернели трухлявые стволы деревьев. Осторожно пробираясь среди бурелома, Виктор наконец остановился у небольшого углубления, забросанного сухими еловыми ветками и рваными клочьями мха. Сердце охотника бешено заколотилось, во рту появилась неприятная сухость.

Он присел на корточки, не веря своим глазам. Боже, неужели это то самое место?!

– Ты куда это забрался, сержант? – раздался за спиной простуженный голос Олега, и Смолин от неожиданности вздрогнул. Он выпрямился, повернувшись лицом к Шибаеву, при этом неприятно поразившись – пожилого егеря буквально трясло от негодования.

– Я что тебе говорил? Никакого самоуправства! Тут старожилов медведь рвет, как тряпку, а ты? Выпустит кишки и лапником прикроет! Смотри сюда!

С этими словами егерь ткнул пальцем в ольху, с которой была содрана кора.

– Оглянись! – продолжал кипятиться егерь. – Тут повсюду медвежьи метки! Что, на охоту невтерпеж?! Героем себя возомнил?

Он шагнул к Виктору, и его взор уперся в закиданное ветками углубление.

– Ты знал об этом? – вдруг спокойно спросил он. – Знал про берлогу?

– Я был здесь, – с усилием выдавил Смолин. Задев плечом егеря, он направился к реке, однако на мгновение остановился, негромко произнеся: – На своих детей ори. Или на жену.

Егерь, помедлив, зашагал следом.

– Подожди.

Виктор резко развернулся, и Шибаев чуть не налетел на мужчину.

– Чего тебе? – с мрачным выражением лица спросил Смолин.

– Ты что-то недоговариваешь, сержант, – насупившись, сказал егерь. – Мне не нравится это. Я с тобой не в домино сел играть.

– Я был в этом месте, – повторил Виктор. – Не совсем удачно… хм. В общем, охоты не вышло. Я дал себе слово, что добуду медведя. Именно здесь. И ты прав. Я запомнил эту берлогу.

– Дал слово? – с усмешкой переспросил Олег. – Ты кого обмануть-то хочешь?

– Я никого не обманываю. Я приехал на охоту. Ясно? Чего тебе еще?

Глаза Виктора сверкнули, и Олег, намеревавшийся что-то сказать, промолчал.

Некоторое время они шли, думая каждый о своем. Вороний мыс постепенно окутывали сумерки. Лишь изредка тишина прерывалась всплеском рыбы на реке да уханьем совы в чащобе.

На лоб Смолина присел комар, и тот мгновенным хлопком ладони раздавил насекомое.

– Что, комарики? – с деланым участием полюбопытствовал Олег. – Прилетели на воздушном шарике? Да, гнус тут знатный. Мокрец, мошка… Особо мошка злющая – она не кусает, как комар, а как бы выгрызает ранку. Только березовый деготь и спасает! Имей в виду, когда будешь в засидке торчать, комарья там – будь здоров! Всю рожу облепит. Только вот хлопать там по морде нельзя будет. Тем более всякой херней брызгать против мошек. Запах спугнет медведя, и он не придет на приваду. Он сломанный сучок за сто метров слышит.

– Послушай, Олег, – подал голос Виктор, решив сменить тему.

– Ну?

– А почему ты отговаривал меня сюда ехать? Ведь я видел, что дело не в расстоянии. И про буреломы со зверьми ты плел… Они, конечно, есть, но передвигаться по лесу можно. В чем дело-то? Или ты чего-то боишься?

– Странный ты, – после небольшой паузы хмыкнул Шибаев. – Сам темнишь что-то, а ко мне в душу лезешь.