Бульвар

Полнокреслов и Гиацинт убегают влево.

ЛЮСЬКА. Ох-х! Думала, уже пришибет, а он испугался… Я что, такая страшная?

КЕША. Я потрясен: вы меня защитили.

ЛЮСЬКА. Может, хоть за это поспать мне дашь?

КЕША. Все, ухожу!

Кеша вынимает саксофон из урны и уходит. Люська допивает свою бутылку до дна.

ЛЮСЬКА(пьяная вдрызг, ощупывает себя). Цела вроде… Мускулов-то, мускулов – палатка арбузная в пиджаке. И чего бы это он струхнул так, сволочь потная, гад протухлый? А ведь такая мерзость – в рожу плюнуть, и то противно… Нечисть – одно слово… (Замечает у себя в руке картонную втулку.) А-а! Трубочка! Трубочка от нечисти! Сработала трубочка-то! Ай да тещенька у мальчика Кеши! Ай да Алена Дмитриевна! От лютой смерти оберегла! (Прижав втулку к груди, возводит глаза к небу и замечает, что с памятником творится неладное.) Ой!.. (Памятнику.) Ты что ж там делаешь-то, милый? Смотри-ка, разметался как! На волю рвешься, да? А камень проклятый не пускает! Как же мне помочь тебе, горемыке? От стула каменного не оторвать мне тебя, нет. Ты успокойся, передохни и – с новой силой, может, и оторвешься, чем черт… А я с тобой поговорю пока. Как зовут-то тебя?.. А, ну да, что это я, сдурела? Николай Василич, а Николай Василич!.. А может, ты имя свое позабыл, целыми днями на нас глядючи: зрелище-то – так себе, могло и память отшибить… Нет, не может такого быть, чтоб человек позабыл, как его мамочка звала. Как тебя мамочка звала? Василичем-то вряд ли могла… Коля? Николенька? Никоша?.. Вставай со стульчика, Никоша, голубчик, вставай!

Статуя (Никоша) встает с каменного кресла, слезает с пьедестала и чуть не падает в объятия Люськи.

Вот и умничек, Никоша, вот и умничек!.. (Про себя.) Вот так исполнилось… желаньице!

НИКОША(с прикрытыми веками, говорит, как во сне). Это все моя летаргия… Сон ли, смерть – не постичь… Услышал я голос матушки: звала она меня, точно в детстве…

ЛЮСЬКА. Никоша, пойдем отсюда, а?

НИКОША. Куда идти? Не ведаю, где я. Веки мои тяжелы, не поднять. Летаргия… круго?м.

ЛЮСЬКА. А пусть и летаргия, Никоша, ничего. Веки мы потом подымем, я помогу. Нам бы уйти отсюда, пока тебя не хватились и на стульчик опять не посадили. Ты же не хочешь опять на свой стульчик, Никоша?

НИКОША. Нет, нет… Нет, уведите меня отсюда!

ЛЮСЬКА. Не волнуйся, мы сейчас с тобой пойдем, ножки разомнем, засиделся Никоша.

Люська под руку уводит Никошу. Не спеша прохаживаясь, входит Участковый.

УЧАСТКОВЫЙ(один, осматривает кучу тряпья на скамейке). Что это? Люська свое барахло бросила? Ну все, допилась баба… (Почти уходит и вдруг оборачивается на пьедестал с пустым креслом.) Господи!.. Господи!.. Это как же так?.. (Бегает вокруг пьедестала, смотрит, нюхает, залезает на него, ощупывает и т. п.) Да как же так-то?.. Так не положено… Не дело это… (В изнеможении садится на скамейку, отирает пот со лба.) С участкового снимут, это ясно, но ведь могут и в звании понизить… Так, спокойно, лейтенант, спокойно! Может, его книжки уже запретили, и памятник на снос идет, а ты тут ерзаешь зазря?.. Минуточку! Это ж совсем не так было бы, если б на снос… Совсем не так: тут же – гладко все, как языком слизали!.. Минуточку! Как это участковому не знать, что у него на участке памятник сносят?.. Беда! (Достает мобильный телефон, набирает номер.) Здравия желаю, товарищ майор, извините, что разбудил, но тут такое… Да я это, я, товарищ майор… Докладываю: с моего участка пропала скульптура писателя Гоголя… Нет, стул, слава богу, остался… Виноват, товарищ майор, сам не знаю, что говорю… Товарищ майор, мнение разрешите сказать… Я так думаю, не нашего ведомства это дело, вот. Здесь, я считаю, компетентные органы должны разбираться: ведь ничего же не торчит, нигде ни обломочка не обломилось, ни отпилочка не отпилилось! Тут вообще никаким инструментом не работали, товарищ майор!.. Что?.. Да нет, и арматуры никакой в помине: стул гладкий стоит, будто встала скульптура и ушла. Чертовщина получается, товарищ майор, пусть уж компетентные там себе ломают, на то у них головы… Рапорт, ясное дело, составлю… Так точно! Спокойной ночи, товарищ майор… (Убирает телефон, чешет в затылке.)