Сокрушая врагов

– Стойте, ни шагу! – он обернулся. – Куски, Пэлла, посмотрите следы.

Старики передали конвоируемого ими бродника молодым воинам, а сами двинулись на поиски. Они шли рядом, на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Согнувшись почти до самой земли, опытные охотники долго изучали в изобилии оставленные следы. Тонкая ольха возвышалась на прогалине, именно у ее подножия старые охотники обнаружили обрывки веревки и сильно примятую траву.

– Юски, – позвал Пэлла, – поди-ка сюда.

Когда Юски подошел к ним, Пэлла указал ему на следы у ольхи.

– Здесь был пленник, – начал старый охотник, – и еще пятеро мужчин…

– Ну, это мы знаем от Кучмы, – перебил Юски.

– Ты чего старших не слушаешь, – озлился Куски.

– Да не тяните вы, дядьки, – взмолился Юски, – говорите дело…

– Тебе и говорят, – продолжил Пэлла, – пятеро татей и наш Баар. Потом из леса пришел еще один…

– Ну?

– Тот один пришел с нашей стороны…

– Так что, он впереди нас шел? – тревожно спросил Юски.

– Выходит, что так, – ответил Куски.

– Ну?

– Да что ты все нукаешь, чай, поди, не запряг, – цыкнул Пэлла, – охолони.

Юски нервно сглотнул, переступил с ноги на ногу.

– Так вот, – продолжил Пэлла, – похоже, тот, что пришел с нашей стороны, ушел на север, и не один…

– А остальные пятеро ушли на запад, – докончил Куски.

– Кто же из них увел Баара?

– Баара увел тот один…

– Точно?

– Точно, задери меня лесовик,[23 - Лесовик, лесной хозяин, лохматый – леший.] – ответил Пэлла, – уж больно у него след тяжел на правую ногу.

– Ага, – поддакнул Куски, – прихрамывает он.

– А Баара точно он увел, – продолжил Пэлла. – У Баара обувка с ноги прохудилась, вот, глянь.

Пэлла нагнулся и тыкнул пальцем в след, где явственно были видны отпечатки пальцев ноги.

– Да-а-а, – протянул Юски, – с левой ноги сбилась, эх, плохо я закрепил.

– Ну, сейчас чего поминать, – вставил Куски, – сбилась обувка, то нам даже хорошо. След четкий. Сейчас проверим следы дальше, кажись, они не быстро пошли, догоним.

– Да-да, догоним, пошли, – скомандовал Юски, намереваясь двинуться в указанном охотниками направлении.

– А что же бродники? – почти разом спросили старики.

Юски зло махнул рукой.

– К лохматому их! Нам нужен Баар! Быстрее!

* * *

Куда они держали путь, глава Каргийоки не имел ни малейшего представления. Сделанная Юски обувь из шкуры лисицы сбилась, и теперь Павел пальцами ног ощущал мокрую землю и болезненные уколы острыми сучками.

Порки молча и остервенело тащил пленника на веревке. Уставший Павел часто спотыкался и падал. Его руки были по-прежнему связаны за спиной, и он не мог помочь себе при падении. Ушибленные колени и плечи ныли, а пуще того горело лицо от увесистого кулака Бокула. Правый глаз заплыл синяком, а встречные ветки так и норовили влепить именно в него. Хорошо еще хоть ветер утихомирился и прекратился дождь, однако скудная одежонка главы рода промокла насквозь и холодила тело. Уснувший до поры желудок вдруг стал настойчиво требовать еды или хотя бы воды. Но ни того, ни другого ему не предложат, и Павел это знал наверняка. Мысли путались, запинались и падали в пустоту. На самом дне этой пустоты колотилась искренняя надежда – Юски!

Порки торопил что было сил. После каждого падения он награждал Павла пинком под зад или тычком в спину. Наконец пленнику это чертовски надоело. После очередного падения он не стал подниматься.

– Все, хватит, – заявил он, – я дальше не пойду! Хочешь, можешь прикончить меня прямо здесь.

– Вставай! – взревел Порки. – вставай, жабий потрох!

– Мне и тут хорошо.

– Торопишься умереть? – зло спросил вепс. – не торопись, не здесь. Я все приготовил как надо…

Он склонился, чтобы силой поднять яшника. Павел мгновенно собрал весь запас слюны и смачно плюнул в лицо вепса.

– Да пошел ты…

В согнутом состоянии ему было трудно замахнуться как следует, и все же Порки ударил от души. Павла откинуло назад, и он почувствовал, что и левый глаз стал заплывать.

– Да пошел ты, – повторил Павел из последних сил.

Второй удар окончательно превратил глаза главы медвежьего рода в две узенькие полоски. Превозмогая боль, пленник попытался ударить обидчика ногами, но вепс уловил его движение и крепко саданул по коленной чашечке. Павел взвыл от боли.

– Заткни пасть! – рявкнул Порки и приложил пленника еще раз кулаком в ухо.

Туманное утро плотной пеленой накрыло сознание, наступила полная темнота. Павел больше ничего не видел и не слышал, он только чувствовал, что сердце его еще стучит, продолжая разгонять по венам жизнь.

Порки взвалил обмякшее тело пленника себе на плечи, выпрямился и продолжил намеченный путь.

* * *

Когда Баар пришел в себя, он сразу же попытался дернуться, но у него ничего не вышло. Он сидел с плотно опутанными ногами, а его руки были выкручены назад и связаны позади высокого пня. Собственной спиной он и ощущал этот пень. Сквозь болезненно узкие щелки глаз он увидел Порки, стоявшего на коленях перед кучей хвороста. Вепс пытался запалить костер. Не сразу, но все же ему удалось извлечь искру из отсыревшего кресала. Огонь, едва живой, начал неохотно пожирать бересту. Затем он набрал силу, перекинулся на хворост и вскоре в ярком свете костра Павел смог осмотреть место своего пребывания. И увиденное его никак не обрадовало.

Холмик, незначительно возвышавшийся среди леса, имел около десяти метров в диаметре, а костер горел как раз посередине. Никакой растительности на холмике Павел не разглядел. Сразу за костром он узрел камень небольшого размера, а рядом с ним деревянного истукана. Пламя уже достаточно разгорелось, и глава рода смог хорошо разглядеть этого идола. Это был грозный Юмал, и в этом не было никаких сомнений. В Хидене он видел похожего, только сделанного более аккуратно и заботливо. У мастера, что вырезал этого Юмала, было слишком мало умения или ему не хватило времени и инструментов. В общем и целом идол казался незаконченным и от того выглядел как-то неказисто. Впрочем, Павлу было все равно. А вот то, что Порки стоял перед Юмалом на коленях и явно возносил хвалебные речи, вот это Павла насторожило. Порки говорил шепотом, и все же Павел сумел уловить часто повторяющиеся слова – прими жертву… прими жертву…