Янтарная камера

Асфальтовое покрытие сделалось каким-то условным. Впрочем, для джипов это роли не играло, они уверенно проходили неровности.

Первая машина в колонне задавала неплохой темп. Видимо, парни из разведки куда-то спешили. Банковская машина не отставала, исправно окутывала зловонным дымом внедорожник, замыкающий небольшую колонну. Мережко сохранял дистанцию метров в тридцать.

Промелькнул пост – небольшой грузовик с зачехленным кузовом, костер на обочине. Ополченцы кутались в бушлаты и дождевики. Они не стали останавливать машины, видимо, получили указание на сей счет.

Прогремели мостки. Это была переправа через шуструю речку Уклейку, имеющую вредную привычку после таяния снегов превращаться в полноводный, опасный для жизни поток.

Дальше пошли холмы, голые, глинистые, с островками кустарника, еще унизанного жухлой листвой. Дорога петляла между ними. Невдалеке промелькнуло озеро. Вокруг него теснились камни, комья застывшей глины.

Дорога опускалась в низину. Эта местность называлась Собачьей балкой. Откуда пошло такое название, никто не знал. Оно передавалось из поколения в поколение. Слева и справа глухой ивняк. Почвы здесь болотистые, в летнее время зверствуют комары и мошка. Еще двести метров, и дорога пойдет вверх.

Тут-то капитан и уловил краем глаза вспышку слева. Все, приехали.

Местность для засады была выбрана идеально. Заболоченная низина, плотный ивняк, звуки глохнут.

Это был выстрел из противотанкового гранатомета. Треснуло напористо, искрометно, пламя рвануло в небо. Передовой внедорожник развалился в буквальном смысле. Искореженная машина переломилась. Кузов сложился как гармошка, жадно загорелся. У пассажиров просто не было возможности что-то предпринять.

Водитель банковской машины не успел затормозить, въехал в горящий внедорожник. В нем истошно кричали люди. Водитель судорожно сдавал назад. Но из засады продолжали стрелять – грохотал пулемет.

– Тормози! – проорал Алексей каким-то диким, неузнаваемым голосом и затрясся в кашле.

Мережко пусть с запозданием, но выжал нужную педаль. Заскрипели тормоза, машина встала. Орали спецназовцы, покидая салон.

Огонь из засады был перенесен на них. Пули рвали кузов внедорожника, били стекла. Трясся Мережко, не успевший схватиться за автомат.

Алексей выпал через правую дверь, покатился под откос, передергивая затвор. Следом за ним с заднего сиденья вывалился Колесник. Изуродованный корпус внедорожника прикрыл их.

Вовремя, черт возьми! Пули рвали обшивку сиденья, с которого только что слетел капитан. Орал от отчаяния Колесник, рвал заклинивший затвор. Кровь стекала с его головы, окрашивала бороду. Они куда-то катились, ползли.

Голова Алексея соображала очень туго. Он привстал, выпустил из-за капота очередь по кустарнику. Взлетел Колесник, сделал то же самое, сопровождая пальбу нечеловеческим воем. Но из кустов их продолжали методично расстреливать.

Жлобин еще был жив. Пуля попала ему в ногу, другая – в бронежилет. Покидать машину через левую дверь было равносильно самоубийству. Он лез через правую, тяжело дышал, обливался потом. В глазах застыла звериная тоска.

Алексей кинулся его вытаскивать, подхватил под мышки. Ураган свинца вздыбил останки внедорожника. Удар в грудину отшвырнул его, дыхание перехватило. Он пытался подняться, отыскал автомат. Перед глазами все плясало, теряло резкость. Шквал огня кромсал внедорожник, превращая его в гору металлолома. По телу расползалось онемение. Но конечности худо-бедно слушались.

Кричал Колесник, припав к заднему бамперу. Весь окровавленный, он продолжал вести огонь. Творилось что-то запредельное.

Алексей поднялся, выпустил остатки магазина, снова рухнул, пополз к товарищу, схватил его сзади за куртку.

– Серега, уходим, в кусты, живо.

Возможно, ему только казалось, что он кричит.

Колесник повернул к нему орущую физиономию. Алексей отшатнулся. Все лицо товарища было залито кровью, он не мог ничего видеть, стрелял вслепую. Капитан обхватил его сзади, поволок в кювет, продолжая кричать, чтобы понял, вернулся на землю. В принципе, кустарник рядом, там обрыв, овраг, болото.

Но кто-то из этих наглецов, напавших на машины, продвинулся дальше вдоль дороги и выстрелил по касательной из гранатомета. Взрыв прогремел в нескольких метрах, разнес обочину. От грохота заложило уши.

Жизнь еще теплилась в капитане спецназа. Он лежал на боку, засыпанный землей, с приоткрытыми глазами, которые ни черта не видели. От сознания уцелела только кроха. Угомонился пульс. Алексей был наполовину трупом.

Стрельба оборвалась так же внезапно, как началась. Чавкала грязь под подошвами, позвякивал металл. Подходили люди, кто-то покашливал. Заскрипела дверца машины под ударом ноги и обрушилась. Засмеялся какой-то мужчина.

Кто-то прохаживался неподалеку. Прогремели два выстрела. Бандиты добили раненого парня в банковской машине.

Глухо, как из-под перевернутого ведра, доносились голоса:

– Ну и что у вас там?

– Все чисто. Отпрыгались, суки.

– Проверь, там все упокоены? Особенно вон тот, который у них за старшего.

Грязь зачавкала совсем рядом. Кто-то подошел к Алексею, пихнул его в плечо носком ботинка. Он перевернулся на спину, глаза оставались наполовину открытыми.

– Что там?

– Дерьмо натуральное. У него весь череп в мозгах. Жалкое зрелище, командир.

Переводить патроны на него эти поганцы не стали. Он слышал через ватное облако, как заводился мотор. Люди говорили по-русски, с южным акцентом. Зарычал двигатель, окутывая низину дополнительным смрадом. Машина удалялась.

Сознание капитана едва ворочалось. Он попытался открыть глаза, засыпанные глиной. Зрение включилось странным образом. Серое небо, висящее над головой, стремительно упало, погребло человека под собой. Он лишился чувств, оборвалась связь с внешним миром.

Оставались видения, явно пришедшие из потустороннего мира. Покореженные, слипшиеся в жутком столкновении машины. Но другие. Водитель грузовика потерял управление на скользкой дороге, выехал на встречку и врезался в седан, который шел без превышения допустимой скорости. Обе машины развернуло.

Все бы ничего, не таким уж страшным был этот удар. Но неустойчивая фура перевернулась, превратила в лепешку заднюю часть седана.

Алексей полз на коленях, давился слезами, обливался кровью, пытался забраться в сплющенный салон, рвал лицо и руки об острые края металла. За кадром кто-то плакал, шумели люди, останавливались проезжающие машины. Его оттаскивали за шиворот. Мужской голос надрывно кричал, что разлилось топливо, надо уходить, сейчас рванет. А он бросался обратно, потому что увидел в перехлестах искореженного металла окровавленную детскую руку.

Алексей постепенно приходил в себя, его чувства пробуждались. Сначала он услышал ветер, верховой, дувший далеко, за пределами низины. Он рокотал с угрозой, затихал, снова ярился. Потом капитан почувствовал холод от земли и боль везде, во всем теле.

Серое небо оплетало его, словно туман. Он не мог по-настоящему очнуться, плавал в пограничной хмари между мирами и еще не определился, какой из них лучше. Раздался толчок под черепной коробкой. Мол, позорище, Алексей Петрович. Вы почему такой нежизнеспособный?

Капитан поднялся на колени, ощупал голову. Пальцы его слиплись в какой-то слизи. Он действительно был весь заляпан мозгами, но чужими.

Память возвращалась к нему. Алексей тащил Колесника, обняв его сзади. Видимо, пуля попала товарищу в голову. Из выходного отверстия кое-что брызнуло на Корнилова. Это его и спасло. Противники посчитали капитана мертвецом с раскроенным черепом.

Ноги Алексея подкашивались, но он не падал, бродил сомнамбулой. По странному стечению обстоятельств капитан не был ранен. Пуля попала в бронежилет. Под местом удара набухал синяк, боль от него расползалась по всему телу. Еще этот взрыв под носом. Контузило крепко. У Корнилова не проходило ощущение, что на него водрузили чужую голову.

Внедорожник превратился в груду металла. Старший лейтенант Мережко не успел выбраться из-за руля, сидел, откинув голову, демонстрируя зубы цвета ржавой осени. Он принял на себя какое-то невозможное количество свинца. Не только тело, но и бронежилет превратился в лохмотья.

Жлобин тоже не смог выбраться из машины, лежал на заднем сиденье животом вниз. Руки и голова свисали до земли. В затылке чернело отверстие, под ним блестела лужа.

Колесников, посеченный осколками гранаты, лежал в кювете. Борода стояла колом от запекшейся крови, поблескивали мертвые глаза.

Банковскую машину террористы угнали отсюда. На ее месте валялись тела. Этих ребят в камуфляже без знаков различия он недавно видел. Один был шофером, другие грузили в машину мешки, а потом сели сами. Двоих застрелили в голову, третьего исполосовали свинцом вдоль и поперек.

Помощь пришла, когда Алексей валялся на дороге. Он едва слышал голоса, гул моторов. Видимо, в Глухове забеспокоились, куда подевался конвой, сообщили в Калашовку. Пока прибыла спасательная команда, прошла еще уйма времени.

Матерились потрясенные ополченцы, не замолкали их рации.