Сирийский эшафот

– Это ты кому? – уперлись в водилу взгляды всех снайперов.

– Да этим… которые всех равнее! – сквозь зубы проговорил тот и принял правее, уступая полосу истошно сигналящему автомобилю с «красивыми» номерами.

– Чиновники? – ухмыльнулся Грид.

– Хрен их знает, кто! Проще по тротуарам ездить, чем каждую секунду мониторить зеркала. Хуже пьяных, черт бы их побрал!

Вздохнув, Андреев промолчал. Его тоже бесило то, что творилось в стране в последние годы. Но что он мог поделать? Тявкни на каком-нибудь собрании или где-нибудь в Интернете о своем несогласии с последними законами, тут же запишут в экстремисты. Законы ведь тоже сочиняли те, кто по-свински вел себя на дорогах…

Павел Андреев родился и вырос в небольшом областном городе, расположенном в средней полосе России. Родители имели высшее образование, сына очень любили, но воспитывали правильно – без поблажек, баловства и сюсюканья.

Парень рос здоровым и умным. К шестнадцати годам он побеждал на соревнованиях по легкой атлетике и пулевой стрельбе. А после череды побед на олимпиадах по физике получил приглашение закончить одиннадцатый класс в лучшем физико-математическом лицее города. На семейном совете было принято решение перевестись в лицей и получить заветный аттестат о среднем образовании в его стенах.

Припомнив перевод, Павел не смог сдержать улыбку.

Дело в том, что в прежней школе физику преподавал пожилой учитель со странной фамилией Слобода. Довольно злой и до предела требовательный. Пацаны его ненавидели, а девчонки на экзаменах падали в обморок. Но хорошо знать физику он заставил. Причем всех. Именно хорошо, так как на «отлично» ее знал только сам Слобода.

В новом лицее этот предмет вела завуч Пантелеева – высокая властная женщина с грубоватым голосом. На первом же уроке Павел понял, что ничего нового она не расскажет – данный материал в старой школе был изучен как минимум год назад. Поэтому он не стал терять время и, познакомившись с соседкой – симпатичной длинноволосой девчонкой, – шептался с ней о чем-то далеком от физики.

На фразе из биографии великого голландского физика-теоретика Хендрика Антона Лоренца терпение Пантелеевой лопнуло.

– Кажется, новому ученику на нашем уроке не интересно, – строго сказала она, подняв Андреева. – Наверное, он все знает?

Павел вздохнул, не решившись вслух подтвердить ее предположение.

– Может быть, тогда ты сам расскажешь классу о действии магнитного поля на движущийся заряд?

Вероятно, она думала, что добьет его этой финальной фразой.

Как бы не так.

Андреев подошел к доске, отчеканил определение «силы Лоренца», написал, чему равен ее модуль. Далее нарисовал отрезок тонкого прямого проводника под током, снабдил рисунок пояснительными сносками. Затем начертал формулу и с ее помощью объяснил связь силы тока с зарядом частиц, с концентрацией зарядов и скоростью их упорядоченного движения.

Все выглядело четко, понятно, убедительно. И красиво.

В классе стояла мертвая тишина. Никто не перешептывался и не передавал записок. Все с открытыми ртами смотрели на Павла и завуча, ожидая развязки.

Пантелеева тоже несколько секунд пребывала в шоке. А потом задала единственный вопрос:

– Где и у кого учился?

Услышав номер школы и фамилию Слобода, она незаметно улыбнулась и разрешила сесть. И до конца учебного года больше ни разу не вызвала Андреева к доске, а за все контрольные работы и семинары неизменно ставила высшие баллы.

Учителя лицея советовали Павлу после выпускных экзаменов поступать в титульные московские вузы, но он пошел по своему пути и отправил документы в Рязанское высшее воздушно-десантное училище.

Родители его решение поддержали.

– Работы в Подольске много? – поинтересовался скучавший водитель.

– Как получится, – очнулся от воспоминаний капитан. – Только нам не в сам Подольск, а чуть подальше.

– Это куда же?

– В Климовск.

– Знаю такой, – кивнул Семен.

После МКАД поток машин ослаб и двигался порезвее.

Андреев посмотрел на часы. Двадцать два тридцать. К месту группа должна была прибыть не позже полуночи, так как операция по устранению террористической группировки назначена на час тридцать ночи. На месте дежурит наблюдение во главе с полковником Копыловым, квартал поселка оцеплен сотрудниками ФСБ. Ждут только снайперскую группу. Пока Павел с коллегами подъедет, разберется на месте, осмотрится, выберет позиции, подготовит оружие и снаряжение… В общем, в самый раз.

Лишь бы по дороге не случилось заминок. А то ведь всякое происходит. Однажды вот так же ехали (только в северном направлении) и вылетели с трассы из-за пьяного лихача. В результате начало операции по захвату преступной группы пришлось отложить на сутки. Ведь без поддержки профессиональных снайперов нынче не обходится ни одно серьезное дело.

Кто-то спросит: почему? На самом деле, ответ довольно прост.

Серьезные преступные группировки сейчас оснащены и подготовлены не хуже профессионалов из спецслужб. Дисциплина в них строжайшая, все обязанности строго распределены. Имеются в них штабы, в которых детально разрабатываются операции. Есть водители с большим стажем. Есть разведчики и агенты, поставляющие информацию. Есть и боевики, среди которых в особую касту выделяются снайперы – бывшие вояки, прошедшие горячие точки и имеющие немалый опыт.

Во время чеченских кампаний среди снайперов противника для уничтожения максимального числа российских военнослужащих был распространен такой прием: сначала стрелок легко подстреливает нашего солдата и выжидает, после чего обездвиживает тех, кто приходит ему на помощь, а затем методично добивает всех по очереди.

Именно с таким приемом одной из групп спецназа ФСБ пришлось столкнуться несколько лет назад при ликвидации известной банды. Позже выяснилось, что в банде действовал опытный снайпер-одиночка, прошедший обе чеченских войны. Он-то и положил троих ребят из ФСБ, обороняя подступы к «малине».

Эффективные действия противника, как известно, всегда толкают на поиск не менее эффективного противодействия. После того случая руководство приказало в обязательном порядке использовать в контртеррористических операциях мобильные снайперские группы, способные противостоять подавшимся к бандитам спецам.

«Понеслось», – вздохнул про себя Павел, когда понял, что сзади опять началась дискуссия.

Грид с Суровым спорили и обмусоливали злободневные темы каждый раз, как только судьба сводила их вместе и отправляла хотя бы за несколько километров от родного дома. Тема дискуссии была не важна, главное – наличие свободного времени и относительной тишины. Андреев никогда в их споры не вмешивался. Они же никого не трогали, не оскорбляли. Безрезультатно искали истину и так… дурачились в собственном соку.

«Поселить бы Валерку с Женькой на полгодика в одной квартире, – мечтал в такие моменты капитан. – Да так, чтобы не выходили, а постоянно нос к носу. Может, тогда исчерпали бы разговорный лимит…»

– …Я тебе, Женя, так скажу, – низким голосом рассуждал прапорщик, – в мире есть только две нации, реально умеющие воевать. Это немцы и мы – русские.

– А японцы?! – распаляясь, не соглашался молодой старлей. – Да и «пиндосы» не пальцем деланы – тоже на кое-что способны.

– Брось, какие из них вояки! – отмахнулся Грид. – Вот послушай одну историю со слов моего бати. Он, между прочим, хоть и семнадцатилетним пацаном на фронт попал в сорок третьем, но до Берлина пешком всю Европу протопал.

– Давай! Истории от фронтовиков – это всегда вне очереди.

Валера неторопливо подпалил сигарету, затянулся и, выпустив клуб сизого дыма, начал:

– После победы батю моего оставили в армии еще на семь лет. Сразу-то домой отпустили тех, кто в годах да израненный. А ему пришлось и в Германии связистом потрудиться, и по гарнизонам в Союзе помыкаться. Но и его службе пришел конец – в пятьдесят втором демобилизовали.

– Он еще холостым был?

– Да, с моей мамой они на Дальнем Востоке познакомились, куда он и рванул в пятьдесят четвертом. Там устроился в рыболовецкую артель и стал на маленьком суденышке регулярно ходить в море. И вот однажды, году в шестидесятом, спасли они команду тонущего японского траулера – человек пятнадцать на борт подняли, привезли в свой порт, сдали. Япошек тогда подлечили и отправили на родину, а у меня до сих пор хранится благодарственное письмо от японского консула. Потом семья моя переехала на Большую землю – в село, где вырос отец. Там я у них и родился. Году этак в девяносто втором, когда отцу уже было далеко за шестьдесят, один из спасенных рыбаков отыскал его и прислал длинное письмо, где в очень вежливой форме приглашал посетить его страну и встретиться у него дома, все расходы, естественно, он брал на себя.

– Ого! – удивленно тряхнул шевелюрой Женька. – И что же, принял твой батя приглашение?

– А чего ж не принять? Он уже отдыхал на заслуженной пенсии, но форму держал: здоровый был, не болел. К тому же япошка и в наш МИД письмецо нацарапал: так, мол, и так, посодействуйте. Оттуда какой-то представительный мужик позвонил в областную администрацию и распорядился немедленно оказать посильную помощь. В общем, отца с матерью в эту поездку собирал весь район.