Время мертвых

Мы стояли у силиконовой мумии Владимира Ильича Ленина. Не сказать, что вождь пролетариата лежал, как живой (кто же видел его живого?), но впечатление производил сильное. Оригиналом я имел честь любоваться еще в школьные годы, когда родители возили меня в столицу. Копия явно выглядела лучше. То, что лежало в Мавзолее, было древней мумией – серой, страшноватой. То, что находилось в музее смерти, походило на человека, который ненадолго задремал, скоро очнется и продолжит свою многотрудную деятельность по становлению «самого справедливого в мире государства». Мумию окружал пышный кумачовый балдахин в форме шатра. Экспонат притягивал, возле него постоянно кто-то находился.

– Что скажете, Алла Михайловна?

– Слов нет, – призналась женщина.

«Одни вопросительные знаки», – подумал я.

– Заказали копию специально для ночи музеев, проходившей в мае, – сказал Якушин. – Фигуру отлили в Новосибирске, автор – молодой дизайнер из мастерской скульптур и бутафории. Работали стилисты, танатопрактики, гримеры. Для оформления лица Владимира Ильича использовалась даже голливудская технология на основе аэрографии. Смею заметить, что отныне это постоянный экспонат. В отличие от подлинного Ленина, ему не требуются специальные условия и целая лаборатория специалистов, поддерживающих мумию в приемлемом состоянии. Может лежать сколь угодно долго, пить-есть не просит, как говорится…

– На грани фантастики, – засмеялась Незнанская. – Нет, серьезно, очень похож. Так и хочется вскинуть руку в пионерском приветствии.

– А у вас какие ассоциации при виде вождя, Никита Андреевич? – поинтересовался Якушин.

– Скорбные, – признался я. – Обидно за целое поколение, которое ни разу не видело настоящих пышных кремлевских похорон.

– Ну, у кого что, – засмеялся Сергей Борисович.

Моего работодателя что-то беспокоило. Он был самой учтивостью, общался с Незнанской так, словно у него вагон времени. Но я чувствовал, что на душе у него скребут кошки. Иногда он кусал губы, искоса посматривал на часы.

Не успели мы отдалиться от мумии «самого человечного человека», как Якушину поступил входящий звонок. Сергей Борисович выслушал, покачал головой и проворчал: «Хорошо, скоро буду».

– Прошу простить, господа, – сделал он виноватую мину. – Снова в лаборатории что-то напортачили, надо бежать и разбираться. Надеюсь, это ненадолго. Алла Михайловна, дальше справитесь без меня?

– Конечно, Сергей Борисович. Сожалею, что отняла у вас столько времени. Если возникнут вопросы, обращусь к сотрудникам. Я справлюсь, не волнуйтесь, я уже взрослая девочка.

– Отлично, – улыбнулся Якушин. – Вы, Никита Андреевич, тоже простите. Предлагаю встретиться в первом корпусе через сорок минут, там мы спокойно поговорим.

На горизонте вырисовывалась еще одна загадка, усиливалось предчувствие пропавшего отпуска. Сергей Борисович торопливо уходил. Настроение у него, похоже, портилось. Не так уж часто он демонстрировал вспыльчивость. Сегодня был тот самый день, он едва не сорвался, уронив криво выставленную фигуру в испанском отделе. «Когда же это кончится? – возмущался у выхода Сергей Борисович. – Где все? Почему экспонаты стоят не там? Почему я, как Диоген, должен бегать с фонарем и кричать «Ищу человека!»?

– Ну, едрид твой Мадрид… – пробормотал я.

– Что, простите? – вскинула голову Алла Михайловна.

Я уверил, что ей послышалось и мне надо срочно позвонить. Я отошел в сторону, сделал попытку связаться с Варварой, которую не видел уже неделю. Сергей Борисович услал мою девушку в творческую командировку на Алтай, где снова нашли некие сомнительные останки, и серьезным ученым из тамошнего НИИ срочно потребовались услуги парапсихолога.

Варвара не отвечала. Но утром, судя по полученному сообщению, она была жива и на всех парах мчалась в Новосибирск.

Не дождавшись ответа, я набрал номер собственного детективного агентства «ЧП Ветров, частные расследования», дождался, пока моя помощница Римма Казаченко соизволит снять трубку.

– Добрый день, – проворковала она ангельским голоском, – детективное агентство «ЧП Ветров» всегда к вашим услугам и готово предложить своим клиентам широкий спектр… А, это ты, – поскучнела Римма, обратив внимание на высветившийся номер, – чего надо?

– Рад, что ты на посту, лучишься учтивостью, отзывчивостью и готовностью оказать помощь нашим потенциальным клиентам. Однажды ты мне объяснишь, что входит в понятие «широкий спектр услуг».

– Я еще сама не проработала эту тему, – призналась Римма, – но активно тружусь, продвигая в социум наше с тобой детище. Чего хотел-то, Никита Андреевич?

– Ничего, – проворчал я, – внезапная проверка боеготовности. Не спать, Римма Владимировна.

Когда я возвращался по проходу, Алла Михайловна Незнанская задумчиво созерцала «мумию Тутанхамона», собиралась что-то записать в блокнот, но передумала.

– Вы грустны, Алла Михайловна, – заметил я. – Конечно, печально, когда человек умирает в таком юном возрасте.

– Что? – Она вздрогнула, вышла из задумчивости. – Простите, не поняла, Никита Андреевич…

– Сей экспонат олицетворяет Тутанхамона, – кивнул я на мумию. – Бедный юноша скончался в 19 лет, пораженный неустановленной болезнью. Есть еще версия, что он упал с лестницы, но мне больше нравится третья: юношу убили по приказу его собственного регента Эйе, который после похорон стал новым фараоном.

– Вы настолько кровожадный? – удивилась женщина.

– Нет, эта версия самая реалистичная.

Она прыснула, вышла из отдела, посвященного Древнему Египту, покосилась на далекую дверь, за которой растаял Якушин.

– Скажите, Никита… Андреевич, – она поколебалась, посмотрела по сторонам, – вы человек местный… Это здание специально построили для музея? Для меня это непривычно, я испытываю сложные чувства. Чтобы вот так, в одном месте собрать обширную коллекцию предметов со всего мира, посвященную умиранию и всему, что с этим связано…

– Когда я впервые пришел сюда три месяца назад, то был впечатлен не меньше вашего, – улыбнулся я. – Фактически это всего лишь музей, посвященный одному из важнейших аспектов бытия. Хотя и входит в перечень самых странных музеев мира – по утверждению одного авторитетного сайта, посвященного музеям. Нет, это здание, как и основной корпус, построили много лет назад. Здесь находилась котельная базы Военторга.

– Серьезно? – удивилась Алла Михайловна. – Как странно… Сергей Борисович, видимо, очень занятой человек, а я его отвлекаю… – Она опять покосилась на дверь. – Скажите, он сам это придумал?

– Полагаю, да. Включая крематорий, фабрику специальных похоронных принадлежностей, исследовательские лаборатории – все это входит в похоронный холдинг. А также специальные журнал и сайт. Он членствует в Академии естественных наук, возглавляет международную выставку «Некрополь», является вице-президентом Союза похоронных организаций и членом совета директоров международных ассоциаций танатологов. Вы правы, он несколько занятой человек.

– Когда он успевает? – пожала плечами Алла Михайловна.

Я тоже пожал плечами. Ответа не было.

– У вас же есть немного времени? – спросила женщина. – Здесь так много всего, что я теряюсь.

– Здесь не возбраняется фотографировать. – Я украдкой покосился на часы. – С удовольствием составлю вам компанию, Алла Михайловна, но должен признаться, что из меня отвратительный экскурсовод.

Завершающая часть экспозиции для неподготовленного посетителя выглядела шокирующе. Бутылка водки «Русская» высотой в полтора человеческих роста (чем не символ смерти?) и плоский фрагмент кости мамонта, на котором крохотные статуэтки разыгрывали миниатюрные крестьянские похороны – это были еще цветочки. Зловещие коллекции человеческих черепов – разрисованные демоническими узорами; всевозможные лики Дьявола – в представлениях древних и ныне здравствующих народов. Рогатые, бородатые, оскаленные демоны с головами в натуральную величину.

Классический «танец со Смертью» – вельможи в праздничных нарядах, «скелетированные» личности, обнимающие этих самых вельмож – верный признак, что танцевать человеку осталось недолго. Похоронные амулеты, фигурки, ритуальные африканские ножи, глиняные маски, надеваемые на мертвецов, чтобы их души не забрали в свое царство темные силы. Причудливые тотемные фигурки с нечеловеческими лицами – уродливые божки, похожие на жаб. Безжалостная инсталляция – препарирование на столе прозектора сгнившего женского трупа – со стороны реалистично, и только вблизи с облегчением понимаешь, что это муляж. Очередная коллекция старинных траурных платьев – явно не имитация, а подлинные артефакты, добытые сотрудниками музея. Веселый скелет на велосипеде. Беззубая смерть в капюшоне и монашеском облачении, пристально следящая за посетителями выставки. Незлой на вид (но какой-то грустный) дедушка в полный рост, в руках фонарь и посох, и не сразу понимаешь, что это старина Харон – лодочник, перевозящий через Стикс души умерших. Причем работает дедушка не бесплатно, а требует за провоз пару монет, которые надобно положить на глаза усопшему.

Алла Михайловна исподлобья, отступив на шаг, разглядывала стилизованный тотемный столб, изрезанный изображениями зверей и птиц, странными лицами, отдаленно напоминающими человеческие.

– Это подлинный артефакт, не знаете?

– Уверен, что нет. Это уменьшенная копия пятиметровой деревянной скульптуры, найденной на Урале в 1894 году. Лежала в торфяном болоте и прекрасно сохранилась. Так называемый Шигирский идол – самый древний из найденных артефактов. По крайней мере, самая древняя скульптура. В 90-м году собрали международную группу ученых, провели радиоуглеродное датирование – получили почти 10 тысяч лет. Потом повторно обследовали – по древесине, залегающей в глубине. Теперь получили одиннадцать с половиной тысяч лет. Считается, что статую использовали в своих нуждах древние охотники-собиратели из последней ледниковой эпохи. Вырезанные лица – злые духи, демоны и прочие сверхъестественные существа, именно от них защищал народ данный идол.

– На скульптуре присутствует символическое письмо, – подметила женщина. – Охотники-собиратели изобрели письменность?

– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Подозреваю, наши знания неполные, а где-то и неверные. Кто тут жил, чем они занимались…

– Да уж, пятиметровая статуя сюда бы не вошла. – Алла Михайловна оценила высоту потолка. – Хотя и славно бы смотрелась.

– Только не это, – улыбнулся я. – Боже упаси. Не всегда есть возможность договориться со злыми духами, обитающими в подобных вещах. А уж если ты больше одиннадцати тысяч лет пролежал в болоте…

– Вы верите в эту мистическую ерунду? – удивилась женщина. – Злые духи, пагубная энергетика, способную воздействовать на живых?

Я предпочел не вступать в дискуссию. Не важно, во что я верю, – главное, чтобы эта «мистическая ерунда» однажды не поверила в меня.