Главный пульт управления

– Я вижу, у тебя любовь-то не прошла! Меня не проведешь! – погрозил ей пальцем Тима.

– Прям без памяти влюбилась… – сложила на груди руки женщина. – Сплю и вижу, когда Тимочка ко мне в гости заявится!

– То-то и оно! – важно сказал Тимофей. – Только зря ждешь! Не приду я! Однолюб, потому что!

– Вот я расстроюсь, бедная! Ночи теперь спать не буду! – глаза у женщины прямо искрились от возмущения.

– Спи, не спи, а не приду, даже не уговаривай. Другую люблю! – многозначительно произнес Топталов, прекрасно зная о той власти, которую имеет над каждой женщиной любопытство.

И точно, Лягушка попалась.

– Это кого же, интересно? – почти отвернувшись, и делая вид, что ей совсем и не интересно, спросила она.

– Не скажу! – захлопнул ловушку Топталов. При этих словах он многозначительно посмотрел на Ираиду Михайловну. – Эта любовь в моем сердце спрятана, как в танковой башне! Пусть там и умрет!

Ефим заметил: хотя хозяйка виду не подала, но приняла последние слова Топталова на свой счет, и они ей явно пришлись по душе.

– А вы у нас секретную часть проверяете, да? – демонстративно повернулась Тесменецкая к Ефиму, показывая, что больше с Топталовым общаться не желает: – Вы оттуда? – она кивнула наверх.

Майор отметил быстроту расползания информации по заводскому поселку, причем информации совсем не предназначенной для широкого распространения.

Он изобразил на лице гримасу, которая могла означать и – «да», и – «нет», и – «не могу говорить».

– Я теперь у вас часто бывать буду! – на всякий случай добавил Ефим к этой бессловесной информации, чтобы женщина не приняла его гримасу за нежелание с ней разговаривать.

– Правда? – спросила женщина, и Ефиму показалось: в ее голосе прозвучала радость.

– Работы много оказалось! – заметил он.

– Ну, давайте за знакомство! – сказал Тима и потянулся к рюмке с оранжевой настойкой.

Но попробовать облепиховый напиток, приготовленный гостеприимной хозяйкой, им не удалось.

В квартире заулюлюкал дверной звонок.

Хозяйка пожала плечами и пошла открывать.

Вместе с Ираидой Михайловной в комнату вошел широкоплечий мужчина среднего роста с наголо обритым черепом, похожим на купол обсерватории. Он слегка лоснился, так что казалось, будто его только что протерли тряпочкой с лосьоном после бритья.

В кухне сразу стало тесно.

– Всем – добрый вечер! – сказал он.

– Заходи, Шура! Садись! – захлопотала хозяйка.

– Инженер Мамчин, – окинув сидящих внимательными серыми глазами, новый гость протянул Ефиму руку. – Александр Михайлович.

У Мимикьянова самого была такая лапа, что мало кто мог выдержать его пожатие. Но тут в своей ладони он почувствовал прямо-таки не струганную деревянную доску.

Завершив рукопожатие, инженер положил твердую ладонь на плечо Топталову.

– Тимофей, поставь рюмку! – негромко произнес он.

– Шура, я, между прочим, в отгуле! – возразил Тима, но рюмку на стол поставил. – Ты сам отпускал.

– Я отпускал тебя при условии, что ты прокладку к башенному крепежу сделаешь, – не громко, но очень веско произнес инженер. – А ты? Сегодня Бабич начал ставить, и что?

– Что? – с показным интересом спросил Топталов.

– Ничего! – прошипел Мамчин. – Ты, какие отверстия высверлил?

Топталов пожал плечами, но как-то не очень уверенно:

– Какие ты дал на чертеже, такие и высверлил!

Мамчин засопел коротким вздернутым носом:

– Я тебе собственной рукой писал – два сантиметра! Два! А ты выточил полтора с припуском!

На темном от загара лице Топталова проступило недоуменное выражение. Он кашлянул и озадаченно произнес:

– Да?

– Да! – рыкнул Мамчин. – Чем ты смотрел? Собирайся, идем! Завтра машину надо на полигон выгонять. А во вторник уже арабы приедут первую партию принимать! И что они будут принимать?

Тима покивал головой своим мыслям. Они означали примерно следующее: «Вот она жизнь! Что-то предполагаешь! Планируешь! И на тебе!»

Потом он глубоко вздохнул и снова потянулся за рюмкой. Но, исподтишка взглянув на Мамчина, он правильно оценил выражение его глаз: Топталов отдернул руку от рюмки так быстро, словно на скатерти его ждала не сладкая облепиховая настойка, а гадюка с обнаженным ядовитым зубом.

В открытое окно кухни влетела лихая песня о трех друзьях-танкистах. Акоп Айданян включил проигрыватель в пивной «У дяди Акопа».

Из уютной квартиры Оскольцевой все ее гости вышли вместе.

Инженер Мамчин вместе с Тимой Топталовым отправились на завод. А майор Мимикьянов вместе с Анастасией Тесменецкой пошли в соседний подъезд, в квартиру к Царевне-лягушке. Она пригласила его на чай. Хотя, конечно, чай являлся только предлогом. Оставшись вдвоем, мужчина и женщина часто забывают про чай. Да, и сколько его можно выпить? Ну, чашка, ну – две… А потом? Потом – бывает по-разному. У Ефима с Царевной-лягушкой, как ни крути, получилось неплохо. Да, что там говорить? Очень хорошо получилось.

Но все это происходило два года назад.

7. Неожиданное приглашение

Майор хорошо знал географию поселка.

Поэтому, направляясь по нужному адресу, пошел не по главной улице, а двинулся мимо угольного склада. Так было ближе.

Очень скоро майор пожалеет об этом. И вспомнит, что Интуиция снова честно исполняла свой долг: стучала в стену его сознания, предостерегая от опасности. А он в очередной раз умудрился не обратить на нее никакого внимания.

За кирпичным забором высились черные угольные холмы. Их жирные зернистые бока искрились на солнце. По пологому склону одного из них медленно полз казавшийся на холме совсем маленьким, веселый яично-желтый бульдозер. Словно упрямый жук, преодолевающий крутой подъем, он время от времени замирал, немного откатывался назад, и снова устремлялся к вершине.

Ефим шагал по морщинистому асфальту, погруженный в свои мысли.