Имя нам – Легион

– Жрать! Жрать, хавать, рубать, метать… ну, и так далее! – стреляя голодными глазами в поисках чего-либо съедобного (хотя бы Бобика) воскликнул я. – Мозоли по-дождут.

– А Вероника?

– Надеюсь, подождет и она, – сказал я. – Если не хочет быть съеденной заживо.

После завтрака Генрик торжественно преподнес мне маленькую бесцветную пастилку:

– Загружайся, братишка!

– Хотелось бы прежде узнать, братишка, какова природа сего замечательного продукта, – спросил я, с подозрением изучая грушевидную капсулу.

– «Полижинакс» это, – пошловато сострил Мелкий.

– Гормоны?.. – воспротивился я, глядя, с каким азартом сгреб этот подопытный кролик биохимии свою порцию дьявольского зелья. – В задницу их!

– Не, «Полижинакс» не в задницу, – снова пошутил Мелкий, топорща бороду в непристойной ухмылке.

– Даже не предлагай, – отгораживаясь от подозрительной фармакопеи растопы-ренной пятерней, сказал я Саркисяну. – В моем нежном возрасте травиться всяческой гадостью совсем не годится. Да и для импотенции я еще слишком молод.

– Помилуй, Капрал, какие такие гормоны-мормоны? – вполне искренне удивил-ся Генрик. – Павлуша, а ты помолчи ты, охальник!

Мелкий, приготовившийся сказать еще какую-то пакость, загоготал, щедро брызжа отравленной «Полижинаксом» слюной.

Генка тем временем разводил передо мною пропаганду, живописуя, какая заме-чательная штука эта «сома».

– Сома, ага, – буркнул я. – Должно быть, прямые поставки из Валгаллы.

Генка на мой сарказм не обратил внимания. Он токовал. И адаптогеном, дескать, является сома и стимулятором. И метаболизм ускоряет, и шлаки выводит, и даже раны врачует. Неделька приема – глядь, ты уж супермен: химизм обменных процессов изме-нится кардинально. Нервные сигналы вдвое мощнее станут и впятеро быстрее по ней-ронам побегут. Реакция, следовательно, возрастет и выносливость тоже. А еще сила, и способность организма к регенерации. Совершенно безопасная штука и крайне полез-ная для выживания в бою. Глотай ее, значит, любой и всякий без боязни! А что скоп-цом в итоге не станешь и рак не заработаешь, так это он, Генка, клятвенно обещает и даже божится. Землю горстями есть готов – вот как о моем благе печется!

– Благими пожеланиями вымощена дорога в ад, – срезонерствовал я и сунул пастилку за отворот рукава, решив вначале справиться у Вероники, насколько безопа-сен этот «адаптоген».

– Ну, а теперь пора лечить раны.

Я поднялся из-за стола, с сожалением поглядывая на десерт из взбитых сливок и черешни, к которому как раз приступали счастливые обладатели безразмерных желуд-ков.

– Полчаса тебе сроку. Потом подбегай к арсеналу, – посоветовал мне мастер сержант, облизывая ложку.

«Фужер» возле офицерского корпуса гудел и содрогался, точно работающий на полных оборотах гусеничный трактор. Я с опаской обошел его стороной. Черт знает, что за штука такая и чего от нее можно ждать?

Вероника прилаживала к лохматой шее Бобика-первого пышный розовый бант. Увидев мое лицо, исполненное невыносимого страдания, она хлопнула пса по спине, отгоняя, и испуганно спросила:

– Что с тобой?

– Рана, – простонал я, валясь ей под ноги. – Боюсь, смертельная. Вероника, пом-ни: я… я обожал тебя!

Она, конечно же, сразу раскусила безыскусную игру и ухватила меня за ушко:

– Перестань сейчас же! Я, между прочим, на службе. Да и ты тоже. Выкладывай, что случилось?

С таинственным видом я прошептал:

– Меня хотят отравить! Подсунули яд под видом витаминов. Но мне удалось пе-рехитрить злодеев. – Я показал ей капсулу. – Возьмешь на экспертизу? Мы вместе рас-кроем заговор и получим по ордену!

– Филипп! Прошу тебя еще раз, перестань дурачиться! Это действительно свое-образный стимулятор. Причем не только безопасный, но и крайне полезный. Знаешь, у меня есть небольшой запас… – Вероника выдвинула ящик стола и достала картонную коробку без надписи, – …похожего снадобья. Только это изготовлено по особой рецеп-туре, специально для офицеров. «Сома активированная». Тебе я, пожалуй, дам упаков-ку. За красивые глаза. Пользуйся! Принимай каждый раз по капсуле после еды и об ус-талости забудешь навсегда. Может быть, тебя даже назовут Филиппом Неутомимым!

– И в любви? – тихо спросил я, посмотрев ей в глаза.