Жребий брошен

– Как у тебя язык-то поворачивается! – опять присел рядом Олег, пощупал ногу. – Кость цела. Стало быть, страшного ничего не случилось. Идем!

– Не пойду, колдун, – покачал головой купец. – К чему мученья, коли конец един? Часом раньше, часом позже. Ты за меня не бойся, друже. Все там будем. На Калиновом мосту ныне же встретимся. А хочешь, я тебя и там обожду?

– Нет, Любовод, у реки Смородины ты меня дождешься не скоро, – выпрямляясь, вздохнул ведун, огляделся. – Ксандр, валун за соснами видишь?

– Который?

– Ну, бурый, мхом обросший. Сажени четыре в высоту.

– То же не валун, то скала будет…

– Да хоть обелиск, какая разница? Давай, помоги друга моего поднять, да к камню подвести. Будута, веревку не потерял? Урсула, а ты?

– Нет, господин, – провела девушка рукой себе по поясу.

– Отлично, тогда вперед. Давай, друже, на плечо мне обопрись.

– Какой же ты упрямый, колдун, – поморщился новгородец. – Не нужно мне плеча, сам дойду, коли недалеко. Но хоть там ты мне покоя дашь?

– Дам, дам. – Середин отпустил купца и пошел вперед. – Догоняй, все там отдохнем. Будута, веревку разматывай!

Взятый холопом конец имел в длину саженей шесть, может, чуть меньше. Олег привязал к нему веревку, снятую с девушки, удлинив примерно до десяти, небрежно приладил поднятый из-под ног камень, швырнул вверх. Первая же попытка принесла удачу – снаряд перелетел через валун, звонко цокнув обо что-то с той стороны.

– Отлично, держи, – отдал Олег конец веревки холопу. Сам обогнул гранитный монолит, без труда выпутал камень, отбросил в сторону, потом натянул веревку.

Послышался шорох, стук, испуганный женский визг. Ведун, ругнувшись, кинулся обратно:

– Что случилось?

Урсула указала себе под ноги. Там валялся почерневший от непогоды и въевшейся в кость грязи человеческий череп.

– Он упал сверху, господин…

– Сверху? – Олег поднял голову, погладил гранитный отвес. – Многозначительное начало. Ладно, может, еще что интересное там найдется. Ксандр, давай тогда ты первым наверх забирайся. Осмотришься, остальным подняться поможешь. Друже, как твоя нога? Подняться сможешь?

– Э-э, на мачту в бурю лазил, а уж тут… – обиделся купец.

– Тогда мы с Будутой с той стороны конец придержим. А то вы каждый, как мы двое, весите. Потом Урсула.

– Понятно, – кивнул кормчий, поворачивая пояс так, чтобы меч болтался позади, и взялся за веревку.

Середин с холопом обогнули валун, натянули конец с другой стороны. Вскоре он задергался в такт рывкам поднимающегося Коршунова. Небольшая передышка, и веревка задергалась снова, потом еще раз.

– Урсула, ты наверху?

– Да, господин!

– Давай теперь ты, – послал Будуту ведун.

Тот кивнул, убежал за камень. Веревка натянулась, задергалась. Ослабла.

– Залез? Ксандр, теперь ты держи.

Олег рванул конец, убеждаясь, что он не проскользнет под нагрузкой, потом подпрыгнул, упершись ногами в стену Перебирать руками не пришлось – веревка сама устремилась наверх, и через несколько секунд он ступил на почти плоскую вершину валуна. Кормчий, полностью вытянув веревку, привычными движениями смотал конец в бухту, бросил на камень и посторонился:

– Ты их искал, колдун?

Посередине площадки, раскинувшись, словно загорая, лежали два человеческих костяка. Лежали, похоже, очень давно. Никаких следов одежды не осталось. Чахлая травка, вылезающая из зеленого влажного мха, проросла между ребрами, да и мох успел высоко подняться на кости, почти полностью скрыв ноги и руки.

– Вот тебе и дикие места… – пробормотал Олег. Его внимание привлекла черная палочка длиной в ладонь, впившаяся изнутри в ребро одного из скелетов. Ведун осторожно просунул руку снизу, через бывшую грудину, потянул палочку к себе. Костяк легонько зашелестел, словно сползающая со стола бумага, и рассыпался, оставив в ладони Середина холодную стрелку, остро заточенную с одной стороны и имеющую небольшую прорезь с другой.

– Что это? – придвинулся купец.

– Обсидиан, – зачесал в затылке ведун. – Ну-ка, давайте еще пошарим.

Разворошив мох, они нашли еще три такие же стрелки под другим скелетом, а также множество черных стеклянных осколков. Один из них сохранил в своей прорези полусгнившую деревянную пластинку.

– Оперение… – ошеломленно пробормотал Олег, приложив осколок к комельку уцелевшей стрелы.

– Как же ими стреляли? – не понял Ксандр. – Они же хрупкие, что глина. Для лука коротки, в самостреле рассыплются при выстреле-то.

– В самостреле их тетивой, само собой, расколет, – согласился ведун. – А вот коли с высоты большой сбросить, то разгонятся не хуже камня из пращи. О камни или дерево, конечно, разобьются. А вот в тело человеческое войдут. Оно ведь, Ксандр, мягкое. Его и стеклом порезать не трудно.

– Сказывали купцы греческие, – вспомнил Любовод, – в морях их острова есть, на коих птицы живут с крыльями бронзовыми, а перья из меди растут. Коли корабль близко к тем островам подплывает, перья свои птицы сии с высоты на моряков бросают. А как всех побьют до смерти, то спускаются и насыщаются мясом теплым.

– И голоса у птиц этих сладкие, что мед, – кивнул Середин. – Я про пичуг этих тоже слыхивал, сиренами их кличут. Правда, здешние стрелы не совсем медные. Но идея явно отсюда в Элладу приехала. Интересное, однако, открытие…

Он поднял глаза к небу, прикрыв от солнца глаза ладонью, словно ожидал увидеть голубей с каменными крыльями и обсидиановыми перышками, отмахнулся:

– Времени заполдень уже. Коли не ошибаюсь, седьмой день сегодня идет?

– А вроде как шестой, – негромко усомнился кормчий.

– Тогда еще поживем, – усмехнулся Середин. – Ну что, бедолаги. Надеюсь, путь ваш через Калинов мост был простым и быстрым, никто вам пути не преграждал, за грехи прежние расплаты не требовал. Так и вы на нас зла не держите. Мертвым – мертвое, живым – живое.

Он вздохнул и осторожно подтолкнул скелеты к самому краю площадки. Ксандр перекрестился:

– Имени, жаль, не знаю. Поминальной молитвы не прочитать.

– Как вернешься, службу заупокойную закажешь, – утешил его ведун.

– А вернемся ли?

Олег промолчал, вытянувшись на жестком камне. У него тоже изрядно болели истоптанные, многократно вывихнутые ноги. Что бы там друзья торговые про его бродяжничество ни сказывали, но скитался-то он не пешком, верхом катался. А потому и от долгих пеших прогулок отвык.

– Дров для костра надо было припасти, – уселся рядом Любовод. – Тоскливо без очага на отдыхе.

– Зачем лишняя морока? – пожал плечами ведун. – Камень и так теплый, а готовить нам нечего. Сегодня я еще потерплю, а завтра придется кого-нибудь за грибами посылать…