Заклинатель

– Пога-а-а-аные!!!

Из изрядно прореженного сборщиками дров ольховника выхлестывала плотная лавина закованной в сверкающее железо конницы и, опустив копья, неслась через поле на воинский лагерь. Люди вскакивали, хватали оружие, щиты, рогатины – но ни сомкнуться, ни тем более сесть в седла ополченцы уже никак не успевали. Было ясно, что рыхлая масса пеших бойцов через несколько мгновений будет стоптана, уничтожена, перемешана с черной торфянистой землей.

– Пахом! Порох на полки, фитили зажигай! Лук мой где?!

– Бежать надо, княжич! – схватился один из холопов за повод господского коня, но Федор тут же огрел его по руке плетью:

– Друцкие от ворога никогда не бегали!

– Лук! – Андрей кинулся к повозке, открыл колчаны саадака, схватил оружие, пучок стрел, встал между двумя поднятыми щитами, привычным движением проверил кольцо с прорезью для тетивы на пальце, поправил серебряный браслет на левом запястье. Его и ляхов разделял весь воинский лагерь, почти полкилометра. Для огнестрела – невероятно далеко. Для лука – в самый раз. – Глеб, стрелы готовь!

Он резко натянул тетиву, метнул стрелу, тут же наложил новую, опять метнул, потом еще и еще. На таком расстоянии о точности речи, естественно, не шло – но по плотной конной лаве промахнуться было практически невозможно.

Из лагеря набежала толпа холопов и детей боярских с безумными глазами. Они проскакивали между поставленными на попа бревенчатыми щитами, обегали их со стороны озера и ближе к лесу. Все они прекрасно понимали, как мало шансов уцелеть в чистом поле пешему против конного, и отчаянно пытались спасти свои животы. Лошади, кони, мерины, кобылы – вожделенные скакуны были совсем рядом. Очень многие – даже не расседланные, только с отпущенными подпругами. А конь с седлом – это жизнь.

Но бежали далеко не все. Многие встречали конницу схизматиков рогатинами и совнями, накалывали на них коней, выбивали из седел рыцарей, рубились мечами, вспарывая шеи коней и подрубая ноги всадников. Их сбивали на всем ходу грудями коней, протыкали лэнсами, рубили с седла, и ратники погибали – забирая с собой двух-трех схизматиков. Или лишая их нескольких коней. Или просто отнимая на себя несколько мгновений их времени. Конная лава начала замедлять свой разбег, увязать в человеческой массе – а оказавшиеся ближе к пастбищу холопы уже многими сотнями добегали до табуна, торопливо разбирали коней, затягивали подпруги, поднимались в седла… И скакали дальше!

– Проклятье! – У Андрея между выстрелами хватало времени разве только пару раз оглянуться, а уж изменить он и вовсе ничего не мог. До поганых оставалось всего-то метров триста, и теперь он мог вполне уверенно выбирать себе цели.

Бритый лях, прикрытый щитом. Нет, деревяшку с лука не пробить. Лови стрелу в лоб лошади! А этот в кирасе, щит в сторону отошел. Этому в грудь – привет из Великих Лук! Не выпал? Еще один! Соседний лях щитом не прикрылся – стрелу под ребра! А этому коня из-под седла выбить! И этому!..

Поганые скатывались на землю один за другим – Федор Друцкий тоже неустанно работал луком, и тоже неплохо. Но два лука никак не могли остановить многотысячной конной массы. До нее оставалось двести метров… Сто пятьдесят…

– Пахом! – откинув на повозку лук, закричал Андрей.

– Готово, новик! – так же во всю глотку заорал Белый. У ближнего щита рядком стояли пищали с дымящимися фитилями.

– Бежим, княже!

– Заткнись! – Тетива княжеского лука продолжала басовито петь.

Сто метров.

Зверев схватил крайнюю пищаль, мельком глянул: фитиль дымит… Порох на полке… Запальное отверстие с крупинками… Он высунул ствол в бойницу щита, прицелился поверх голов убегающих от смерти людей.

Пятьдесят метров.

Андрей направил ствол в сторону вырвавшегося вперед рыцаря в шлеме ведром, с восьмиконечным крестом на кирасе и алым плащом за плечами, нажал на спуск…

Д-да-дах! – Лях и несколько всадников за ним словно испарились, пространство перед шитом заволокло дымом.

Андрей схватил следующую пищаль, высунул в бойницу, направил правее, нажал. Д-да-дах! – больно пихнул в плечо приклад. Новик бросил пищаль, подхватил две другие, перебежал к соседнему щиту, перед которым обзор ничто не застилало, а вот схизматики находились чуть ли не в двух десятках шагов. Высунул ствол, нажал гашетку. Д-да-дах! – два десятка девятимиллиметровых картечин проложили буквально просеку во вражеском строю, снеся трех-четырех всадников и сбив с ног еще столько же лошадей.

Зверев выстрелил в ту сторону еще раз, рванул бердыш – в проем между щитами уже прорвался сквозь пороховой дым темный всадник. Стремительный укол – у лошади из горла ударил фонтан крови, она полетела через голову. Всадник попытался спрыгнуть, но его встретил топор Глеба, вошедший глубоко в грудь. Второй всадник в щель между щитами не попал, на всем ходу врезался в бревенчатую стену и попытался достать Андрея через верх. Новик прикрылся от меча широким лезвием бердыша, тут же рубанул им вверх, по не прикрытой снизу броней подмышке. Тут же хлынула кровь – значит, вену достал.

Больше в щели никто не появлялся – видимо, после залпов в упор ляхов уцелело только двое. Зверев перебежал к пищалям, махнул Пахому рукой:

– Туда стреляй! Обходят! Никита, помоги!

Сам, схватив два ствола, кинулся назад, к крайнему щиту. Холоп, взяв еще два, побежал следом. Конница схизматиков обтекала расставленные на поле щиты, пытаясь нагнать убегающих московитов, захватить огромные табуны. Но между озером и крайним щитом расстояние было всего метров сто, не больше. Новик выстрелил раз, другой, третий, метясь на уровне голов, чтобы картечь не застревала в конских телах – и после каждого удара в плечо между ним и озером рушилась на землю целая шеренга с десяток поганых. После третьего выстрела дым заполонил все – Андрей перебежал к соседнему щиту, выстрелил еще раз в сторону врага, взял в руки бердыш. Рядом с таким же бердышом замер Никита, подошли еще несколько холопов. Минута-другая… Ничего. Из-за клубов дыма никто не появлялся.

Зверев попятился, побежал на другой край огороженного бревенчатыми степами пространства. Там Пахом уже отложил дымящиеся горячие пищали, оглянулся, словно почувствовав на себе взгляд Андрея, и его усы поползли в стороны.

– Кажись, погнали, новик…

– Перезаряжай!!! – крикнул ему Андрей, подхватил с телеги лук, придвинул колчан с последними стрелами. Штук пять, не больше. – Пахом, запасные стрелы где?! Доставайте!

– И мне! – крикнул все еще гарцующий рядом княжич. – Мне тоже дайте!

Зверев промолчал, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, восстанавливая дыхание, поднял оружие.

Схизматики, преследуя бегущих ратников, с самого начала обходили горстку сражающихся храбрецов, и прежде, чем новик и его дядька остановили этот поток, больше полутора сотен ляхов уже успели уйти дальше, к табунам. Теперь они разворачивались, чтобы ударить по стрелкам сзади, со стороны, никак не защищенной – ни щитами, ни телегами. Ничем…

– Зильдохен шварц, и танки наши быстры, – пробормотал Зверев бессмысленные слова, которые, однако, помогли ему сосредоточиться. – Пять стрел… Ну, коли так…

Он выбрал поганых, одетых в самые яркие, дорогие и прочные доспехи, и пять раз без промедления натянул и отпустил тетиву. Три попадания, два промаха.

– Все равно чуток полегче будет… – Он отбросил лук, перекинул из-за спины бердыш. – За мной, мужики! Пора и руками поработать!

Он ринулся навстречу атакующей коннице, даже не оглянувшись. В том, что холопы двинулись следом, он ничуть не сомневался. Те, что имели право звать его по имени и окликать барчуком…

– За мной!!! – Федор Друцкий, видать, решил превзойти храбростью давнего родового недруга и вырвался вперед, выставив щит и отважно взмахивая саблей. По сторонам, явно пытаясь прикрыть его собой, мчались княжьи холопы.

Друцкий вылетел на полста шагов и врезался в толпу врагов. Зазвенели клинки – левый холоп принял на щит меч одетого в стеганку ляха, оттолкнул, выбросил деревянный диск вперед, ломая поганому ребра окантовкой, отмахнулся саблей от нового врага. Что делали остальные, из-за него было не видно, но холоп от своего господина явно отставал. И все равно поляки уже обходили его слева. Он извернулся, закрывая щитом спину, подбил вражеский клинок, резанул поперек горла, скакнул назад – как раз вовремя, чтобы парировать направленный в голову удар. Тут как раз подоспел Зверев, загнав длинное и широкое лезвие бердыша схизматику под латную юбку, чуть отскочил, давая ляху место для падения и одновременно прикрываясь его конем справа.

Поганые продолжали напирать, охватывая бьющихся насмерть витязей. Над Андреем нависла оскаленная морда коня, а всадник, закрываясь справа большущим каплевидным щитом, слева попытался уколоть его мечом в горло. Новик вскинул бердыш, закрывая шею его широким лезвием. Острие клинка скользнуло дальше, за спину, а когда поляк отвел руку для нового удара – резанул коня по горлу. Скакун рухнул как подкошенный – Зверев перехватил ратовище у основания и со всего замаха рубанул спрыгнувшего с седла врага в основание шеи. Тот попытался закрыться саблей, но тонкий клинок не смог остановить тяжелого лезвия, как не выстояла и кольчужная бармица, из-под которой обильно потекла кровь.

Мгновение передышки – новик успел глянуть вправо, убедился, что все трое всадников еще дерутся, и тут же вскинул бердыш над головой, принимая на него рубящий удар меча. Но этот поляк оказался хитрый, ударил с какой-то ловкой оттяжкой, а потому клинок парировать не удалось, он плашмя опустился Андрею на спину, выбив из легких воздух. Новик в ответ со всей силы ткнул поганого подтоком по толстому бедру – острие скользнуло по железному доспеху вверх, сминая кольчужный подол, куда-то жестко уткнулось. До тела, может, и не достало, но лях от удара из седла вылетел, а вместо него тут же подскочил другой, который тоже рубанул, но не так удачно – Зверев отвел меч себе за спину и оттуда, двумя руками, с резким выдохом ударил врага бердышом так, словно колол на даче дрова для печки.

Схизматик закрылся щитом – бердыш вошел глубоко в дерево, и Андрея поволокло, опрокидывая на спину. Тут деревяшка не выдержала – пошла трещиной. Новик упал, однако успел выбросить оружие на всю длину древка и вытянутой руки, пропарывая чужому скакуну брюхо.

Оглушительно грохнул выстрел, почти сразу – еще один. В ушах зазвенело, но сквозь этот звон новик услышал крики боли, жалобное ржание. Андрей перекатился на четвереньки, ухватил оружие двумя руками, рывком поднялся, готовый немедленно и рубить, и колоть. Но оказалось, что он – один.

– Сюда, новик, сюда! – услышал он голос Пахома, махнул рукой в ответ:

– Заряжай!

Он огляделся. Рядом, придавленные еще дергающимися конскими тушами, лежали двое его холопов. Славут и, похоже, Рюрик. Еще один распластался на траве дальше, без шелома и с рассеченным лбом.

– Сюда, новик!

Из княжеских людей не осталось никого – заплатил-таки князь Федор животом за отвагу свою, доказал, что зря его поносил мелкий соседский боярин.

Ветер отнес в сторону пороховой дым, и Зверев увидел, что ляхи не отступили – просто остальные всадники чуть поотстали, но теперь приближаются, уже совсем рядом. А еще увидел, как среди конских туш приподнялась и упала рука в алом атласном рукаве. Андрей попятился на пару шагов и остановился. Легко догадаться, что поганые либо затопчут княжича, либо просто добьют, когда увидят, что он еще жив. А Друцкий хоть и был хамом – но своим.

– Скорей!

– Пахом! – повернулся к щитам Зверев. – Стреляй! Да стреляй же!