Кто поставил Горбачева?

«По оценке специалистов Госплана, – пишет В. Попов, – к середине 80-х годов «избыточные» мощности, не обеспеченные рабочей силой, составляли около четверти всех основных фондов в промышленности и около одной пятой – во всей экономике. В основном (профильном) производстве промышленных предприятий около 25 % рабочих мест пустовало, а в машиностроении доля простаивавшего оборудования доходила до 45 %. На каждые 100 станков в машиностроении приходилось только 63 станочника»[193 - Попов В. Закат плановой экономики. Почему советская модель потеряла динамизм в 1970 – 1980-е годы // Эксперт, 2008. № 1 (640). 29 декабря – 18 января. С.77.].

Это имело своим следствием сокращение фондоотдачи. За 15 лет рентабельность промышленных предприятий снизилась почти в два раза[194 - Научный доклад Института экономики АН СССР «Отдача основных производственных фондов, тенденции, народнохозяйственное последствие и пути ее повышения» // ГАРФ. Ф.1546. Оп.142.1983. Д. 7. Л. 22–89.]: с 22 % в 1970 г. до 12 % в 1985[195 - Народное хозяйство СССР в 1974 г. М., 1975. С. 741; Народное хозяйство СССР. 1922–1982. Юбилейный статистический ежегодник. М.,1982. С. 552; Народное хозяйство СССР в 1985 г. М., 1985. С. 550.].

Падение фондоотдачи промышленности могло быть еще более значительным, если бы после 1965 г. цены на промышленную продукцию не росли быстрее, чем на сельскохозяйственную, в результате чего в 70-е годы сельское хозяйство снова, как и при И. В. Сталине, стало приобретать убыточный характер[196 - Тюрина А.П. Социально-экономическое развитие советской деревни. 1965–1980 гг. М., 1982.].

«Хроническая нехватка у государства финансовых средств, – отмечают исследователи, – стимулировала расширение производства и продажи спиртных напитков и экспорта природных ресурсов»[197 - Сигов В.И., Смирнов A.A. Теневая экономика: генезис, современные тенденции. Стратегия и тактика вытеснения из национального хозяйства России. Учебное пособие. СПб., 1999. С. 41–42.]. По некоторым данным, к 1985 г. алкогольные напитки давали 10–15 % всех денежных поступлений в бюджет страны[198 - Народное хозяйство СССР в 1985 г. Статистический ежегодник. М., 1986. С. 559; Торговля СССР. Статистический сборник. М., 1989. С. 128.]. Одновременно с 16 % в 1970 г. до 54 % в 1985 г. увеличилась доля топлива и электроэнергии в советском экспорте[199 - Народное хозяйство СССР в 1974 г. Статистический ежегодник. М., 1975. С. 772; Народное хозяйство СССР в 1985 г. Статистический ежегодник. М., 1986. С 575.].

«Если очистить экономические показатели роста от влияния этих факторов, – отмечал в 1987 г. М.С. Горбачев, – то получится, что на протяжении четырех пятилеток мы не имели увеличения абсолютного прироста национального дохода, а в начале 80-х гг. он стал даже сокращаться»[200 - Правда, 1988.19 февраля. С. 2.].

На самом деле прирост национального дохода все-таки имел место, о чем свидетельствуют приведенные выше натуральные данные о динамике промышленного производства. Однако они рисуют гораздо более скромную картину, чем стоимостные показатели.

Называя факторы фиктивного роста национального дохода, М.С. Горбачев умолчал о денежной эмиссии, которая вела к обесцениванию рубля и росту цен. По его же словам, «за 1971–1985 гг. количество денег в обращении выросло в 3,1 раза при увеличении производства товаров народного потребления в 2 раза»[201 - Правда, 1987. 26 июня. С. 5.].

В чем причина провала экономической реформы 1965 г., а значит, и зарождения кризисных явлений в советской экономике? Вокруг этого вопроса идут горячие споры.

В годы перестройки получила распространение версия, согласно которой главным фактором торможения советской экономики была гонка вооружений. Некоторые авторы утверждают, что именно она привела Советский Союз к экономической, а затем и политической катастрофе[202 - Петраков Н.Я. Русская рулетка. Экономический эксперимент ценой 150 млн. жизней. М., 1998. С. 94.].

Не отрицая, что отвлекаемые на оборону средства сдерживали развитие экономики, в то же время необходимо отметить, что конкретные и обоснованные данные на этот счет до сих пор отсутствуют.

Нельзя же всерьез принимать утверждение И.Б. Быстровой и Г.Е. Рябова, которые пишут, будто бы «в 1989 г. на оборону страны было направлено 485 млрд. руб.», 52 % ВНП и 73 % произведенного национального дохода[203 - Быстрова И.Б., Рябов Г.Е. Военно-промышленный комплекс СССР // Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. Т. 2. Агония и крах сталинизма. М., 1997. С. 206.]. Чтобы понять нелепость этих цифр, достаточно отметить, что в 1989 г. все государственные расходы составляли 483 млрд. руб.[204 - Народное хозяйство СССР в 1990 г. Статистический сборник. М., 1991. С. 16.].

Невозможно согласиться и с Д.А. Волкогоновым, который без всяких доказательств писал: «Из каждого рубля государственного бюджета (разумеется, официально опубликованного) на военные нужды шло около 70 копеек». Иначе говоря ВПК поглощал 70 % всех государственных расходов[205 - ВолкогоновД.А. Семь вождей. Кн. II. М., 1998. С. 164.]. Такого не было даже в годы Великой Отечественной войны[206 - Дьяченко В.П. История финансов СССР. 1917–1950 гг. М., 1978. С. 384.].

Более скромный характер имели данные, введенные в свое время в оборот ЦРУ. Однако после краха СССР эксперты ЦРУ вынуждено было признать, что и эти данные были преувеличены[207 - Шлыков В.В. Что погубило Советский Союз? Американская разведка о советских военных расходах // Международный фонд информационных технологий (МФИТ). 2001. (http://www.mfit.ru/defensive/vestnik/vestnik8.htnnl и…_2 html)].

Оригинальное объяснение дает Е.Т. Гайдар. По его мнению, административно-командная система могла успешно развиваться, пока город жил за счет деревни. Исчерпание этого резерва имело своим следствием замедление темпов развития промышленного производства[208 - Гайдар Е.Т. Дни поражений и побед. С. 31–34.]. Отмеченный фактор действительно оказывал влияние на развитие советской экономики (это касается и материальных, и трудовых ресурсов). Но в свое время с такой же проблемой сталкивались все страны, осуществлявшие переход от аграрной экономики к индустриальной. Почему же в них сокращение удельного веса аграрного сектора не повлекло за собою замедления темпов развития промышленности?

По мнению В. Попова, плановая экономика способна дать эффект только в момент создания производственных мощностей, затем наступает период физического и морального старения основных фондов, возникает необходимость их обновления. В рамках рыночной экономики это происходит в результате гибели одних, перестройки других и возникновении третьих предприятий. Плановая экономика с государственной собственностью на это неспособна. Поэтому происходит падение темпов развития, снижение фондоотдачи и как следствие этого – гибель всей экономики[209 - Попов В. Почему снижались темпы роста советской экономики в брежневский период? // Неприкосновенный запас. 2007. № 2(52). С. 64–76.].

В этой концепции тоже есть рациональное зерно. Но она не объясняет главного: почему в 20 – 30-е годы административно-командная система смогла мобилизовать свои возможности для создания промышленности, а в 60 – 70-е годы оказалась неспособна подобным же волевым способом произвести ее модернизацию?

Широко распространено мнение, что главная причина всех неудач в советской экономике кроется в том, что реформа 1965 г. оказалась незавершенной. Согласно этому мнению, после «пражской весны» руководство КПСС отказалось от начатых им перемен[210 - Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991 гг. Новосибирск,2000. С. 333.]. «Отказ от проведения экономической реформы, – утверждает Р. Г. Пихоя, – был зафиксирован решениями декабрьского Пленума ЦК КПСС 1969 г.»[211 - Там же.].

Однако ничего подобного нет ни в опубликованном сообщении о декабрьском Пленуме ЦК КПСС 1969 г.[212 - Информационное сообщение о Пленуме ЦК КПСС // Правда, 1969. 16 декабря.], ни в архивных материалах этого пленума[213 - Пленум ЦК КПСС 15 декабря 1969 г. Стенографический отчет // РГАНИ. Ф.2.Оп. З.Д. 173.]. Более того, выступая на нем, Л.И. Брежнев специально отмечал, что в 1969 г. перевод предприятий на новую систему хозяйствования продолжался[214 - Там же. Л. 16об.].

В свою очередь, существует мнение, что главная причина замедления темпов экономического развития нашей страны, а затем и охватившего ее кризиса заключалась в том, что еще в 50-е годы началось демонтирование командной системы, в результате чего возникла разбалансированность экономики, чему еще более способствовала реформа 1965 г.[215 - Ханин Г.И. Десятилетие триумфа советской экономики. Годы пятидесятые // Свободная мысль – XXI. 2002. № 5. С. 72–89.]

Характеризуя эту реформу, В.Селюнин и Г. Ханин пишут: «Оптовые цены на продукцию по-прежнему устанавливались в директивном порядке. Между тем предприятия стали работать от прибыли. А ее можно получить как за счет снижения себестоимости, так и путем завышения цен. Добавочный стимул к такому завышению сработал безотказно: неучтенный, скрытый рост оптовых цен, к примеру, на продукцию машиностроения достиг в пореформенной пятилетке 33 против 18 процентов в предшествующем пятилетии…

В итоге реформа скорее разладила старый хозяйственный механизм, чем создала новый»[216 - Селюнин В., Ханин Г Лукавая цифра II Новый мир. 1987. № 2. С. 194.].

Необходимо обратить внимание еще на одно обстоятельство. Нацелив предприятия на то, чтобы они работали от прибыли, авторы реформы оставили открытым вопрос: а что делать с убыточными предприятиями? Поскольку объявление их банкротами исключалось, государство вынуждено было брать на себя их поддержание. Это достигалось двумя путями: за счет ежегодно устанавливаемых нормативов отчисления прибыли и дотаций из бюджета. С помощью этого государство изымало часть прибыли, получаемой рентабельными предприятиями, в пользу нерентабельных, что лишало «экономическую реформу» смысла.

Наконец, нельзя не учитывать, что именно реформа 1965 г. стимулировала развитие теневой экономики.

Прежде всего, это касается приписок. В свое время особую известность получили приписки хлопка в Узбекистане[217 - Гдлян Т.Х., Иванов Н.И. Кремлевское дело Ростов-на-Дону, 1994. Иванов Н.И. Следователь из провинции. М., 1995.]. Но они существовали во всех «хлопковых республиках»[218 - Власов С. О тех, кто не молчал // Совершенно секретно. 1989. № 4. С. 18–19.]. Получили они распространение и в других отраслях сельского хозяйства, а также в строительстве[219 - Второй съезд народных депутатов СССР // Известия. 1989. 24 декабря (А.Я. Сухарев).], в промышленности[220 - Головнин С., Шохин. А. Теневая экономика: за реализм оценок // Коммунист. 1990. № 1. С. 54.], на транспорте[221 - Кулигин Г. «Давайте работать честно!», или Исповедь директора автотранспортного предприятия // Правда, 1988. 9 апреля.], в сфере услуг[222 - Азар В. Двойной счет: о гостиничной «броне», расчетном часе и табличке «Свободных мест нет» // Известия. 1986. 17 апреля. Худяков Т. По ту сторону барьера // Там же. 1986. 24 августа.] и культуры[223 - Питецкая О. Как «липу» корчевать // Советская Россия. 1986. 4 мая.].

Как отмечал в 1986 г. председатель Комиссии народного контроля РСФСР В.Ф. Кононов, приписки «стали прозой жизни, их обнаруживали четыре из пяти проверок»[224 - Лысенко В. Обман: председатель КНК РСФСР В.Ф Кононов о борьбе с приписками // Советская Россия. 1986. 26 октября.]. «Больше или меньше, – констатировал в 1987 г. заместитель начальника ЦСУ СССР A.B. Невзоров, – но приписывают всюду»[225 - Комсомольская правда. 1987. 3 июля.].

Некоторое представление о динамике приписок дает хлопковая афера. Если взять в качестве нормы 35 % выхода волокна из хлопка-сырца, мы получим следующую картину: 1956–1960 гг. – приписки составляли 5,2 %, в 1961–1965 гг. 7,7 %, в 1966–1970 гг. 3,1 %, в 1971–1975 гг. – 8,3 %, в 1976–1980 гг. – 14,3 %, в 1981–1985 гг. – 16,9 %[226 - Хлопководство. 2 изд. М., 1983. С. 98. Народное хозяйство СССР в [1956–1985] году. Статистический сборник. М., 1957–1986.].

Сделанная попытка определить общий объем приписок, в том числе за счет искусственного завышения цен, позволяет утверждать, что к 1988 г. они достигали 150 млрд. руб.[227 - Островский A.B. Куда ведет хлопковая нить // Связист. Л., 1990. 26 марта], или же 10 % валового общественного продукта[228 - Народное хозяйство СССР в 1988. С. 12.].

Наряду с приписками получило распространение такое явление, как сокрытие экономических ресурсов и связанное с этим развитие теневого производства.

В 1988 г. на страницах журнала «Коммунист» была опубликована статья Б. Виноградова «Проверка из космоса», из которой явствовало, что в помощью космической съемки на просторах Советского Союза удалось обнаружить «наличие объектов (поля, вырубки и т. п.)», которых не было на картах. Так, в Астраханской и Ростовской областях, а также в Краснодарском крае площадь неучтенных полей составляла от 6 до 12 %, а в Калмыкии вдоль Черноземельного канала площадь «инициативного орошения» достигала 50 % по отношению к официально учитываемому[229 - Виноградов Б. Проверка из космоса // Коммунист. 1988. № 3. С. 65–67.]. Подобные факты были обнаружены в Татарской АССР[230 - Известия ЦК КПСС. 1989. № 8. С. 26.], Туркмении[231 - Что скрывают тайные поля // Литературная газета. 1985. 23 октября. Чтобы тайное стало явным // Там же. 1986. 15 января. Все ли тайное стало явным // там же. 1986. 10 декабря. Ниязов С. Тайное становится явным // Там же. 1987. 25 февраля.] и некоторых других регионах. Причем в некоторых из них «сокрытие посевов от учета стало… повсеместным явлением»[232 - Ниязов С. Тайное становится явным//Л Г. 1987. 25 февраля.].

«Теневое» производство существовало не только в сельском хозяйстве, но и в промышленности[233 - «Из записной книжки» В.И. Олейника // Гуров А.И. Красная мафия. М., 1995. С. 168; См. также: Конец подпольной фирмы // Советская Россия, 1986, 28 мая; Мясников А. Услуги с лампасами II Советская Россия, 1986, 27 ноября; В Прокуратуре СССР II Правда, 1990, 30 января.].

Если к этому добавить скрытое производство, связанное со строительством, ремонтом жилья, самогоноварением и т. д., то можно утверждать, что к 1988 г. объем теневого производства достигал не менее 50 млрд. руб. Часть этой продукции потреблялась внутри самих хозяйств, другая поступала на «черный рынок»[234 - Тимофеев Л. Технология черного рынка как политическая система. Публицистическое исследование. М., 1993.].

Чаще всего «черный рынок» отожествляется со спекуляцией.

По оценкам Всесоюзного института по изучению спроса населения на товары народного потребления и коньюктуры торговли, в 80-е годы только спекулятивная прибыль от «покупки одежды, обуви и других предметов гардероба» составляла 4,0–4,5 млрд. руб.[235 - Колесникова Е. Подпольные миллионеры в теневой экономике // Правительственный вестник. 1990. № 4. С. 67], а весь оборот ЦСУ определял, как минимум, в 10 млрд. руб.[236 - Народное хозяйство СССР в 1990. С. 50.]

Между тем, по данным упомянутого института, на «черном рынке» обращались и другие товары. «Девять из десяти членов садоводческих товариществ» приобретали строительные материалы не в магазинах, а у частных лиц. «Каждый третий садовый домик был построен благодаря нелегальному использованию государственной техники». «Почти половина опрошенных владельцев личных автомобилей покупала запчасти по спекулятивным ценам у частных лиц». «Больше половины горючего владельцы автомобилей приобрели на стороне»[237 - Колесникова Е. Подпольные миллионеры в теневой экономике // Правительственный вестник. 1990. № 4. С. 67.]. Эти три вида товаров дают еще около 8 млрд. руб.

Кроме этого, на «черный рынок» поступали продовольственные, в том числе сельскохозяйственные продукты, алкогольные напитки, наркотики и некоторые другие товары. Здесь же реализовалась продукция теневого производства. К этому нужно добавить торговлю иностранной валютой[238 - Известия. 1990.4 октября. СССР в цифрах в 1988 г. M., 1989. С. 283.].

Важной сферой теневой экономики были нелегальные услуги: сдача и аренда жилья, ремонт транспорта и транспортные перевозки, индивидуальный пошив одежды, обмен и ремонт жилья и т. д. НИИ экономики Госплана СССР определял «суммарный доход, полученный частными лицами за различные услуги населению» в пределах от 14 до 16 млрд. руб. в год»[239 - Корягина Т.И. Услуги теневые и легальные //Эко. 1989. № 2. С. 60–65; Колесникова Е. Подпольные миллионеры в теневой экономике // Правительственный вестник. 1990. № 4. С. 67.].

Массовым явлением был обман покупателей. «По оценкам ВНИИ МВД СССР, – отмечалось в 1990 г., – ежегодная сумма наживы на обмане покупателей достигает 6 млрд. руб.»[240 - Модестов Н. Наживаются // Правда, 1990, 6 января; Терещенко Б. «…Хотя создаем собственными руками» // Литературная газета, 1990,4 апреля.]. Если принять во внимание обвес и обмер, можно утверждать, что таким образом присваивалось не менее 10 млрд. руб.

На основании этого можно утверждать, что к середине 80-х годов обороты «черного рынка» составляли десятки миллиардов рублей, а весь объем всей теневой экономики – около 200–300 млрд.

О том, как «теневая экономика» влияла на развитие страны, может свидетельствовать эксперимент, проведенный в 80-е годы ОБХСС Куйбышевской области. В течение пяти дней на некоторых фермах, молокозаводах, мясокомбинатах, обувных фабриках и бензоколонках были перекрыты все известные милиции пути и средства расхищения. И сразу же на этих предприятиях произошло резкое повышение показателей производительности. Повысились даже надои молока[241 - Беляков В. Надои и ОБХСС // Советская Россия. 1987. 30 января.].

Это дает основание утверждать, что экономическая реформа 1965 г. стимулировала развитие «теневой экономики», а развитие «теневой экономики» подрывало основы советского государства как единой экономической корпорации.

Как мы проспали НТР

В 1966 г., Конгресс США опубликовал пятитомное исследование «Новые направления в советской экономике», в котором была поставлена под сомнение эффективность начавшейся в СССР экономической реформы[242 - ШевелягинД. – Центральный комитет КПСС. 28 августа 1966 г. // РГАНИ. Ф. 89. Пер. 46. Д. 2.Л. 1.]. И действительно, уже в 1966 г. едва ли не впервые после окончания Великой Отечественной войны государственный бюджет был сведен с дефицитом[243 - Байбаков Николай Константинович // Сайт «Международный объединенный биографический центр» (http://www.biograph.ru/bank/baibakov_nk.htm).]. По некоторым данным, правительство вынуждено было запланировать дефицит и на 1967 г.[244 - Сигов В.И., Смирнов A.A. Теневая экономика: генезис, современные тенденции. Стратегия и тактика вытеснения из национального хозяйства России. С. 41.]

В этих условиях, по воспоминаниям директора ЦЭМИ академика Н. П. Федоренко, в его институте под руководством Б. Михалевского[245 - О Борисе Натановиче Михалевском (1930–1973) см.: Жизнь и судьба Бориса Михалеве ко го // Россия и современный мир, 1998. № 1(18). С. 182–206.] был сделан прогноз развития советского народного хозяйства. Вместо «светлого будущего», которое должно было наступить в 1981 г., он рисовал дальнейшее замедление темпов развития и зарождение к началу 80-х годов экономического кризиса[246 - Федоренко Н.П. Из воспоминаний // Россия и современный мир. 1998. № 1(18). С. 182–186.].

Ознакомившись с запиской, председатель Госплана Н. К. Байбаков заявил, что она находится в противоречии с программой партии. Поэтому, если будет представлена в ЦК, санкции ждут не только ее составителей, но и весь ЦЭМИ[247 - Там же.]. Посоветовавшись с президентом АН СССР М. Келдышем, Н.П. Федоренко забрал записку из Госплана и уничтожил ее[248 - Там же.].

Я.М. Уринсон, который работал тогда в лаборатории Б. Михалевского, утверждает, что в составленной ими записке не только содержался мрачный прогноз развития советской экономики, но и указывалось, что единственный выход из сложившегося положения – введение рыночных отношений. Именно этот доклад, по мнению Я.М. Уринсона, положил «начало обсуждению рыночных реформ в России»[249 - Уринсон Я.М. Экономические реформы: взгляд из Министерства экономики. М., 2006. С. 4.].

В это утверждение необходимо внести одно уточнение. На самом деле началу обсуждения проблемы рынка положила появившаяся чуть раньше брошюра Г.С. Лисичкина «План или рынок»[250 - Лисичкин Г. План или рынок. М., 1966.].

Тогда же была сделана еще одна попытка переломить наметившуюся негативную тенденцию экономического развития страны. В июле 1967 г. на совещании секретарей ЦК КПСС руководитель Отдела машиностроения Михаил Сергеевич Соломенцев предложил «обсудить на одном из ближайших пленумов ЦК вопрос о состоянии научно-технического прогресса в стране» [251 - Соломенцев М. С. Верю в Россию. М., 2003. С. 336.].

Предложение получило поддержку Политбюро, которое постановило создать для подготовки такого пленума специальную комиссию под руководством секретарей ЦК КПСС А.П. Кириленко и М.С. Соломенцева[252 - Там же. С. 337.].

Как вспоминал М.С. Соломенцев, после этого «началась изнурительная работа»[253 - Там же. С 337–338.]. «В первом квартале 1968 г. сводная группа приступила к написанию проекта доклада и Постановления Пленума ЦК КПСС, а также проекта Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР»[254 - Там же. С. 339.].

Одним из тех, кого привлекли к этой работе, был заместитель главного редактора газеты «Правда» В.Г. Афанасьев. «По обыкновению, – вспоминал он, – собрали бригаду людей «с головой», владеющих пером, для подготовки доклада и других документов. Возглавил бригаду академик В.А. Трапезников… Пригласили и меня. Работали мы на даче в Кунцеве»[255 - Афанасьев В.Г. Четвертая власть и четыре генсека. М., 1994. С. 27]. «Пару раз приезжал на дачу сам Леонид Ильич»[256 - Там же. С. 29.].