Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года

Таким образом, «товарная интервенция» рассматривалась «реформаторами» не столько как средство «наполнить магазины», сколько как один из важнейших источников «накопления капитала», после чего должна была последовать приватизация[88 - Станкевич С. «Первая волна перемен иссякла» // Российская газета. 1991. 13 марта.].

Яснее некуда.

1 января 1992 г. на страницах «Российской газеты» появилась статья Р. И. Хасбулатова под названием «Уже в 1992 году вы увидите перемены к лучшему»[89 - Хасбулатов Р. И. Уже в 1992 году вы увидите перемены к лучшему // Российская газета. 1992. 1 января.]. Не прошло и двух недель, как оптимизм спикера сменился пессимизмом. 13-го на заседании Верховного Совета он выступил с критикой «шоковой терапии»[90 - Амвросов И. Двадцать месяцев вражды: предыстория событий 21 сентября – 4 октября 1993 г. // Век XX и мир. 1994. [№ 7-12]. Хроника текущих событий. 93-октябрь, Москва. С.36.], а 15-го на страницах «Известий» заявил: «Уже можно предложить президенту сменить практически недееспособное правительство»[91 - Чугаев С. Реформы должна делать команда, а не вольные стрелки // Известия. 1992. 15 января.].

В таких условиях аналитический центр «РФ – политика», одним из сотрудников которого был уже упоминавшийся А. Урманов[92 - Бабурин С., Голик Ю., Шашвиашвили И., Энгвер Н. Агенты влияния. Кто и что скрывается за этими таинственными словами // Советская Россия. 1992. 21 ноября.], забил тревогу. 22 января из его стен вышла записка «Номенклатурное подполье берет под контроль администрацию президента. Реформы под угрозой срыва»[93 - Реванш. Недопереворот: версия центра РФ – политика. М., 1994. С. 18–33.]. 23 февраля появилась записка «Номенклатурный реванш за фасадом антиноменклатурной революции»[94 - Реванш. Недопереворот: версия центра РФ – политика. М., 1994. С. 34–81.].

Оба документа призывали очистить органы власти от откровенных и скрытых противников взятого правительством курса реформ.

Понимая, что следствием «шоковой терапии» будет рост оппозиционных настроений, Б. Н. Ельцин и его окружение стали задумываться о необходимости усиления президентской власти[95 - Чугаев С. Президент России готов провести референдум по вопросам о земле и новой конституции // Известия. 1992. 13 мая.].

К этому времени уже велась работа над новой Конституцией[96 - Аваньян С. А. Конституция России: природа, эволюция, современность. М., 1997. Шаблинский И. Г. Пределы власти: борьба за российскую конституционную реформу (1989–1995). М., 1997.]. Подготовленный проект, который обычно связывают с именем Олега Германовича Румянцева[97 - Хасбулатов Р. И. Великая российская трагедия. Т.2. С.241.], предусматривал баланс сил между парламентом и президентом[98 - Конституция Российской Федерации. Проект // Аргументы и факты. 1992. № 12. 25 марта. С. 1–4.].

Поэтому Б. Н. Ельцин поручил одному из своих вице-премьеров Сергею Михайловичу Шахраю разработать новый вариант конституции, на основаниии которого Россия могла бы стать президентской республикой[99 - Чугаев С. Президент России готов провести референдум по вопросам о земле и новой конституции // Известия. 1992. 13 мая.].

9 марта аналитический центр «РФ-политика» предложил вынести этот проект конституции на очередной Съезд народных депутатов, а если он будет отклонен, – на референдум, после чего уже осенью провести выборы в новый парламент[100 - Реванш. Недопереворот: версия центра РФ – политика. С. 82–89.].

В Кремле не случайно забили тревогу. «Шоковая терапия» действительно способствовала усилению оппозиции. 17 марта – в годовщину референдума по вопросу о судьбе Советского Союза, – в столице состоялась массовая манифестация под названием «Всенародное вече»[101 - Анпилов В. И. Наша борьба. М., 2002. С.106. Позвало вече // Советская Россия. 1992. 19 марта.]. Главным ее требованием было – остановить антинародные реформы[102 - Наказ всенародного вече // Советская Россия. 1992. 21 марта.].

В такой ситуации 20 марта Верховный совет получил чубайсовский проект программы приватизации[103 - Чубайс А. Б. Как мы «пробивали» нашу программу // Приватизация по-российски. С.83.]. Исход его обсуждения во многом зависел от того, что 31 марта истекала вторая отсрочка по внешнему долгу, который по-прежнему оставался неурегулированным.

Поскольку бывшие советские республики не могли и не хотели платить по обязательствам СССР, появился так называемый «нулевой вариант». Его суть сводилась к следующему: отдельные республики отказываются от своей доли советской собственности за границей в пользу России, а Россия берет на себя весь советский внешний долг[104 - Глазьев С. Проблема долга СССР и перспективы ее решения // Внешняя торговля. 2001. №.1. С. 2–5.].

К тому времени он распределялся следующим образом: 38 млрд. долл. приходились на страны Парижского клуба, 32 млрд. – на банки, входящие в состав Лондонского клуба, 23 млрд. – на прочие кредиты. В связи с этим России необходимо было, с одной стороны, оформить свои отношения с каждой из бывших республик, с другой стороны, со всеми кредиторами СССР.

А поскольку платить по внешнему долгу, Россия по-прежнему не могла, это позволяло Западу требовать от нее новых уступок[105 - Ельцин Б. Н. «Я не скрываю трудности и хочу, чтобы народ это понимал». Российский президент отвечает на вопросы «Комсомольской правды». Подготовили: Д. Муратов, Ю. Сорокин, В. Фронин // Комсомольская правда. 1992. 27 мая.]. Неудивительно поэтому, что уже 1 апреля 1993 г. Верховный совет одобрил программу приватизации на 1992 г. в первом чтении[106 - Чубайс А. Б. Как мы «пробивали» нашу программу // Приватизация по-российски. С. 83–87.].

В свою очередь зарубежные банки дали России новую отсрочку платежей[107 - Бовт Г. В Париже вновь говорят о российских долгах // Коммерсантъ-Daily. 1992. 19 ноября. Калашникова Н. Западные банки согласились на отсрочку выплаты долга // Коммерсант-daily. 1993. 1 октября.]. А Вашингтон заявил, что «в ближайшие дни Большая Семерка объявит о крупномасштабной финансовой помощи общим объемом в 24 млрд. долл.»[108 - Гайдар Е. Т. Дни поражений и побед. С.170.].

В президентском окружении это заявление вызвало ликование. Но парламент отреагировал на него сдержанно. И неудивительно. Обещанные деньги должны были пойти главным образом на оплату импорта и погашение внешнего долга[109 - Сарафанов М. Помощь, о которой так долго говорили. Беседу вел В. Кузнецов // Российская газета. 1993. 9 апреля. 24–11 – 2,5–6 = 4,5. Из стенограммы обсуждения доклада первого вице-премьера правительства России Е. Гайдара на сессии Верховного Совета Российской Федерации 22 мая // Советская Россия. 1992. 26 мая.]. Между тем за это требовалось выполнить «двадцать условий» Международного валютного фонда[110 - Исаков В. Б. Госпереворот. Парламентский дневник 1992–1993 гг. Екатеринбург., 1997. С.92.].

В такой ситуации Р. И. Хасбулатов заявил, что Верховный Совет «возглавляет оппозицию ходу реформ»[111 - Ельцин Б. Н. Записки президента. С.227.]. Одна за другой депутатские фракции стали требовать отставки правительства Б. Н. Ельцина[112 - Исаков В. Б. Госпереворот. С. 70–71.].

В первых числах апреля президент принял группу народных депутатов и сделал попытку достигнуть закулисной договоренности с парламентом. Во время этой встречи один из лидеров фракции «Коммунисты России» Иван Петрович Рыбкин предложил Б. Н. Ельцину сложить с себя обязанности премьера. Предлагалось также отправить в отставку наиболее одиозных лиц из президентского окружения. Если верить печати, президент изъявил готовность пойти на это[113 - Гарифуллина Н. Вопреки сценарию // Советская Россия. 1992. 14 апреля.], но слово не сдержал. От своих обязанностей были отстранены только два первых вице-премьера: Геннадий Эдуардович Бурбулис и Сергей Михайлович Шахрай[114 - Ельцин – Хасбулатов. Единство, компромисс, борьба. М., 1994. С.165.].

6 апреля в Москве открылся VI Съезд народных депутатов Российской Федерации[115 - Шестой Съезд народных депутатов Российской Федерации. 6-21 апреля 1992 г. Стенографический отчет. Т.1. М., 1992. C.3.]. По словам Е. Т. Гайдара, на нем оппозиция предприняла «первую фронтальную атаку» против правительственного курса реформ[116 - Гайдар Е. Т. Дни поражений и побед. С.174.]. «Съезд, – вспоминал Б. Н. Ельцин, – подготовил отрицательную резолюцию по оценке деятельности правительства»[117 - Ельцин Б. Н. Записки президента. С. 255–256.].

«…На следующий день, – читаем мы в воспоминаниях Бориса Николаевича далее, – Гайдар приехал на съезд, попросил слова и подал коллективное прошение правительства об отставке… Такого никто не ожидал…, Егор Тимурович интуитивно почувствовал природу съезда как большого политического спектакля, большого цирка, где только такими неожиданными резкими выпадами можно добиться победы. А победа была полной. Проект постановления с отрицательной резолюцией не прошел»[118 - Ельцин Б. Н. Записки президента. С.256.].

На самом деле события развивались совершенно иначе.

10 апреля проект постановления с отрицательной оценкой деятельности правительства в области экономики был принят в основном, на следующий день в целом. За него проголосовали 647 из 747 депутатов, против – 69, воздержались – 28, не голосовали – 3[119 - Шестой Съезд народных депутатов Российской Федерации. 6-21 апреля 1992 г. Стенографический отчет. Т.2. М… 1992. С.15, 285, 289–295.].

По свидетельству Е. Т. Гайдара, только тогда он взял слово и заявил, что правительство «в полном составе подает Президенту прошение об отставке»[120 - Гайдар Е. Т. Дни поражений и побед. С. 176–177.].

И это не соответствует действительности.

Решение – уйти в отставку – правительство приняло не 10-го и не 11-го, а 12 апреля[121 - Заявление правительства Российской федерации // Российская газета. 1992. 14 апреля.]. После этого работа съезда действительно была приостановлена[122 - Шестой Съезд народных депутатов Российской Федерации. 6-21 апреля 1992 г. Стенографический отчет. Т.3. М., 1992. С.3.].

А пока велись переговоры, к Кремлю подошла колонна бывших «защитников Белого дома». Одновременно у стен Кремля под руководством Виктора Ивановича Анпилова появились сторонники «Трудовой России». Оценивая сложившуюся ситуацию, некоторые допускали возможность следующего сценария: «противостояние – конфликт – мясорубка – чрезвычайное положение – президентское правление»[123 - Гарифуллина Н. Вопреки сценарию // Советская Россия. 1992. 14 апреля.].

Существовал ли такой замысел, мы не знаем.

Съезд не пошел на обострение конфликта, принял «Декларацию о необходимости углубления экономических реформ»[124 - Шестой съезд народных депутатов РФ. Документы, доклады, сообщения. М., 1992. С. 35–36.] и внес в конституцию поправки, расширившие полномочия президента[125 - Ельцин Б. Н. Записки президента. С.256.].

21 апреля народные депутаты разъехались по домам[126 - Шестой Съезд народных депутатов Российской Федерации. 6-21 апреля 1992 г. Стенографический отчет. Т.5. М., 1992. С.440.]. 30-го Б. Н. Ельцин заявил, что Съезд народных депутатов «надо разогнать к чертовой матери»[127 - Цитаты // Советская Россия. 1993. 16 мая.].

23 мая Борис Николаевич изложил следующий план действий: сначала он предлагает Верховному Совету провести референдум по новому проекту Конституции, если Верховный совет отклонит это предложение, он собирает необходимый миллион подписей и проводит референдум сам. «Все это», подчеркнул Б. Н. Ельцин, надо «сделать осенью»[128 - Ельцин Б. Н. «Я не скрываю трудности и хочу, чтобы народ это понимал». Российский президент отвечает на вопросы «Комсомольской правды». Подготовили: Д. Муратов, Ю. Сорокин, В. Фронин // Комсомольская правда. 1992. 27 мая.].

До и после Вашингтона

Такое нагнетание страстей было не случайным.

С одной стороны, именно в это время в Верховном совете шло бурное обсуждение чубайсовской программы приватизации, с другой стороны, 30 июня истекал срок третьей отсрочки России по внешнему долгу. Своим заявлением президент давал понять депутатам и кредиторам: если понадобится, уже осенью он может ликвидировать существующий парламент.

Заявление Б. Н. Ельцина приобретало особое значение в связи с тем, что он собирался за океан. Демонстрируя накануне этого визита готовность идти навстречу требованиям Запада, он произвел некоторые кадровые перестановки: освободил от должности первого вице-премьера Юрия Владимировича Скокова, представлявшего в правительстве интересы военно-промышленного комплекса[129 - Современная политическая история России (1985–1998 гг.). Т.2. Лица России. 2 изд. М., 1999. С. 741. Шипунова С. Неизвестный Скоков // Советская Россия. 1993. 8 июля.] и назначил его преемником А. Б. Чубайса[130 - Андреев С. Н. Набат. С.67.].

Тогда же появился еще один первый вице-премьер. Им стал Владимир Филиппович Шумейко[131 - Исаков В. Б. Госпереворот. С.67.], бывший до этого заместителем спикера, заместителем председателя Комитета Верховного Совета по вопросам экономической реформы и собственности, а также руководителем Комиссии Верховного Совета по законодательному обеспечению указов президента Российской Федерации. Осенью 1991 г. В. Ф. Шумейко сыграл важную роль в замене М. Д. Малея А. Б. Чубайсом[132 - Малей М. Три периода приватизации. По Явлинскоум, по Малею и по Чубайсу // Независимая газета. 1993. 10 сентября.], а во время VI Съезда вероломно пытался сорвать отрицательное голосование парламента по вопросу об оценке деятельности правительства[133 - Шумейко В. Ф. Пельмени по протоколу. Анекдоты из коридоров власти. М., 2001. С. 57–61.].

Следующий кадровый ход был сделан 15 июня. Б. Н. Ельцин оставил пост главы правительства и назначил своим преемником – исполняющим обязанности премьера Е. Т. Гайдара[134 - Гайдар Е. Т. Дни поражений и побед. С.204. Ельцин Б. Н. Записки президента. С.231.].

В те же дни, 11 июня, Верховный Совет одобрил программу приватизации на 1992 г. в третьем чтении[135 - Чубайс А. Б. Как мы «пробивали» нашу программу // Приватизация по-российски. С.96.]. К этому времени она претерпела серьезные изменения. Парламент предоставил трудовым колективам право выкупать 51 процент акций приватизируемых предприятий[136 - Гайдар Е. Т. Дни поражений и побед. С.200.]. 29 процентов акций было решено передать населению безвозмездно на основании специальных приватизационных чеков, остальные 20 процентов оставить в руках государства[137 - Хлебников П. Крестный отец Кремля Борис Березовский или история разграбления России. М., 2004. С.126.].

С такой программой приватизации 15 июня Борис Николаевич улетел в США. Здесь он провел три дня: 16–18 июня[138 - Государственный визит Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина в США. 16–18 июня 1992 г. Сборник документов. М., 1992. Россия и Америка протягивают друг другу руки // Российская газета. 1992. 19 июня.]. В печати сообщалось, что Вашингтон принял российского президента с особым почетом. И «если ему не вручили Звезду Героя Соединенных Штатов Америки, то только потому, что таковой здесь не имеется»[139 - Русаков Е. Царский жест президента // Новое время. 1992. № 26. С.25.]. Несмотря на такой прием, в своих воспоминаниях Борис Николаевич предпочел обойти визит в США стороной.

Похвастаться ему было нечем.

Во время этой поездки он договорился о подписании договора об СНВ-2, который предусматривал беспрецедентное по своим масштабам ядерное разоружение[140 - Козырев А. Вашингтонская встреча на высшем уровне: конец ядерного конфликта // Международная жизнь. 1992. № 7. С. 5–11.]. Но в России договор вызвал неоднозначную реакцию[141 - Савельев А. Г. Политические и военно-стратегические аспекты договоров СНВ-1 и СНВ-2. М., 2000. С. 82–83.]. Нашей стране был обещан статус наибольшего благоприятствования в торговле с США[142 - Государственный визит Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина в США. 16–18 июня 1992 г. Сборник документов. М., 1992. С.27.]. Но самые главные препятствия на этом пути (поправка Джексона и запрещения КОКОМа) сохранили свою силу[143 - Сергеев М… Моргачев М. Российским фирмам мешают ограничения КОКОМ // Там же. 7 апреля.]. Не удалось получить внятного ответа и на вопрос о том, когда будут выделены обещанные 24 миллиарда долларов[144 - Клинтон Б. Моя жизнь. М., 2005. С.534.].

Придерживаясь принципа – сначала стулья, потом деньги, США не спешили раскошеливаться и продолжали требовать от России дальнейшего продвижения по пути «шоковой терапии», приватизации, разоружения и конверсии промышленности.

19 июня Б. Н. Ельцин вернулся в Москву.

23-го представители фракций «Демократическая Россия» и «Радикальные демократы» выступили с призывом к силовому подавлению оппозиции. 25 июня Конституционный суд обнародовал заявление «Конституционный строй государства – под угрозой»[145 - Амвросов И. Двадцать месяцев вражды: предыстория событий 21 сентября – 4 октября 1993 г. // Век XX и мир. 1994. №[7-12]. Хроника текущих событий. 93-октябрь, Москва. С.38.].

Через несколько дней «Известия» опубликовали статью министра иностранных дел Андрея Козырева «Партия войны наступает и в Молдове, и в Грузии, и в России». Статья имела подзаголовок: «Министр иностранных дел предупреждает об опасности государственного переворота». Обращая внимание на поляризацию сил в российском обществе, А. Козырев заявлял: поиски компромисса с оппозицией – «это путь катастрофы»[146 - Козырев А. Партия войны наступает и в Молдове, и в Грузии, и в России. Министр иностранных дел предупреждает об опасности государственного переворота // Известия. 1992. 30 июня.].

Характеризуя обстановку тех дней, «Российская газета» писала: «В Москве распространяется множество слухов и звучат предупреждения о том, что в России готовится государственный переворот». При этом отмечалось, что С. М. Шахрай прогнозирует его «уже нынешней осенью»[147 - Кузнечевский В. Государственный переворот не предвидится // Российская газета. 1992. 11 июля.].

В начале июля Б. Н. Ельцин дал пресс-конференцию, на которой опроверг подобные прогнозы, а заявление А. Козырева назвал «вредным»[148 - Станет ли «большая семерка» «большой восьмеркой». Пресс-конференция Б. Н. Ельцина в Кремле // Российская газета. 1992. 6 июля.]. Это было связано с тем, что после возвращения из США президенту с молчаливого согласии руководства парламента удалось принять ряд важных, можно даже сказать, кардинальных решений.

30 июня правительство одобрило «Программу углубления экономических реформ»[149 - Бергер М. Правительство подготовило программу реформ. Что скажут на это российский парламент и «большая семерка» // Известия. 1992. 30 июня.]. Она была рассчитана на три года и предполагала дополнительные меры по переходу к рыночной экономике, дальнейшей «либерализации цен», приватизации и конверсии[150 - Программа углубления экономических реформ // Российская газета. 1992. 17 июля.].

1 июля Борис Николаевич подписал указ – о преобразовании всех государственных предприятий в акционерные общества открытого типа. Для его реализации был установлен срок – 1 ноября 1992 г.[151 - Указ Президента Российской Федерации «Об организационных мерах по преобразованию государственных предприятий, добровольных объединений государственных предприятий в акционерные общества» // Российская газета. 1992. 7 июля.]. Этот «библейский срок творения», как иронично охарактеризовал его руководитель Российского союза промышленников и предпринимателей Аркадий Иванович Вольский, был «реален лишь для мелкой собственности, торговли, сферы обслуживания, да и, пожалуй, для средних предприятий»[152 - Вольский А. И. «Жила бы страна родная и нету других забот…». Избранные доклады и выступления. М., 2002. С.65.].

Тогда же в соответствии с достигнутой в Вашингтоне договореностью[153 - Государственный визит Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина в США. 16–18 июня 1992 г. С.31.] президент России подписал постановления, которые способствовали развалу крупных предприятий[154 - Исаков В. Б. Госпереворот. С.120.] и их банкротству[155 - Минасов Р. Закон о банкротстве получил «добро» // Российская газета. 1992. 1 июля.].

14 августа появился указ «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской федерации», положивший начало так называемой ваучерной приватизации[156 - Указ президента Российской Федерации «О введении в действие системы приватизационных чеков». 14 августа 1992 г. // Собрание Актов Президента и Правительства Российской Федерации. 1992. №.8. 24 августа. С. 572–576.].