Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Скитания

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 17 >>
На страницу:
5 из 17
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– А рубец на боку?

– Этот мне остался на память о том времени, когда я сражался за свободу Флоренции.

По рубцам и шрамам старого солдата можно было изучать историю борьбы итальянского народа с угнетателями за два с лишним десятилетия.

Когда Бруно удалось спастись из разоренного Рима, он пробрался на север и стал служить Флоренции, где как раз вспыхнуло восстание против власти испанских угнетателей и своих собственных тиранов[18 - Тиранами назывались единоличные правители в городах-республиках Италии в XIII–XVI веках.] Медичи. Чужеземный гарнизон и сторонники Медичи были изгнаны, и власть в городе захватил средний класс – ремесленники, мелкие торговцы; к ним примкнули городские бедняки и часть буржуазии.

Восставшие действовали решительно. Они не только отбивали врагов от стен города, но и высылали отряды для освобождения территории республики и захвата продовольствия. В одном из таких отрядов сражался Джованни Бруно.

Одиннадцать месяцев длилась неравная борьба. Против мятежного города выступили не только испанцы, но и войска римского папы Климента VII, который простил испанцам разрушение Рима и даже вступил с ними в союз, лишь бы раздавить свободу Флоренции: Климент VII сам был из рода Медичи.

Сорок тысяч солдат насчитывала союзная армия испанского короля, римского папы, тиранов Медичи. А республика могла противопоставить врагам только тринадцать тысяч воинов. Правда, наравне с воинами стены Флоренции защищали горожане и крестьяне, собравшиеся в город из окрестностей.

Героическая Флоренция пала, революцию погубили изменники.

Флоренцию, как и всякий другой итальянский город, наводняли монахи многочисленных монастырей, священники городских церквей. С самого начала восстания они повели себя предательски. Выражая притворное сочувствие народу, церковники пробирались в стан врагов, выдавали им военные тайны, указывали слабые места в обороне города, сеяли смуту и раздоры среди восставших. Они грозили господним гневом богачам, которые защищали революцию.

Когда такое коварство раскрылось, душа Джованни Бруно была потрясена. Он не утратил веру в Бога, но возненавидел его служителей. С годами ненависть и презрение Бруно к церковникам возросли. В семье старый солдат не скрывал своих взглядов, и между ним и религиозной Фраулисой случались частые споры. Джованни возмущался, когда его жена старалась внушить Фелипе уважение к монахам, навещавшим дом.

Между отцом и матерью происходила борьба за душу мальчика. Если Фраулиса говорила сыну о благочестии своего духовника,[19 - Духовник – религиозный наставник, которому верующие открывают свои грехи на исповеди.] отца Бартоломео, то Джованни лукаво замечал:

– А ты видел, Фелипе, как отец Бартоломео накинулся на карпа, что зажарила ему твоя мать? Можно было подумать, что бедняга целую неделю не ел! И то сказать, набить такое брюхо – не шутка!

И мальчик уже не мог с благоговением смотреть на жирного святошу.

Фраулиса воспевала мальчику добродетель монахов, отрекшихся от земных благ и смиренно возносящих молитвы Богу за грешных людей. Старик знаменщик растолковывал Фелипе, что ни один монах не вскопал ни клочка земли, не посадил ни одной виноградной лозы, а меж тем в монастырях вино льется рекой, а в церквах и монастырях собраны несметные сокровища.

Влияние отца брало верх: для Фелипе человек в рясе становился воплощением коварства, праздности, обжорства, корыстолюбия…

Не всегда вечерние беседы шли о походах и войнах. Ведь мальчик в своем умственном развитии далеко ушел от десятилетних сверстников. Как-то раз, глядя на двуглавую вершину Везувия, который успокаивался после апрельской вспышки, Фелипе спросил:

– Отец, почему люди живут так близко от вулкана? Ведь он может убить!

Джованни ответил после недолгого раздумья:

– Видишь ли, сынок, Везувий редко пробуждается от векового сна. А где быстрее созревает виноград, где слаще апельсины, чем в нашей родной Кампанье,[20 - Кампаньей (от итальянского campagna – поле, сельская местность) называется область Южной Италии, окружающая Неаполь. Часто эту местность называли Счастливой Кампаньей.] дочери Везувия? Лава вулкана страшна, когда она выливается из кратера, – старый Бруно улыбнулся, – что ж, не становись на ее пути. Зато, когда она остынет, дает отличный материал для постройки домов, заборов, дорог. А пепел, смешавшись с землей, делает ее необычайно плодовитой.

– Отец, – сказал Фелипе, – монах Бартоломео уверяет, что наши покровители – святые Дженнаро и Феличе, а на самом деле…

– На самом деле – это силы природы, среди которой человек живет от рождения до могилы.

Разговор оборвался.

В один безлунный вечер, когда небо особенно густо было усыпано звездами, Фелипе, задумчиво глядя вверх, спросил:

– Что такое звезды, отец?

Старый Бруно, помолчав, ответил:

– Трудный вопрос ты задал, Фелипе! Я думаю, звезды – это искры небесного огня, которые горят в вышине, за тысячи миль от Земли…

Фраулиса, сидевшая неподалеку с вязаньем в руках, живо отозвалась:

– Вот и не так! Звезды – это глаза ангелов-хранителей, следящие с высоты за нами, грешными людьми.

Объяснение матери больше говорило детскому воображению и понравилось мальчику. Фелипе спросил:

– Ангел-хранитель к каждому человеку приставлен, мама?

Мать утвердительно кивнула головой.

– Значит, у каждого человека и своя звезда?

– А как же, обязательно!

– А где моя звезда?

Фраулиса вздохнула:

– Ни одному человеку не дано знать, где его звезда… Лишь когда он умирает… Смотри, смотри!

По небу пронесся яркий метеор, оставив за собой быстро угасавший огнистый след.

Фелипе растерянно спросил:

– Что это, мама?

– Умер человек, – торжественно произнесла Фраулиса. – И звезда его скатилась с небосвода.

Мальчик смотрел в небо расширенными от волнения глазами. Как все это было удивительно, интересно…

При первой встрече с Лодовико Тансилло Фелипе спросил у него:

– Скажите, крестный, правда ли, что у каждого есть своя звезда и она падает, когда человек умирает?

Тансилло привык серьезно относиться к вопросам своего ученика, иногда совершенно неожиданным.

– В народе есть такое поверье, – сказал поэт, – но, конечно, небеса равнодушны к судьбам людей.

Фелипе не понял, и Тансилло разъяснил:

– Дело в том, что звезд на небосклоне не так много, как кажется. У меня есть приятель монах, любитель астрономии, науки о небесных светилах. Он мне говорил, что на небесном своде только три тысячи звезд.

– Это очень много! – воскликнул Фелипе.

Тансилло рассмеялся:

– Всех звезд неба не хватило бы на жителей одной Нолы. А ведь есть и Неаполь, и Флоренция, и Рим, и тысячи городов и великое множество сел в Италии, Испании, Греции и других странах…
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 17 >>
На страницу:
5 из 17