Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Варвары

<< 1 ... 21 22 23 24 25 26 >>
На страницу:
25 из 26
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Ублажив речное божество, чужие боги взялись плавать наперегонки. Как странно они плавают. Книва так не умел, и никто в селе не умел. Да что в селе, и в бурге не нашлось бы никого, кто бы мог так плыть.

Надо будет попробовать. Дождаться дней, когда можно купаться, и попробовать.

Рядом пошевелился Сигисбарн. Книва знал, что брат думает о том же.

– Не нравится мне это, – тихо проговорил Вутерих.

К Вутериху боги не благоволят. Они еще вчера, на болоте, яснее ясного дали это понять. Опозорили Вутериха, принудив на четвереньках по болоту бежать. Сегодня ночью Вутерих, чтоб храбрость доказать, ходил к богатырской избе. Но чужие боги узнали, что он за кустом таится, и напали на Вутериха.

Вутерих уверял, что злой ворожбой из богатырской избы тянуло. И что заесть его хотел старший бог. Но Сигисбарн поднял его на смех. И другие тоже смеялись. Должно быть, и чужие боги тоже над тугодумием Вутериха вволю потешились.

В селе только о богах и говорят. Хундила-старейшина сказал: если боги сегодня прочь не уйдут, назавтра он в бург пошлет. Раз неслыханное творится, то в бурге об этом знать должны. Пусть Одохар, военный вождь, и Стайна, вождь мирный, разбираются, кому богов принимать. Богам следует великое гостеприимство оказывать, а в селе разве такое возможно? Только в бурге.

Дивные одежды богов лежали на берегу. Вот бы в такой да в бурге показаться. Все бы от зависти умерли. И в бою такая одежда подмогой бы была. Не случайно руны на одеждах у богов – от меча да от стрелы такая одежда была бы защитой. Да и от молний, ибо одна из рун явно громовая.

Когда богам надоело в воде тешиться, они из реки вышли. Постояли, озираясь, думая, чем бы себя повеселить, а потом единоборствовать принялись. Младший бог Аласейа все бил и бил в старшего бога Гееннаха. Но тщетно. Ибо великим воином и борцом преискусным был Гееннах. А оземь раз за разом падал Аласейа, бог водный, ибо о том имя его говорит. «Безмерная водная ширь» – вот что имя это означает.

Сигисбарн первым не выдержал. Вдруг встал во весь рост, не таясь.

– Ты куда? – прошипел Книва. – Одурел.

Но Сигисбарн будто не слышал. Пошел туда, где боги тешились.

Старший бог Гееннах к Сигисбарну снизошел. Бросал его и так и эдак, и животом в песок, и спиной. По-всякому. Если без понятия глядеть, покажется: крупнее Сигисбарн бога. Но это лишь видимость, потому что каждый знает: боги не таковы, какими кажутся. Настоящих богов воинам Овида-жрец показывает. На воинском посвящении. Это великая тайна. Но даже и без посвящения видно: мал для бога Сигисбарн. Подбрасывал бог Сигисбарна вверх, словно щенка, сам при этом вовсе не утруждаясь. Сигисбарн потом сказал: бог его волшебством победил. Исчезал с глаз, а потом неведомой силой схватывало Сигисбарна и оземь бросало. Вутерих еще над ним посмеялся: мол, ночью он волшебство богов на своей шкуре испытал, а Сигисбарн просто дурной. Вот и Книва видел: без всякого волшебства, одними могучими руками бог Вутериха поборол. Тут Сигисбарн рассердился и драться начал. У них с Вутерихом часто споры так заканчиваются.

«Не будь героем, но дружи с героем». Так Фретила, отец, говорит. А бог – это побольше героя. Даже и чужой бог.

Сигисбарн был очень доволен. Еще бы! Много ли найдется тех, кто с богами единоборствовал?

Даже забыл, что отец велел: пригласить богов трапезу с родом Фретилы разделить. Но Книва брату напомнил. И напомнил, что благодаря ему, Книве, боги именно роду Фретилы благоволение выказывают. Но Сигисбарн слова Книвы мимо ушей пропустил. Книва уже не раз замечал: если брат – старший, так туповат. Вот и Сигисбарн такой же.

Глава двадцатая

Алексей Коршунов. Фретила-гостеприимный с домочадцами

Как выяснилось, приглашение к завтраку на Вутериха не распространялось. Не доходя до цели, этот молодец свернул в сторону, буркнув нечто невразумительное. Книва откомментировал его уход в смысле: «баба с возу – кобыле легче», а Сигисбарн как бы вообще не заметил: вышагивал впереди, гордо выпятив распухшую губу. Статный парень. На любой дискотеке имел бы у девчонок гарантированный успех, отметил Коршунов. Кстати, и Книва был парень хоть куда, несмотря на то, что почти мальчишка. Рост, пропорции… Тощий, правда, но мясо нарастет. И двигался хорошо: мягко, пластично. Таких Лехин сэнсэй называл: «идеальная заготовка». В смысле: реальный кандидат на черный пояс. Если характер есть. И желание. Коршунов, например, в черные пояса не вышел, хотя тоже хорошие данные имел. И характер. Желания настоящего не было. Охота была себя гробить! Видел он этих молодых «перспективных». Что ни соревнование – то травма. Несмотря на щитки-протекторы. Оно, конечно, кумитэ – не шахматный турнир, и Алексей, если надо, мог за себя постоять и ответить по-мужски, как полагается. Но он слишком любил свой организм, чтобы калечить его ради каких-то поясов. Вот Генка, тот другой. Генка если уж чем занимался – до упора. До самой верхней планки то есть. Зато и чувствовалось в нем нечто… леденистое. Вот они с Коршуновым – друзья. Причем Генка – друг настоящий, разговора нет. Но Коршунов отдавал себе отчет, что есть в личности подполковника Черепанова некая «закрытая зона», куда другу Лехе ход запрещен. Скажем, уродец Буратино, Генкин «талисман», он явно оттуда. И то, как Черепанов труп парнишки на болоте изучал, дотошно и безэмоционально, словно медэксперт, – тоже оттуда. Ну да ладно. У каждого – свои тараканы. Это нормально для взрослого мужика. А из Книвы толк будет. Если не убьют, конечно. Здесь, похоже, с этим просто.

Дом Фретилы оказался чуток поменьше, чем у Хундилы-старейшины. Но как-то… ухоженней, осанистей.

И сам Фретила, по всему видать, солидный мужик. Крепкий хозяин.

Когда они к дому подошли, он уже у плетня стоял, будто заранее поджидая. А может, так оно и было.

Псов на дворе не наблюдалось. Видимо, их заранее где-то привязали.

Ворота распахнулись, последовал короткий, но бурный диалог. Говорил в основном Книва, то на Коршунова с Черепановым показывая, то на Сигисбарна. Сигисбарн поддакивал, шамкая раздувшейся губой.

Хозяин, показав на эту самую губу, вполне дружелюбно поинтересовался, не бог сынку рожу расквасил?

Угадать, о чем речь, было нетрудно, поскольку – «годс» и «Гееннах» в сопровождении соответствующей жестикуляции.

Узнав, что над физиономией Сигисбарна трудился Вутерих, Фретила заметно огорчился. Даже сплюнул в сторону соседского плетня.

Сигисбарн запротестовал, но папаша пресек протест короткой фразой и обратился к Геннадию с Алексеем. Говорил долго, торжественно, театрально жестикулируя.

Алексею вдруг пришла на ум мысль, что если бы этого папашу Фретилу побрить да одеть соответствующе, то был бы он в точности похож на какого-нибудь политика муниципального уровня из бывших профсоюзных лидеров.

Черепанов кашлянул. Многозначительно. Он это умел. Мол, не хватит ли во дворе стоять? Не пора ли – в дом? К столу?

Ну разумеется! Папаша Фретила чуть ли не ритмизованной прозой начал говорить. В лучшем виде. Непременно.

Он сделал широкий приглашающий жест.

– Пошли, – сказал Геннадий.

Однако повел Фретила гостей вовсе не в дом.

Оказывается, перед трапезой по программе была еще и ознакомительная экскурсия.

Просто, блин, в традициях Противника номер один. США то есть. «Не хотите ли, гости дорогие, осмотреть жилище?» И морда прямо сочится счастьем: вона какой у меня отдельный хауз выдающийся!

Побывали в хлеву. Там было пусто. Оно и понятно, скотина сейчас пасется. Ее к вечеру пригоняют.

Курятник. Амбарчик. Склад сельхозтехники. Непонятного назначения пристройка, размером едва побольше собачьей конуры.

Дом. Крыша. Солома, к которой имел отношение Книва. И отношения эти были довольно напряженными.

Неизменные пятнистые свиньи. Кстати, свинья на местном языке была «свиин». Почти как по-русски.

Дом назывался и «хузом» и «разном». «Разн» звучало чаще. А «гаразна» – это «сосед». «Гаразном» Фретилы был Вутерих. И мордоворот Герменгельд, которому бог «Гееннах» (Да живет он вечно!) ручку изволил повредить. Герменгельд, оказывается, «брозар» недостойного Вутериха. Братан, стало быть.

Фретила вещал, Книва исправно «толмачил». Сигисбарн ходил следом, но помалкивал. Судя по всему, тут царит суровый патриархат. Когда старшие говорят, младшим положено держать клюв на замке. Пока не спросят.

Каждый раз, когда Геннадий с Алексеем изображали восхищение – а что еще оставалось? – папаша Фретила сиял, как начищенный чайник.

Когда все, что можно было осмотреть, было осмотрено, Фретила повел «богов» в дом. Судя по всему, осмотр хозяйства был отвлекающим маневром. Чтобы хозяйка успела на стол собрать.

Представлена была и сама хозяйка – тетенька сурового вида и могучего телосложения. Звали тетку под стать внешности – Брунегильдой. Имя было знакомое. Что-то из того, прежнего мира. Ассоциировалось с чем-то крутым. Но с чем, Коршунов не помнил.

А вот и гвоздь программы. Дщерь Фретилы.

По виду дщерь была совершеннейшей оторвой. Правда, оторвой симпатичной. Эдакая, кровь с молоком, разбитная девочка. Светленькая с рыжинкой и с веснушками на носике.

Звали дщерь Рагнасвинтой.

Перед «богами» Рагнасвинта слегка оробела. Робость ей шла.

Фретила вновь толкнул пространную речь. На стол показывал, где дымился большой горшок с каким-то варевом, на Брунегильду, на улицу, на Книву. А закончил совсем неожиданно. Взял Рагнасвинту за плечи и легонько подпихнул ее к «богам» и сделал двусмысленный жест.

<< 1 ... 21 22 23 24 25 26 >>
На страницу:
25 из 26