Разрубленное небо

– Очень не повезло в этот день двум женщинам. Матери юного императора – ее боевыми вилами выловил один из самураев Минамото и втащил на борт своего корабля. И жене Тайра Сукэмори – один из лучников Минамото метким выстрелом пригвоздил ее одежду к палубе, когда она собиралась перешагнуть борт…

(Артем не удивлялся тому, что Ацухимэ без запинки шпарит именами воинов, участвовавших в сражении пятидесятилетней давности. У здешних буси, то бишь воинов, не было какого-то единого кодекса, в котором было бы прописано, как надлежит поступать правильно, а как не след. Обучались самурайскому поведению на легендах и исторических преданиях. Оттуда брались примеры достойного поведения и, соответственно, недостойного. Скажем, покончить с собой – это, по здешним понятиям, бесспорно, пример хорошего.)

– Следом за самими Тайра их самураи один за другим стали убивать себя, – рассказывала Ацухимэ. – Последним покончил с собой Тайра Томомори. Он надел эти доспехи, которые ты сейчас имеешь счастье созерцать, поверх них еще одни доспехи, чтобы стать тяжелее, и бросился за борт. С его смертью не стало большого и могущественного клана Тайра…

Ацухимэ сделала небольшую паузу, не иначе для того, чтобы дать Артему прочувствовать значимость исторического момента.

– Все закончилось, – сказала она. – Корабли под белыми флагами скрылись вдали. Клочья изрубленных, изорванных алых знамен устилали воды Данноура. Морские течения унесли опустевшие, уже не подгоняемые гребцами и не управляемые кормчими корабли дома Тайра, чтобы разбить их где-нибудь о скалы или выбросить на далекий берег. Воды Данноура опустели и пусты стоят до сих пор, потому что мореплаватели и рыбаки обходят их стороной. Со дня последнего сражения войны Гэмпэй неспокойно стало в водах Данноура. Рассказывают, что каждую ночь в волнах блуждают призраки Тайра и их самураев. Даже с берега можно видеть горящие уголья их глаз, видеть лунный отблеск на их клинках, можно слышать их голоса. Призраки проклинают предателей и вызывают на поединок самураев Минамото. Горе тому моряку, кто окажется поблизости, – призрачные самураи могут принять его корабль за корабль Минамото и перевернуть его. А в ночь полнолуния вся призрачная армия Тайра поднимается со дна морского, выходит на берег, строится и ждет, не покажутся ли в залитом лунным светом море белые флаги их злейших врагов. И если вдруг какой-то человек увидит призрачную армию Тайра, то он забудет покой и до самого смертного часа больше не сможет спать по ночам. Но и днем моряки обходят Данноура стороной – говорят, что из-под воды доносятся голоса, и эти голоса сводят людей с ума.

– Говорят, что души погибших в тот день самураев заключены под панцирями крабов-хэйкэ, живущих на дне Данноура, – сказал Хидейоши. – Поэтому местные жители не ловят там ни крабов, ни рыбу. Ни в водах Данноура, ни даже поблизости от них.

– Призраки охраняют подводный покой Данноура, – дополнила брата Ацухимэ, – и сторожат вещи и сокровища, что лежат на дне…

Брат и сестра, образованные по здешним меркам люди, говорили о призраках на полном серьезе. Как о вещах неоспоримых. И уж чего Артем не собирался делать, так это полемизировать на тему «Привидения – мифы или реальность?». Во-первых, какими аргументами крыть? Не будешь же ссылаться на журнал «Наука и жизнь»? А во-вторых, и в том времени, откуда сам Артем был родом, то есть в ядерно-телевизионном времени, в призраков продолжали верить, несмотря ни на какие научные открытия и технический прогресс. И в-третьих… после того, что с ним самим приключилось с тех пор, как он сорвался из-под купола цирка, Артем не мог исключить уже ничего, даже призраков.

– Но кто-то же поднял со дна доспехи, не испугавшись призрачных армий? – сказал он.

– Да, кому-то призраки Данноура отдали подводное сокровище, – согласился Хидейоши. – Может быть, самому Нобунага, может быть, кому-то из его самураев… или совсем другому человеку, от которого потом доспехи неведомым образом попали к Нобунага…

– Кстати, не заявятся ли рано или поздно призраки за своими доспехами в наш тихий Ицудо? – Артем, конечно, шутил… но вдруг поймал себя на мысли, что в этой шутке есть и что-то невеселое.

– Я не слышал о том, чтобы призраки путешествовали за сотни ри от места своего обитания, – успокоил его Хидейоши.

– Между прочим, – Артем запустил руку в сундук и вытащил первое, что попалось под руку, – пластину цубоита, – доспехи не слишком долго пролежали на дне. Иначе соленая вода основательно бы их разъела. Впрочем… может они и вовсе не на дне лежали.

– То есть как? – удивился Хидейоши.

– Да так, – пожал плечами Артем. – А если Тайра Томомори вовсе не эти доспехи надел, а совсем другие? Хроники же могут ошибаться! А эти доспехи он мог оставить на корабле. Корабли Тайра, как вы говорите, разнесло по морю по воле волн и ветров. Носило, носило там, пока не прибило к берегу. На него кто-то наткнулся, обыскал от палубы до днища и, естественно, прибрал к рукам все, что нашел.

– Хроники не могут ошибаться, – непреклонным тоном заявил Хидейоши. – Ты говоришь, вода бы разъела железо? Ты не забывай, Ямомото, что дно Данноура охраняли призраки, и они, конечно, пользовались волшебством, чтобы сберечь подводные сокровища.

– А, ну да, – закивал Артем, – волшебство. Действительно. Как же я недогадлив. Ну да ладно, вы мне вот что скажите. Почему я никому не должен говорить о доспехах, никому не могу их показать?

– Ты иногда проявляешь чудеса сообразительности, а порой страшно недогадлив, как… – Ацухимэ так и не подобрала необидного сравнения.

– Потому что о-ёрой Тайра Томомори – это знамя, – сказал ее брат. – Представь себе, что кто-то, пусть тот же Нобунага, поднял бы мятеж. За ним пошли бы его вассалы. Но что остальные? Как убедить людей последовать за собой? Трудно их убедить, что ты избран Небом, правда? Однако если на тебе увидят доспехи Тайра Томомори, историю которых знают все самураи от мала до велика, то никто не усомнится в твоей избранности. Все знают – призрачная армия Тайра не могла отдать этот о-ёрой обыкновенному человеку. И об этом стали бы думать люди и, думая так, присоединялись бы к Нобунага. Вот почему Нобунага прятал ото всех доспехи Томомори – разнесись о них слух, и кто-то бы обязательно попытался до них добраться. Это стало бы его знаменем, которое он собирался развернуть в день своего выступления. Возможно, предательство и мятеж он замыслил, когда стал обладателем этих доспехов, а не наоборот… Я знаю, на тебя было несколько покушений. Не в этом ли сундуке лежит их причина?

– Да ну, доспехи тут ни при чем! – отмахнулся Артем. – Мои люди никому не могли о них проболтаться!

– Не только твои люди знали о них. О них мог знать сын Нобунага или кто-то из бывших самураев Нобунага.

– Да, Бычий Дьявол[16 - Иёно усиони, изображается в виде существа с туловищем быка и головой черта, персонаж японского народного фольклора.] у меня уже в печенках, я как-то об этом не подумал, – Артем, морщась, почесал затылок. – А теперь осведомленного народа становится еще больше. Вот скажи, Хидейоши, сможешь ли ты смолчать о доспехах, когда будешь докладывать сиккэну о своей поездке в Ицудо?

– Об этом я еще не думал, – признался Хидейоши.

– Вот то-то… – Артем вздохнул. – Ой, чувствую, скоро вся страна узнает, в каком таком тайном месте лежат доспехи.

– Быть может, тогда тебе стоит взять их с собой и подарить императору? Это будет великолепный подарок, лучший знак твоей преданности.

– А ведь это мысль, – согласился Артем. – Но ее следует тщательно обдумать. В этом есть что-то глубоко правильное для меня и для императора…

– Обдумывать придется в другом месте, – Ацухимэ подняла с пола фонарь. – Свечи догорают.

– Пойдемте на воздух, – Артем с готовностью шагнул к лестнице. – А то еще и впрямь нагрянут какие-нибудь призраки…

Первое, что услышал Артем, выйдя на воздух, – это свое имя, выкрикиваемое чьим-то охрипшим голосом. Голос раздавался, разумеется, снизу. Не с неба же…

Артем перегнулся и увидел мечущегося по двору слугу Рётаро.

– Я здесь! – крикнул Артем, сложив руки рупором. – Что стряслось?

– Господин! – Рётаро задрал голову. – Пришел господин Тадзука и… и… второй господин. Говорят, вы сами позвали их.

– А, черт, я и забыл с этой хандрой, – пробормотал под нос Артем. Снова сложил руки рупором: – Веди их в сад. Пусть там ждут.

Обернулся к брату и сестре Кумазава.

– Придется мне вас ненадолго оставить. Два самурая, господин Йосида и… какой-то еще господин, имя которого так сразу и не припомнишь, не могут что-то там поделить, и только я могу их рассудить, больше некому. Я бы их прогнал взашей, но несколько дней назад я же сам и назначил им этот день и это время. Это ненадолго…

Глава пятая

ПРЕРВАННЫЙ ПРОЦЕСС ИЛИ ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС, КОТОРЫЙ ИСПОРТИЛ САМУРАЕВ

Поскольку именно Артем выполнял обязанности военного губернатора (сюго), то ему приходилось разбирать дела между самураями. Артем ненавидел эту работу. А поскольку гражданский губернатор (дзито) ненавидел ее еще больше и возлагать сию ношу на себя категорически отказывался, то он, как и прежде, занимался только разбором тяжб между простыми, несамурайского звания людьми, что было не в пример легче.

Если бы можно было в кратчайшие сроки создать эффективную судебную систему хотя бы в пределах одной провинции, то Артем ее бы создал – лишь бы спихнуть на кого-нибуть обязанности арбитра. Но – увы. И приходилось заниматься этой мурой самолично.

– Чтоб вы не скучали, – сказал Артем, первым спускаясь по винтовой лестнице, – позову Такамори, пусть отведет вас в специальную комнату и научит игре с непроизносимым названием «бильярд». Мои самураи, чтобы не ломать язык, называют ее просто – «Битва шаров». Кстати, игра им нравится.

– Очень интересно будет взглянуть на неизвестную забаву, – сказал Хидейоши, – и думаю, у нас найдется для этого время. А сейчас я бы хотел присутствовать при разборе тяжбы. Ты позволишь?

«Ну да, конечно, – подумал Артем. – Он же тут, считай, с инспекцией, ему потом доклад начальству делать, надо собирать материал». И вот что любопытно – ну ни капли Артем не беспокоился насчет того, каким получится этот доклад.

– Я бы тоже хотела посмотеть, – попросила Ацухимэ. Они только что покинули потайной ход, и Артем задвигал ширму.

– Что с вами поделаешь, – вздохнул даймё. – Пошли уж…

Народу в саду собралось немало. Ну, двое спорщиков, это понятно. Неизвестный, одетый как странствующий монах. Не иначе свидетель, которого приволок один из спорщиков. Самурай, который при Артеме исполнял обязанности писаря. Артем взял за обыкновение документировать свои распоряжения, так сказать, во избежание будущих недоразумений. Тут же перетаптывался Сюнгаку, которого Артем тоже пригласил вместе со спорщиками, так как и от него могли потребоваться кое-какие услуги. Сюнгаку вообще-то был частым гостем в замке, наведывался сюда не реже одного раза в неделю – именно с такой периодичностью они с Артемом обсуждали текущие дела. Было что обсуждать: игровой бизнес процветал, а им теперь по всей провинции от имени Белого Дракона заведовал Сюнгаку.

Кстати, за ту неделю, что Артем его не видел, Сюнгаку умудрился еще больше потолстеть. Хотя неделю назад казалось, что он достиг предела и дальше можно только лопнуть. Ан нет. Что ж, кушает Сюнгаку теперь хорошо, ни в чем себе не отказывает, пешком почти не ходит – перемещается исключительно на носилках. Сюда его, понятное дело, тоже принесли из Ицудо слуги на драпированных шелком, украшенных кистями носилках – как и всякий скоробогач, Сюнгаку имел склонность к показной, режущей глаза роскоши.

Здесь же, около приготовленного к процессу заседательского места (растеленной перед низким столиком циновки), дожидался прихода господина даймё Такамори, за которым всегда посылали в таких случаях. Такамори зачастую был незаменим как советчик. В законах он разбирался не сильно, а вернее будет сказано, весьма скверно разбирался, зато был сообразителен по части, так сказать, стратегической и часто давал дельные советы. Рядом с Такамори стоял Фудзита, потому что он всегда охранял Артема.

Артем уже, конечно, вспомнил, что там не поделили эти спорщики. Собственно, даже если бы и не вспомнил, то догадался бы. Больше половины всех самурайских споров, в которых ему приходилось выступать арбитром, были об одном и том же – о земле. Да и вообще в других делах самураи предпочитали разбираться при помощи поединка, не отвлекая господина сюго по пустякам.

За истекшие четыре месяца Артем поднаторел в решении подобных споров, как и вообще теперь весьма был осведомлен в древнеяпонских земельных вопросах. Поневоле пришлось вникать в тему, раз за справедливостью бежали именно к нему.

Оказалось, что у них тут, в древней Японии, существуют три вида собственности на землю. Первый – это владения крупных самурайских домов, знатных аристократических семейств. Таких как, например, Сиба, Ямана, Хатакэяма и Иссики. Главы этих домов проживали, разумеется, в столице или, на крайняк, в родовых поместьях, а их владения были разбросаны по всей стране. Кусок земли в провинции, допустим, Идзумо, такой-то кусок земли, допустим, в провинции Канто. Нарезы эти могли быть самой разной величины – и огромные, и до смешного небольшие. Однако, какими бы невеликими они ни были, это считалось собственностью больших, государственной важности людей, и оберегать эту собственность входило в обязанности сюго, то бишь на сегодняшний день – в обязанности Артема. Между прочим, от него еще и требовалось обеспечивать охрану отправляемого с этих земель в столицу оброка. Зато споров по поводу этих земель не бывало. Ну какие тут могут быть споры! Разве что между аристократом и деревенским старостой, если первому вдруг показалось бы, что деревенский староста его обманывает и отсылает ему куда меньше, чем мог бы. Ну это, как говорится, дела семейные, к сюго отношения не имеющие. Правда, беспокойство в любой момент могли доставить так называемые боковые ветви знатных домов.