Прогулка в темноте

Разобравшись с этим, мы, наконец, стали рассматривать открывшуюся, хоть и маленькую, но тайну этих подземных лабиринтов. На первый взгляд и общий характер – ничего нового. Длинный тоннель с уже знакомой бесконечной тьмой впереди. Воздух такой же затхлый и влажный… только дыхание стало тяжелей. Не придав значения, мы пошли вперед – как ни как, пролазить в узкие норы не так уж и просто, как может показаться неосведомлённым людям.

Сделав шагов двадцать, я начал понимать ту первую оценку Джона о тоннеле. Он радикально отличался от места, где мы прогуливались минутами ранее. Прорубленный в ракушечнике проход напоминал полуэллипс. Да, мы и раньше видели эту породу, но форма самого тоннеля встретилась впервые. Вдобавок отсутствовали следы буровой установки. Определенно, здесь работали руками.

Углубляясь, Джон подметил отсутствие граффити на стенах и любого мусора под ногами, что указывало на редкое посещение здешних мест людьми. Возможно, мы вовсе первые гости за долгие годы, нарушившие покой катакомб. Такие разговоры и мысли сильно притупляли инстинкты, выводя на передний план дурманящий интерес: что дальше? Даже когда мы добрались до первой развилки, следов краски не было. Через секунду девственные стены уже украшала ярко-красная стрелка и надпись «Выход».

Мы выбрали левый проход, вовсе не особо разбираясь и гадая, где лучше. Двигаясь в том же порядке, что и ранее, мы спорили о неповторимых ощущениях, возможных открытиях. Обычный разговор, одним словом.

Резкая остановка Джона прервала наши смешки… Черт возьми, рассказы чудаковатого мужика, статьи и прочие крохи информации о подземельях стали подтверждаться… Сейчас перед нами плавным скатом, куда-то в глубь земли, уходила выдолбленная в грунте винтовая лестница… Ступени, длиной в полстопы, со сглаженными временем и ногами краями, спиралью закручивались вниз, погружаясь в вязкий мрак катакомб. Дальнейший путь был незрим и скрыт. Конечно, наши фонари могли прогнать тьму и осветить путь, но для этого в любом случае нужно сделать первый шаг.

Сейчас я понимаю, насколько безответственно мы действовали, как рисковали жизнью ради банального любопытства. Но тогда наше трио слабо задумывалось над перспективами проведения остатков жизни с переломанными ногами в Богом забытой пещере или неожиданно возникшем карстовом провале. Мы обходились полумерами, а иной раз игнорировали и их.

Этот раз не стал исключением… Обмотав Пола веревкой одним краем, другим мы привязали его к себе, а после отправили на разведку. Пол весил меньше нас, так что мы нашли это весьма грамотным решением, на случай если он оступится и полетит вниз.

Сделав первый шаг, Пол подметил твёрдость грунта и вполне приемлемый угол спуска. Потом ещё шаг – все хорошо! Через несколько секунд Пол скрылся из виду, лишь отбрасывая слабую тень на стену свёрлоподобной лестницы. К счастью, мы продолжали слышать его, хотя и весьма посредственно, чего, впрочем, хватало для контролирования длины веревки.

Через минуту мы почувствовали, как веревка начала дергаться, а затем раздался треск в рации: «Спускайтесь… Все нормально…». И вот мне пришлось остаться наедине с мраком за спиной… Джон отправился вторым. Не могу объяснить, но эта кромешная тьма поглощает тебя, стоит лишь остаться одному. Вновь моё воображение транслировало фантомные звуки прямо в барабанные перепонки. А чувство, неизменно следовавшее по пятам, кричало: «Обернись! Что-то следит за тобой… Оно уже рядом!». Затем… вроде бы чье-то дыхание… Да… я ощущал затылком. Кончики волос заколосились, а страх обернуться и увидеть что-то мерзкое и кошмарное не позволял разрушить эту неиллюзорную первобытную фобию. И в момент апогея разбушевавшегося воображения резкий разворот, наконец, рушит манию преследования…

Очередной треск рации ознаменовал мою очередь. Поскольку парни уже ждали внизу, страховки не было, так что пришлось проявлять чрезмерное внимание к каждому шагу. Ступенька, ещё одна – я уже мог различать речь товарищей, но опасная лестница не желала заканчиваться, вновь и вновь продолжая стекать в глубину недр. Пройдя большую часть маршрута, я уловил легкое смрадное веянье, на секунду повисшее воздухе. Тогда это казалось странно, однако с точностью могу утверждать: то зловоние, на мгновение пойманное моим обонянием, было не что иное, как запах гнилой плоти.

Но я продолжил спуск и скоро стоял возле Пола и Джона. Они глядели на меня горящими глазами, как бы говорящими: «Смотри, что мы нашли». И впрямь, картина меня впечатлила до мурашек: большой зал с высоким сводчатым потолком устремлялся далее за пределы свечения наших фонарей. Просторный, с аккуратно обработанным полом и стенами, он точно был создан руками человека. Человека из далекого прошлого, появившегося за сотни, может быть, тысячи лет до прихода сюда военных.

Слегка промешкавшись, мы решили идти в глубь комнаты, молчаливо вглядываясь во мрак и окружавшие нас подземные просторы. Пройдя с сотню метров, увидели, что конец зала по-прежнему скрывался во тьме… но постепенно тайна разгадывалась. Идеально прямоугольная комната начала сужаться, а сводчатый потолок стал принимать более вытянутые эллипсовидные формы.

Спустя ещё какое-то время показался конец странного, по-современному нелепого зала. Арочный вход, располагавшийся в такой же гладкой стене, по бокам украшали барельефные колонны с изображениями каких-то мифических тварей циклопических размеров. Эти жуткие существа сверкали своей громадой на фоне гор и неизвестных мне деревьев, размерами не уступавших им. В самой нижней части барельефа различались фигурки людей, как бы поклонявшихся или восхвалявших чудовищ, способных перешагнуть гору. Над самым входом красовались надписи на неизвестном мне языке. Он походил на арабскую вязь, точно не могу утверждать.

Сомнения об оригинальности и исторической ценности находки отсутствовали, тем интересен был факт замуровывания важной находки военными, а после вскрытия пломбы умолчания в источниках. Действительно, я не мог вспомнить упоминания этой культурной крохи необъятного древнего мира. Возможно, затраченное мною время на сбор информации оказалось недостаточным, однако столь важная и по царившей атмосфере в пещере жуткая находка в любом случае имела право если и не на громкое заявление, то хотя бы на слабый мышиный писк.

Но ничего не было, впрочем, как и идей в наших затуманенных и слегка опьяненных рассудках. Мы понятия не имели, как реагировать, что делать с арочным проходом, заваленным грудой неподъемных камней. Да, дальше пройти не представлялось возможным… Конечно, на адреналине мы пристально осматривали арку на наличие возможных лазов, маломальских щелей, способных хоть на метр продолжить наше путешествие. Все тщетно…

Предприняв попытку разобрать хаотичную кладку обвала, мы потерпели неудачу. Наших сил хватило лишь на десяток крупных валунов, за которыми скрывались очередные. Тогда, судя по всему, из-за усталости и отсутствия свежего воздуха стали сдавать нервы. Предпосылок к этому не было, вовсе нет. Мы подшучивали и острили ни с того ни с сего. Пол в припадке ярости завопил, бросив в завал кусок каменной породы, за секунду до того отколовшегося от валуна, что мы как раз вытаскивали.

Сперва мы с Джоном подумали, что часть осколков упала на ногу нашему товарищу, заставив завизжать от боли. Присмотревшись повнимательней, поняли ошибочность нашей догадки. Не успела вторая версия прийти нам в голову, как сам Пол, жестко выругавшись, расставил все точки. Его негодование было связанно с бесполезностью наших действий и полным непониманием цели пребывания в столь злачном, жутком месте.

Я посчитал это весьма ироничным, поскольку Пол, пожалуй, сильней Джона убеждал меня повторно спуститься в катакомбы. Каждый мой аргумент в пользу опасности и бесполезности данной затеи он парировал романтическими уловками. «Новые ощущения, эмоции! А главное – приключения», – через слово вылетало из его уст. А сейчас, когда реально тестостерон зашкаливал, он поддался паническому психозу.

Джон тут же принялся вразумлять его, примерно так же, как и часами ранее меня, убеждая в безопасности нашего предприятия. В этот момент я поймал некий блеск в его глазах, наблюдать ранее который мне не приходилось. Взвешенный, в меру импульсивный Джон, дав волю эмоциям, вбивая в голову Пола своё виденье, желание пройти как можно дальше, находился на крючке своего любопытства и пытался прихватить раздосадованного друга. На секунду могло показаться, что градус накалился, однако все само собой сошло на нет, когда Пол, глубоко вздохнув, молчаливо дослушал монолог Джона.

Повисшая мертвая тишина после пошла точно на пользу. Попив воды и выкурив по паре сигарет, мы все успокоились и «протрезвели». Решив ещё немного «покапаться» с проходом, а в случае очередного фиаско отправиться на поверхность, мы вновь припали к валунам.

Прошлые камни, да и весь маршрут в целом, забрали большой запас сил, поэтому расчистка завала проходила в медленном темпе. Мало-помалу наш интерес замещался усталостью, а огонь энтузиазма и стремление к открытиям гас от капель пота.

Скинув в сторону крайний булыжник, мы уже решились бросить эту авантюру и возвращаться домой, как случилось то, чего мы все ждали, но боялись. Из арочного прохода, с практически самой верхней его части, на нас посыпался мелкий грунт. Это было недолго – пару секунд от силы. Мы застыли и стали всматриваться в место смехотворного обрушения. Я с Полом стоял за пределами арки, в отличие от Джона, по которому и пробежался каменный град. Он оглянулся и шепотом потребовал отойти подальше, чтоб выйти с территории возможного обвала.

Внутреннему голосу моего друга можно только позавидовать: обвал случился. Огромная глыба мокрой глины, отколовшаяся от внутренней части потолка, с глухим грохотом рухнула на место, где миг назад на корточках сидел Джон. Вместе с частью завала, я имею в виду камни размером с кулак и немногим меньше, этот влажный ком практически добрался до наших ног, хотя мы и стояли примерно в двух метрах.

Такое событие не могло остаться незамеченным нашими организмами, так что новый прилив адреналина не заставил себя ждать. Однако данная ситуация одновременно сумела и охладить разгоряченные головы, показав наглядный пример, что может случиться с невеждами вроде нас. Но…

Во время рассуждений о возвращении я и мои товарищи не почувствовали легкий ветерок, ударивший нас по лицу. Обвалившаяся куча глины своей массой приоткрыла дорогу этому невидимому страннику. Мы сразу повнимательней осмотрели отверстие и смогли разглядеть проход за завалом.

Было огромной глупостью сделать то, о чём читающий этот рассказ уже понял, но мы так и поступили. Я вновь шёл последним и заметил, как мне показался забавным факт, что, когда кто-то протискивался в лаз, раздавался жуткий гул в конце большой комнаты. Он напоминал звериный рев, но не совсем обычный… будто большой зверь издавал его из-под воды. Когда же я просочился в узкую щель, звука не было, или я просто не слышал его из-за шуршания одежды по причине контакта с камнями и глиной. Но потом мне стало реально не по себе, поскольку гул вновь на миг возник.

Это случилось, когда мы прошли уже метров десять по открывшемуся нам тоннелю. Пол с Джоном не услышали его, однако я уловил этот жуткий глухой рык. Сам коридор имел уже знакомую геометрическую форму. Сложен же он был отнюдь не так аккуратно, как предыдущие. Очевиден факт его рукотворности, однако мастерство отличалось в отрицательную сторону. В сравнении с проходами за пломбой они были грубые, угловатые и топорные, а говорить про пробуренные новоделы военных… и вовсе дурной тон.

Грубая обработка стен со следами древних инструментов встречалась на каждом шагу. Мы, словно находясь в трансе, пленительно лицезрели историю, о которой если кто и знал, то лишь единицы. В подземельях этих, как я и говорил, присутствует некая сила, с жадностью поглощающая глупцов вроде нас. Она манит своей загадочностью и таинственностью, обманывает, не прощая ошибок.

Наш слегка робкий, но целеустремленный шаг нарушил вновь раздавшийся гул, что ранее сопровождал при движении через лаз в арочном проходе. Он был тихий и далекий, но в подземной тишине такие вещи привлекают внимание не меньше, чем свет из мрака. Пол после небольшой паузы предположил, что порыв ветра оказался сильнее предыдущего, поэтому сквозняк так громко и сыграл глухой рев. Джон же с сарказмом пожелал, чтоб это были не камни, завалившие проход. Но я поймал себя абсолютно на другой мысли… Мысли, что наверняка пришла и в голову моим товарищам, но которую никто так и не озвучил: кто-то прошмыгнул за нами…

Ещё в первое погружение в этот мрак подземелий мы столкнулись с подобным, я имею в виду разбитую бутылку за спинами. Данный момент прилично припугнул, нагнав суеверный страх. И по логике он должен был вовсе отвернуть нас от затеи о втором спуске, но вышло все наоборот. Хотя после мы тот случай старались не вспоминать, а если разговор заходил о стеклянном звоне, то он тут же замалчивался с поворотом беседы в другую сторону.

Сейчас я вспомнил сей факт и не особо ему обрадовался, учитывая, что тогда маршрут не предусматривал возвращения в то место, поскольку выходов хватало. Данная ситуация полностью нивелировала такое преимущество, отчего становилось все больше не по себе. Гнетущая обстановка в купе с возможностью не вернуться на поверхность меня изрядно пугала, а этот гул добавил ещё пару седых волос.

Честно признаюсь, страх побеждал меня, и вскоре я готов был капитулировать. Уже не в добродушной и товарищеской, а в весьма жесткой и требовательной манере я заявил о нежелании продолжать этот бессмысленный, опасный забег по катакомбам. Мне хотелось выбраться наружу, к солнечному свету и свежему воздуху, бежать прочь от безжизненного мрака и затхлой вони.

У меня случилась истерика, в пылу которой я даже сейчас мало что помню, какие фразы слетали с языка и какие оскорбления и доводы мог бросать Полу и Джону. Но случившееся далее… отрезвило меня, а затем заставило совершить ошибку, цена которой могла стоить жизни трех человек…

В наших фонарях разом погас свет. Он сперва просто замерцал, размывая силуэты теней, а после покинул нас насовсем. Джон сразу принялся всех успокаивать, оповестив о наличии запасного фонаря. Мы, естественно, знали о наличии резерва, поскольку все «археологические раскопки» велись под светом именно его.

Когда стали раздаваться пластмассовые щелчки, а темнота не отступала, Пол нервно поинтересовался, как у нас дела. А они были плохи… Лампа никак не хотела давать самое необходимое в катакомбах. Находясь в полном мраке, уставший и утомленный, ты часто становишься жертвой игры собственной фантазии, рисующей малоприятные картины. А если учитывать багаж знаний, полученный о столь таинственном месте и нелегкий путь, проделанный нами, психика очень быстро начинает подводить.

Не могу утверждать, как долго удавалось сохранять хладнокровие, но момент Х все же настал. В обезумившей агонии я набросился на Джона, вцепившись в его куртку. Трепля его изо всех сил и истошно вопя, я раз за разом осыпал друга упреками и оскорблениями за то, что он, вопреки моим предупреждениям, решил вновь испытать судьбу. Я не сразу заметил, а точнее не почувствовал, как сзади меня начали касаться другие руки. Они оттащили меня от жертвы нахлынувшего безумия и охватили тело так, чтоб я не мог пошевелиться.

Через секунду я понял – скрытая фигура во тьме, впрочем, как и все окружающее пространство, принадлежала не Джону, а Полу, судя по испуганному вскрику. Это взбесило меня пуще прежнего. Вывернувшись и освободившись от крепкой хватки, я вцепился теперь в настоящего Джона и повалил на твердый, покрытый влажной пылью пол.

Сейчас мне очень тяжело даются эти строки, поскольку столь низкий и не присущий настоящему мужчине (каковым я себя считал) поступок не укладывается в голове. Стыд и неловкость теперь останутся со мной на долгие годы. Такие подземелья угнетают, затуманивают ясный взгляд первобытным страхом, вгоняя в суеверную колею событий, сопровождающую на протяжении долгого пребывания под землёй. С каждым часом стены тоннелей сужаются, а потолок предательски скатывается вниз, вызывая приступы клаустрофобии. Воздух, с уменьшающимся в нем с каждым пройденным метром кислородом, отравляет мозг, что приводит к глупым, подчас, откровенно идиотским поступкам. Поступкам вроде этого…

Джон не был крупней, однако в силе все же превосходил. Ему не составило большого труда скинуть меня и, прижав руками и ногами к тому же влажному полу. Наконец утраченное мгновением ранее спокойствие вернулось. Осознав поведение и недостойный поступок, я извинился перед своим другом. К моему удивлению, Джон весьма спокойно отреагировал, не бросаясь в эмоции. Пол, уже также собрался, приняв мои извинения за столь агрессивное поведение. Но та самая ошибка, упомянутая ранее, была совершена…

Во всём этом хаотичном безумии мы потерялись в пространстве и совершенно не могли понять, в какую сторону идти. Фонари по-прежнему отказывались освещать мрак, раздражая каждым безрезультативным клацаньем выключателя, вновь воцарившаяся тишина давила сильней прежнего. Правда, длилась она недолго, поскольку единственный доступный способ, помогающий нам не сойти с ума от одиночества, – умение говорить.

Никогда не мог представить, что, несмотря на, казалось бы, простое ориентирование в пространстве с двумя направлениями движения, путь может оказаться столь сложным. Я даже сумел стукнуться о стену тоннеля, уверенно полагая о её отсутствии передо мной.

Кое-как на ощупь мы прижались к шершавой породе и, положив руку на плечо впереди идущего, проследовали по направлению узкого лаза в заваленной арке. Нам очень хотелось верить в правильный выбор движения, однако это оставалось лишь верой. Джон уверенно держался, убеждая в аксиоме принятого решения. Наш шаг был медленным, поскольку в темноте, даже будучи уверенным в своем пути, всегда испытываешь робость пред тем, как опустить ногу. А если учитывать весь ужас ситуации и окружавших нас обстоятельств, удивительно, как удалось не сойти с ума.

Не могу сказать, сколько прошло времени: пролетели ли минуты или часы, но мы вскоре стали понимать: желанный лаз скорее всего находится в другой стороне. Внутренний компас не работал, а эмоции, овладевающие нами с каждым пройденным метром, все сильней и сильней полярно менялись. Сперва, практически сразу после движения, я почувствовал оптимистичный прилив, поскольку идти в никуда лучше, чем сидеть нигде. Затем сковывал холодный страх от понимания наших дел, которые были скверные. И это оказалось лишь началом…

Спокойно обсудив, насколько это было возможно, наши дальнейшие действия и перспективы, мы решили развернуться, дабы ещё раз попытать счастье уже в обратном направлении. Но сначала пришлось сделать привал, поскольку эмоциональная и физическая нагрузки совершенно истощили силы. Закурить нам не удалось: даже зажигалка отказывалась работать в этом проклятом нами тремя подземелье.

Допивая скудные запасы воды, в своих разговорах мы невольно скатывались в малоприятное русло рассуждений обо всей чертовщине, связанной с этими катакомбами. Мы вспоминали о погибших солдатах; о старых байках старожил про вход в загробное царство с мифическим Цербером, что стоял на страже, лишь изредка покидавшим свои владения для поедания здешнего скота; о безумце,

в одиночестве блукавшем в лабиринтах ради острых ощущений или же удовлетворения своего больного мозга. Все это угнетало, навеивало приставучий и дремучий суеверный страх, а все попытки прогнать его заканчивались неизменно поражением… Вездесущий мрак лишь усиливал практически неугомонное волнение, помогая воображению рисовать картины, бесконечно далекие от реальности, хотя реальность отнюдь не могла похвастаться более дружелюбным содержанием.

Окончив привал, мы продолжили попытки выбраться из добровольного заточения. Поначалу все шло своим чередом – мелкий шаг, скудное общение, наши руки по-прежнему держались за плечи, однако события, произошедшие далее, навсегда запомнятся и будут сопровождать до могильной плиты. Кошмарный ужас, испытанный в катакомбах древнего городища, и по сей день преследует меня во снах, напоминая о тех малообъяснимых событиях, что пришлось пережить.

К этому моменту мы уже миновали точку, где я, как одержимый, набросился на своего друга – по крайней мере, таковы были внутренние ощущения. Передышек не планировалось, но шедший первым Джон споткнулся и упал, так что нам пришлось потратить какое-то время, прежде чем продолжить. Мы с Полом спокойно расспрашивали его о самочувствии и возможных травмах, как в короткий перерыв в диалоге из-за спин раздался громкий, глухой и мало узнаваемый звук. Словно кто-то из темноты решил резко побежать на нас, а потом, как вкопанный, остановиться в метре, едва не врезавшись…

Хлопки чьих-то ног от такой резкой остановки в момент вызвали бесчисленное количество мурашек и болезненную нехватку кислорода. Находясь в неповторимом испуге, я не мог сделать даже глотка воздуха. Спазмируя и нервно покачивая шеей, я задыхался, грудь разрывалась от колкой боли, на голове волосы исполняли дьявольский танец, а глаза иллюзорно стали улавливать белый свет в непроглядном мраке катакомб. Мои товарищи также не издавали ни шороха, можно было посчитать, что их и вовсе нет! Мы все вслушивались в пустоту…

Первая сказанная фраза казалась банальной, однако содержала общую точку зрения и полностью соответствовала нашим желанием: «Давайте валить скорее…». Не задерживаясь более ни на секунду, мы продолжили движение, стараясь как можно тише ступать ногами.