Древняя Индия

Праджапати[20 - Праджапати («господин потомства» встает из этого и других гимнов «Ригведы» не только как главная фигура жертвоприношения, жертвователь и жертва одновременно, но и как бог вечного кругооборота природы, текущего и постоянно возвращающегося к своим истокам, и времени, бог календаря и его празднеств, отмечаемых в начале каждого нового года и сезона. В этой ипостаси у него много общего с этрусским Киленом и римским Янусом. Подобно тому как у каждого из главных богов этрусского пантеона, занимающих участки ободка печени из Пьяченцы, был свой Килен, так и свой Праджапати был у ведийского Брихаспати и затем у его восприемника индуистского Брахмы. Как воплощения их функций богов природы и вечного ее кругооборота – смены дня ночью, месяца месяцем, года годом, жизни смертью. Именно поэтому он воспринимался как главный бог – так же как и у этрусков главным богом считался не Тиния, а Килен (Янус). Совершение жертвы на алтаре Праджапати или превращение в жертву его самого рассматривались как культовый акт, и в этом плане он близок к Агни в его ипостаси жертвенного огня, без которого боги не могут существовать.] в сотворенном им мире был одинок как перст. И подумал он: «Как мне себя продолжить?» Напрягшись, Праджапати воспламенил свой дух и породил из своего рта Агни[21 - Агни – в ведийской и индуистской мифологии бог огня во всем его многообразии – от домашнего очага до пламени солнца; считался посредником между людьми и богами («ближайший из богов»), поскольку переносил жертвы смертных из жертвенного костра к небожителям.], пожирателя пищи. Был Агни первым из богов, ведь Агни все равно что Агри, а Агри – это «первый», «стоящий спереди». Пищи же в мире, могущей прокормить Агни, не нашлось, и понял Праджапати, что Агни сожрет его. От испуга он открыл рот и выронил свою Силу, сила же его – Речь – появилась после Агни второй. Чтобы принести жертву, Праджапати потер ладонью ладонь, и они лишились волос. Продолжал тереть Праджапати ладони, пока из них не вылились жертвенное масло и молоко, но они смешались с волосами, отделившимися от ладоней. Поэтому он опрокинул эту смесь в огонь, и превратились волосы в корни и стебли растений, и мир радостно зазеленел.

Так, принеся жертву, Праджапати продлил себя и спасся от обжоры Агни. Так же и тот, кто совершает всесожжение, спасает себя от Агни, готового его сожрать, а когда человек умирает, его возлагают на огонь, сжигающий лишь тело, и он возвращается к жизни из пепла.

После Агни были созданы Вайю[22 - Вайю – ветер и бог ветра, обозначаемый как «быстрейший из богов», вихрь, отождествляемый с Агни.] и Сурья[23 - Сурья – в ведийской мифологии бог солнца, входящий в ведийскую триаду Агни – Индра – Сурья, глаз богов; отождествляется с Савитаром. В эпосе с Сурьей связано множество сюжетов, в которых он противник богов, грозящий испепелить их лучами, но также и демонов, и родоначальник героев.]. Они сказали: «Давайте сотворим существо, и да будет оно четвертым». Очертив место, на котором стояли, боги начали слагать песнопения. Место, очерченное ими и услышавшее гимны, стало Землей, а проведенная ими черта – Океаном.

Совершив это, боги отправились на Восток, пообещав Земле вернуться. По пути им встретилась корова, возникшая из их песнопений. Агни ее возжелал, сказав: «Да будет она мне парой!» Он излил в нее свое семя, ставшее молоком. Оно и поныне белое у любой коровы, черной или бурой, и теплое от Агни.

И решили боги попробовать это молоко, принеся его в жертву. И возник между ними спор, кому это сделать первым. Тогда они явились к Праджапати и спросили: «Кому из нас отведать это молоко первым?»

– Агни! – ответил Праджапати не думая. – Ибо Агни возродит свое семя, а с ним вместе возродитесь и вы. Вторым пусть отхлебнет Сурья, а то, что останется, пусть допьет Вайю, который всюду веет.

Выпили боги молоко и вновь обрели рождение и жизнь.

Вначале было солнце[24 - В этом варианте мифа о творении в акте сотворения жизненной силы, лежащей в основе растений, участвуют два бога – Солнце и Сома («Месяц»). Однако в мифе их роль неясна. Солнце – и отец, и одновременно женское начало, оплодотворяемое своим собственным жаром и превращенное в изначальный пар дождем.]

Земля одно время была неподвижной и бесплодной пустыней. Высились над нею голые, обожженные, не покрытые травами горы. Поэтому живые существа сильно страдали от жажды и голода. Тогда Солнечный бог, словно отец родной, проникся состраданием. Совершая оборот северным путем[25 - Это указание на видимый глазу оборот солнца от юга к северу и от севера к югу, в ходе которого возникают времена года.], он отовсюду собрал своими всепроникающими лучами водяные пары и, возвращаясь южным путем через внутренность земли, наполнил ее живительной влагой. Обернулась она полем и проросла растениями.

Наделенные шестью вкусовыми качествами – сладким, кислым, острым, соленым, горьким, вяжущим, эти растения стали пригодны для жертвы богам и для пищи всем живым существам на земле. Воистину пища, дающая жизнь, сотворена Солнечным богом, а поскольку он и есть отец всех существ, моли его о помощи, называй одним из ста восьми его священных имен[26 - Далее в тексте «Махабхараты», где содержится изложение мифа, называется 108 имен, выражающих проявления солнечного бога-творца, – Сурья, Тваштар, Пушан, Савитар, Индра, Яма и др.], встречай ликованием как бога среди богов, когда он выезжает на небо на золотой колеснице, запряженной семью рыжими кобылицами, рассекая днями ночи, обращая вспять звезды, которые разбегаются от его всевидящего ока, как застигнутые врасплох воры.

Речь[27 - В ведийских текстах нет сюжета о создании Речи, но образ Речи как творения божества присутствует во многих гимнах. Для передачи непереводимой семантики Речи в индийских мифах мы использовали ведийский метод повторов (переклички слов или словесного эха) в русском языке.]

Река и речь, создал господь
И вдохновением единым,
Вас никому не побороть,
Для вашей плоти нет плотины.

Боги так же, как и люди, поначалу могли видеть, но не умели говорить и объяснялись между собой знаками. Праджапати дал богам, а потом и людям слова[28 - Согласно индийской и кельтской мифологии, у богов и людей были свои языки.], назвав их речью от реки Сарасвати, потому что слова стекаются в речь, как ручьи.

И стала Речь могущественной богиней, благосклонной к риши. Кудесник, жрец Речи был поющим и пьющим. Он пропускал Речь сквозь свое сердце и давал ей свободно течь к обиталищу небесных богов.

Была Речь женщиной, и к ней потянулись дочери богов. Первой из них была масляноногая Илу[29 - Сарасвати, Сарью, Синдху – синонимическое обозначение реки на северо-западе субконтинента. К ней обращались певцы гимнов как к величайшему потоку, матери, кормилице, богине. Партнерами ее в мифах считался Пушан, бог плодородия, невозможного без орошения земными или небесными водами, Маруты, боги грозовых туч, Агни, Ашвины, а также женские божества Илу и Вач. С последней она была в постведийское время отождествлена. Посвященные Сарасвати гимны характеризуют культ рек, присущий многим древним народам.], рожденная в небесном океане. Илу не только ходила к Речи на водопой, но с ее помощью выиграла спор с богами.

Боги также возлюбили Речь и не уставали ее прославлять. Ближе всех к ней был Пушан. При одном приближении к Речи он распускался, как цветок, и наполнял берега пухом своих деревьев. Также и Сома, услада пьющих, воссиявший на небесах Луной, упивался красотою Речи. Своими напевами он возбуждал у риши вдохновение, подобное тому, с которым Праджапати создал Речь.

Где это было?[30 - Певец выступает на состязании, обращаясь к Вишвакармане, направителю внутреннего видения мира, с вопросами об акте творения, из которых бог предстает то как кузнец, то как плотник, с просьбой раскрыть ему свои творческие тайны и их повторить – принести себе в жертву небо и землю и отдать себя в жертву своему творению.]

Вишвакарман[31 - Вишвакарман – бог-двойник Праджапати.], отец глаза, мудрый мыслью. Поддались ему эти два мира, как жертвенное масло, и он их породил. И он занял место, принеся в жертву эти миры. Молитвою он проник к еще не выявившимся поколениям, сокрыв первое.

Где это было? Что ему служило опорой? Как ему удалось величием и всеохватывающим взглядом распахнуть небо? Единый бог, неоглядный, тысячеликий, тысяченогий, порождает небо и землю, он сплавил все, сбил все своими крыльями. Из чего он вытесал небо и землю? Что это была за древесина? Что за дерево? О, вы, способные мыслить, узнаете ли вы, на чем он стоял, укрепляя миры? Что было вверху, что внизу, а что – в середине? О, Вишвакарман! Сам принеси в жертву свое тело и этим его укрепи!

О, Вишвакарман! Укрепи себя возлиянием, сам принеси себе в жертву землю и небо! Повелителя речи, быстрого, как мысль, и призываем сегодня, при состязании на помощь. Пусть возликует, услышав наши призывы, он, приносящий всем благо и творящий добро!

День и ночь

Поначалу земля была распахнута Вивасвате[32 - Вивасвата – свет жизни, одно из солярных божеств.], и длился бесконечный сияющий день. Поэтому первыми появились дети Вивасваты и Саранью[33 - Саранью – дочь Тваштара.] Яма и Ями[34 - Яма и Ями соответствуют авестийским близнецам Йиме и Ймак, также ставшим первой супружеской парой.], поднявшие веки в один миг, чтобы лицезреть Солнце и под ним синий океан. Брат и сестра, близнецы, стали мужем и женой, и наполнилась земля от края до края их счастливыми голосами и смехом. От первой супружеской пары пошло потомство, привольно расселившееся по земле.

Яма и Ями были смертными, и пришло время им умереть, Яме – первому. Он был первым, кого взяла земля, а Ями оказалась первой, познавшей горе одиночества и разлуки. И небо, вместо радовавших богов голосов и смеха, заполнил разносимый ветром заунывный плач[35 - Плачу Ями в египетском мифе соответствует плач Исиды по Осирису, в вавилонском – Иштар по Таммузу, в скандинавском – Нанны по Вайдру.]. Не стало покоя и Земле. Боги, собравшись, спустились к Ями и стали уговаривать ее успокоиться, объясняя, что исчезновение всех живущих, но не бессмертных – закон, что уйти от смерти дано только богам. Но прародительница не умолкала, продолжая причитать:

– Но ведь он умер сегодня! Только сегодня!

И на это богам нечего было возразить, ибо день рождения и день ухода, день смеха и день плача, день радости и день горя не были еще отделены друг от друга. Подумав, боги создали ночь, отделив ею свет от света, день от дня.

И появилась первая ночь. Выплыла на черное небо луна с бегущей по ней тенью зайца, засмотрелась на него вдова, успокоилась и уснула. Лишь тогда смогли смежить боги свои лотосовидные очи и наконец отдохнуть от стенаний, заполнивших все небо.

С тех пор день сменяется ночью, а ночь днем.

Происхождение смерти[36 - В мифах индоевропейских народов нет единого образа Смерти. У греков и скандинавов она мужского пола, у славян, как у индийцев, женского. У греков Танатос (смерть) связан с подземным миром, где он пребывает вместе со своим собратом Гипносом («Сном»). Брахма оставляет Смерть при себе, заставляя выполнять ее функцию освобождения Земли от излишнего бремени жизни. Идея греха и наказания за него в индийской концепции смерти не развита.]

Многие тысячи лет на земле не слышали о Смерти. Потомки Вивасват и другие живые существа рождались, счастливо жили, не зная греха, не умирая. Земля постепенно наполнилась до самых своих пределов людьми, и стали они ей в тягость. И взмолилась она Брахме, чтобы он избавил ее от непосильного бремени. И сел Брахма, положив голову на руку, задумавшись, как уменьшить число живущих в подвластных ему мирах, но мысль не приходила в его голову.

И как всегда в таких случаях, его объял гнев на самого себя и он вырвался из его тела со страшной силой. Запылал мир со всех концов. Страх и ужас объяли все живое, и миру грозило полное уничтожение. Никто из богов не решился приблизиться к творцу вселенной, и только бесстрашный Шива, представ перед грозным владыкой, сказал:

– Не гневайся, Прародитель, на созданных тобою тварей. Не допусти, чтобы из-за них опустела вселенная. Пусть они живут и умирают, но не иссякает их род.

Слыша это, Брахма ввернул в свое сердце животворящий пожирающий огонь. Из гнева Брахмы выступила женщина в багровом одеянии с венком из пышно цветущих лотосов на голове[37 - В индийской мифологии красный цвет ассоциировался со смертью.]. Не задерживаясь, она направилась к Югу своим путем[38 - Юг во многих мифологиях ассоциировался с царством смерти, поскольку жилища бессмертных богов помещались на севере.]. Но Брахма ее остановил.

– Куда ты торопишься, Смерть? – сказал он ей. – У тебя в моем мире много дел. Иди и убивай живые существа. Ты возникла из моего гнева, из мысли об очищении бремени излишней жизни. Иди и истребляй неразумных и мудрых.

По мере того как Брахма вещал, лицо Смерти грустнело, а когда он кончил говорить, она разревелась, как простая женщина.

– Будь ко мне милостив, о Брахма, – проговорила она. – Каково мне будет губить ни в чем не повинные существа, разлучать близких и любящих друг друга, лишать родителей взращенных и любимых ими сыновей, отнимать у детей матерей и отцов? Ведь те, кто останется жить, проклянут меня и вечно будут меня жечь их слезы.

– Но уничтожение – это твое предназначение, госпожа, – сказал Брахма. – Ты для этого создана. Иди и действуй!

Смерть покорно наклонила голову и отправилась в путь, по назначению. Но Прародитель оказал ей милость. Слезы, которые она пролила, превратились в болезни, убивающие в положенный срок и дающие смертным время задуматься о смысле жизни. Поэтому на Смерти нет вины. Она госпожа справедливости, лишенная любви и ненависти, выполняющая волю Предвечного.

Бегство и возвращение Агни[39 - В ведийской мифологии не было бога-похитителя огня, подобного греческому Прометею, но сам божественный огонь Агни по свойственной ему подвижности скрывается от богов и возвращается, лишь добившись повышения своего статуса и увеличения доли в жертвоприношениях.Видимо, гимн X, 51 воспроизводит заключительную часть мифа о бегстве Агни и его возвращении к своим обязанностям. Агни рисуется богом, вступившим в сообщество богов позднее, чем другие боги, которых возглавляет Митра-Варуна, всеобъемлющий бог, связанный с изначальным миром, охраняющий космический закон и карающий его нарушителей.]

Я на смерть порожден моим сознаньем,
Я ранен в сердце разумом моим,
Я неразрывен с этим мирозданием,
Я создал мир со всем его страданьем,
Струя огонь, я гибну сам, как дым.

    Константин Бальмонт

Узрев золу и пепел у страшных для Агни вечных вод, боги поняли, что обманул их Агни. Опустился Варуна в свою стихию и увидел пылание тел Агни, притаившегося в прозрачной, непроницаемой для влаги оболочке[40 - Агни избирает своим убежищем изначальные воды, поскольку это место его рождения («Атхарваведа», I, 33, 1).]. Агни, поняв, что его хитрость разгадана, спросил:

– Как ты нашел меня?

– По следу поленьев, служивших тебе дорогой, – ответил Варуна.

Опустились в воды и остальные боги. Их принял Яма[41 - Яма в этом гимне хотя и не назван богом – не «последний из умерших», а фактически один из богов.], заметивший во мраке свечение тел Агни[42 - Это место трудно для понимания. Некоторые толкователи полагают, что речь идет о блеске тел Агни на протяжении десяти дней пути.] в десяти местах.

– Мы искали тебя повсюду, – проговорили боги. – Почему ты от нас бежал?

– Я боялся службы перевозчика жертв, – ответил Агни, обращаясь к Варуне. – Я не захотел быть в упряжке богов. Вот тела мои скрылись во многих местах, и у меня нет больше никаких забот.

– Иди сюда! – сказали боги все вместе. – Преданный нам человек готовится к принесению жертв, а ты пребываешь во мраке. Проложи же поленья, чтобы вернуться.