Команда, которую создал я

– Извини, старик. Поговорить – дело хорошее, но мне сегодня еще 240 страниц дочитывать, а вечером – на работу в подшефную школу, лекцию читать учителям…

Или:

– Брат, у меня сегодня еще два дополнительных семинара и факультатив.

– А завтра?

– Завтра очень интересная лекция на юридическом факультете. Послезавтра в научном центре – конференция, будут современные философы из Италии, Германии, Франции, Зимбабве …

Постепенно я перестал искать встреч с «умниками». Но последовал их примеру. Еще больше налег на учебу. Мне удалось серьезно «прибавить» за счет индивидуальных занятий. Я и раньше замечал, что когда занимаюсь один, то все дела идут быстрее. А здесь пример Круглова и других «умников» окончательно убедил меня в этом. Только самые интересные лекции и семинары. Больше книг, пособий, времени за компьютером. Университет позволял. Здесь каждый мог выбрать себе нужный режим: групповой или индивидуальный. Спрашивали за результаты. А за них меня научный руководитель только хвалил.

Но концентрируясь на учебе, я не становился «ботаником». Опять же, следуя примеру «умников», стал присматриваться к тому, что происходит вне стен университета, к тому, что имело отношение к настоящей жизни. Ведь студенческий мирок искусственен, тепличен и, несмотря на юношескую розовощекость, достаточно затхл. Несколько сотен одних и тех же людей все время крутятся в одних и тех же стенах факультета, библиотеки и общежития.

Я серьезно задумался о своем послеуниверситетском будущем. У меня не было в Москве ни влиятельных покровителей, ни каких-либо самых захудалых родственников, у которых можно было бы остановиться на время. Я должен рассчитывать только на себя, на те силы, что по-прежнему чувствовал в себе. Университет не истощил меня. Наоборот.

Да, я должен работать здесь в Москве. Мысль о возможном возвращении в Воронеж просто бесила меня. Поэтому, когда подчас накатывала лень, я представлял себе, что возвращаюсь. Меня с распростертыми объятиями встречает Алена. Свадьба, торжественный перенос невесты через Каменный мост, разбитая бутылка… Ращу своих детей и преподаю в школе чужим… После занятий иду по улицам города, а мне вслед шепчут:

– Это тот самый, что учился в Москве… В МГУ… Далеко мог пойти… Мог… мог… мог…

Такие мысли здорово меня встряхивали, заставляли яростно шевелить мозгами. Можно было, конечно, вкладываться не в учебу, а в поиски хорошей невесты. Соблазнить дочку столичного бизнесмена или политика. Таких охотников из числа «разгильдяев» у нас на курсе было немало. Каждый вечер вместо учебников они приникали к зеркалу. Прихорашивались, шли на те дискотеки, где развлекаются «золотые», а также на выставки, в хорошие театры. Там хотя и зевали, но иногда добивались результата. Кое-кому удавалось влюбить в себя богемное чадо. Получить вместе с женой хорошую должность или приличный капитал.

Один из приятелей моего соседа по комнате Мишки полгода ходил в консерваторию, дарил цветы одной скрипачке. И влюбил-таки ее в себя. Она была и неталантлива, и некрасива. Но ее родители – музыканты мирового уровня – подарили им на свадьбу отличную квартиру, роскошный автомобиль. Не промахнулся, паразит.

Мишка причитал:

– Ну почему не я? Ну почему? Почему?

Мое самолюбие с глубочайшим презрением отвергало такой путь. Я не представлял себе, как можно жить с человеком, который тебе совершенно неинтересен. Видеть его лицо утром и вечером. Разговаривать с ним ни о чем. Равнодушно целовать. Но главное, мне хотелось добиться всего самому. Чтобы никто не мог сказать:

– Ты благодаря мне… Нам… Им… Тем… Этим…

Люди, глядя на меня, должны говорить с уважением:

– Мамонтов. Какой молодец: сам себя сделал. А парень-то из Воронежа, из небогатой семьи, без связей…

Ощущение внутренней силы убеждало меня, что я действительно всего могу добиться сам. Только чего «всего»? Я по-прежнему никак не мог определиться.

Варианты? Можно было вовсе не выходить за стены университета. Мне вполне по силам было ступить на научную стезю. Научный руководитель так и сказал:

– Мамонтов, из ваших курсовых работ может получиться прекрасный диплом. А если захотите, то над этой темой можно работать и дальше. Я могу рекомендовать вас в аспирантуру…

– Спасибо, – поблагодарил я.

И задумался. Научная стезя позволяла в будущем рассчитывать на приличный заработок, положение, признание. В научных кругах. Но я хотел двигаться именно по жизни, а не по ее обочине. Наука ведь практически всегда в значительной мере оторвана от всех реальностей. И увлекшись, можно запросто выпасть из жизни, принимать за нее научный мирок – такой же крохотный, как и студенческий. А жизнь намного шире, и слишком узкие специалисты в ней беззащитны перед глобальными изменениями, которые все чаще происходят в мире. Кризис в экономике или реформа в министерстве образования запросто могут привести к урезанию финансирования науки. Бац – и расформирована кафедра. И ты со своим научным трудом на улице без работы, без зарплаты, без будущего и даже без настоящего.

Думая о возможной научной карьере, я вспоминал о своих занятиях борьбой. Ее бросил потому, что во мне не было такого желания, что пересилило бы боязнь риска. И та же ситуация складывалась с наукой. Только теперь я думал о будущем еще более серьезно. Не только о своем, но и будущем своей семьи. Пусть она будет не совсем уж завтра, как того хочется Алене, но в один прекрасный день обязательно будет. И я не должен подвергать свою семью риску.

Не слишком ли Мамонтов предусмотрителен и осторожен? Но нет, дело даже не в семье. Главное – я не был уверен, не чувствовал, что именно наука есть объект применения моих сил, что именно она позволит мне освободиться от внутреннего напряжения, получить столь желаемое удовлетворение.

Может быть, бизнес?.. Над этим стоило подумать. Ведь именно бизнес дает человеку большие возможности. Да, он требует огромной отдачи, но и вознаграждает соответственно. Деловые люди делают головокружительные состояния и карьеры в считанные годы. И что важно – в бизнесе все зависит только от них самих: от их сил, от их веры.

Да, я верил в себя. Хотя никогда раньше и не занимался бизнесом. Так уж получилось, что за школьные годы мне не пришлось нигде поработать за деньги. Родители разрешали заниматься всем, кроме денег. Может быть, зря. А может быть, именно благодаря этому запрету я теперь ощущал в себе всевозрастающее желание почувствовать себя бизнесменом, заработать кучу денег самостоятельно: на собственную жизнь, на свою семью, на старость моих родителей, на личную независимость, на всеобщее признание и уважение.

Бизнес. После того как пришло ощущение, что с учебой у меня полный порядок и можно позволить себе заниматься чем-либо еще, я решился поработать на свое деловое будущее. Но действовать осторожно: не пускаться в авантюры, да даже и в фирмы серьезные не устраиваться, попробовать себя пока тут же в университете. При нем существовало несколько предприятий, в которых трудились студенты, не имеющие какой-либо квалификации. Зашел в ближайший университетский кооператив:

– Мне бы работу какую-нибудь, чтобы не сильно от учебы отрывала.

Начальник, такой же молодой, как и я, парень, кивнул:

– Мороженщиком пойдешь? График работы можешь сам выбрать. Твердой зарплаты нет. Но сколько заработаешь – все твое…

Я согласился. Мне все равно было, кем работать и сколько получать. Важно попробовать. Начать.

Через пару дней я тихонько выкатил свою тележку в прилегающий к университету сквер. Встал в тенечке, поправил свой белый халат. Налетай, народ, покупай. Но народ шел мимо и не обращал на меня никакого внимания. В этот первый день я продал всего три мороженых. Какая-то молодая женщина, читавшая в сквере книгу, сжалилась надо мной. Сначала купила одно. Потом, уходя, внимательно оглядела меня, вздохнула и купила еще два. Наверное, сама была студенткой и, может быть, вот так же когда-то пыталась продавать мороженое.

Сдавая сменщику тележку, полную мороженого, я хотел сказать ему, что завтра не выйду на работу – мой эксперимент закончен. Но тут же внутри меня все воспротивилось: сдаться так быстро? Вечером, проанализировав свою работу, я понял главную ошибку: нельзя продавать там, где нет покупателей. Нужно идти им навстречу. И на следующий день я выкатил тележку в центр сквера, туда, где пересекаются потоки прохожих.

На солнце было жарко, зато мороженое стали покупать. Я продал целых двадцать семь штук. И хотя такой результат не очень обрадовал моих работодателей, меня, тем не менее, окрылил. Я стал соображать, что можно придумать еще. И придумал. В свой следующий «выезд» стал привлекать к себе внимание тех, кто проходил мимо, не замечая меня. Бормотал им сначала стеснительно:

– Мороженое. Хорошее мороженое.

Но потом разошелся, стал выкрикивать в полный голос:

– Купите себе пять минут удовольствия!

– Юноша, угостите девушку, и она ответит вам взаимностью!

– Красавица, «клубничное» так идет к вашему платью!

Я улыбался. Мне улыбались. И у меня покупали. За несколько часов я распродал половину содержимого своей тележки.

В этот день я получил приличный гонорар. А мой начальник Женя Сорин – тот, что принимал меня на работу, удивился:

– Молодец, философ. Я думал, ты у нас не задержишься. А у тебя пошло…

И заработанные деньги, и похвала начальства означали, что заниматься бизнесом у меня получается. Пусть совсем маленьким бизнесом, но это ведь только начало. В последующие дни мне удалось добиться стабильности. То есть, чтобы продавать достаточно много мороженого не от случая к случаю, а всегда: и когда есть настроение торговать, зазывать, уговаривать, и когда его нет.

Теперь я регулярно получал весомую прибавку к стипендии. И даже подумывал попросить родителей присылать мне меньше денег. Но побоялся, что напугаю их, и они запретят мне работать. А меня торговля захватывала все больше и больше. Это было интересно – работать с людьми: с покупателями, с начальством, с «коллегами». Общение с другими работниками предприятия здорово отличалось от обычного студенческого. В кооперативе все было намного проще. Разговаривали без обычного выпендрежа, «по-деловому». Здесь расслаблялись даже «серебряные», многим из которых приходилось подрабатывать на билет в клуб или на бутылку пива, не предусмотренные родительским бюджетом.

Как-то незаметно я довольно-таки близко сошелся с одной из представительниц «серебряных» – моей однокурсницей Ликой Дорониной. Она окончила школу в небольшом южном городке, где администрировали ее родители. Странно, но Лика, в отличие от многих «серебряных», не была заносчивой. Ее отличал живой ум, аккуратность, добросовестность. А еще Лика была довольно красивой. Я волей-неволей засматривался на нее, сравнивал с Аленой.

Мы часто вместе возвращались из кооператива. Обсуждали покупателей, торговые успехи. Говорили довольно-таки откровенно. Но при всех наших хороших отношениях с Ликой я, конечно, не был ей парой. Мысли ее были о принце:

– Окончу университет. Выйду замуж за солидного мужчину. У нас будет большой собственный дом. Я нарожаю мужу кучу детей…

Хотя Лика и не думала в таком своем будущем работать, это ей не мешало отлично трудиться в кооперативе, хорошо учиться… И помогать мне. Несмотря на все свои старания, я долго не мог решить одну старую проблему с английским языком. Как теперь выяснилось, учительница в моей школе имела совершенно отвратительное произношение. То ли слуха у нее не было, то ли она в институте плохо училась, в общем произношение у нее было ужасным. И нам она такое же поставила. Университетские преподаватели, слушая меня, морщились как от зубной боли. Иностранцы, с которыми я пытался говорить, вообще ничего не понимали. И вот Лика два раза в неделю по полтора часа ставила мне произношение. Я повторял за ней:

– What is this?