Народные русские сказки из собрания А. Н. Афанасьева

Охотники поскакали вперед и скрылись из виду.

– Что, ушли мои злодеи? – спросил бирюк.

– Ушли.

– Ну, теперь выпусти меня на волю.

Мужик развязал мешок и выпустил его на вольный свет. Бирюк сказал:

– А что, мужик, я тебя съем!

– Ах, бирюк, бирюк! Я тебя из какой неволи выручил, а ты меня съесть хочешь!

– Старая хлеб-соль забывается, – отвечал бирюк.

Мужик видит, что дело-то плохо, и говорит:

– Ну, коли так, пойдем дальше, и если первый, кто с нами встретится, скажет по-твоему, что старая хлеб-соль забывается, тогда делать нечего – съешь меня!

И пошли они дальше. Повстречалась им старая кобыла. Мужик к ней с вопросом:

– Сделай милость, кобылушка-матушка, рассуди нас! Вот я бирюка из большой неволи выручил, а он хочет меня съесть! – и рассказал ей все, что было.

Кобыла подумала-подумала и сказала:

– Я жила у хозяина двенадцать лет, принесла ему двенадцать жеребят, изо всех сил на него работала, а как стала стара и пришло мне невмоготу работать – он взял да и стащил меня под яр*; уж я лезла, лезла, насилу вылезла, и теперь вот плетусь, куда глаза глядят. Да, старая хлеб-соль забывается!

– Видишь, моя правда! – молвил бирюк.

Мужик опечалился и стал просить бирюка, чтоб подождал до другой встречи. Бирюк согласился и на это.

Повстречалась им старая собака. Мужик к ней с тем же вопросом. Собака подумала-подумала и сказала:

– Служила я хозяину двадцать лет, оберегала его дом и скотину, а как состарилась и перестала брехать*, – он прогнал меня со двора, и вот плетусь я, куда глаза глядят. Да, старая хлеб-соль забывается!

– Ну, видишь, моя правда!

Мужик еще пуще опечалился и упросил бирюка обождать до третьей встречи:

– А там делай как знаешь, коли хлеба-соли моей не попомнишь.

В третий раз повстречалась им лиса. Мужик повторил ей свой вопрос. Лиса стала спорить:

– Да как это можно, чтобы бирюк, этакая большая туша, мог поместиться в этаком малом мешке?

И бирюк и мужик побожились, что это истинная правда; но лиса все-таки не верила и сказала:

– А ну-ка, мужичок, покажь, как ты сажал его в мешок-то?

Мужик расставил мешок, а бирюк всунул туда голову. Лиса закричала:

– Да разве ты одну голову прятал в мешок?

Бирюк влез совсем.

– Ну-ка, мужичок, – продолжала лиса, – покажи, как ты его завязывал?

Мужик завязал.

– Ну-ка, мужичок, как ты в поле хлеб-то молотил?

Мужик начал молотить цепом по мешку.

– Ну-ка, мужичок, как ты отворачивал?

Мужик стал отворачивать да задел лису по голове и убил ее до смерти, приговаривая: «Старая хлеб-соль забывается!»

Колобок

Жил-был старик со старухою. Просит старик: «Испеки, старуха, колобок*».

– Из чего печь-то? Муки нету.

– Э-эх, старуха! По коробу* поскреби, по сусеку* помети; авось муки и наберется.

Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела, и набралось муки пригорошни с две. Замесила на сметане, изжарила в масле и положила на окошечко постудить.

Колобок полежал-полежал, да вдруг и покатился – с окна на лавку, с лавки на пол, по полу да к дверям, перепрыгнул через порог в сени, из сеней на крыльцо, с крыльца на двор, со двора за ворота, дальше и дальше.

Катится колобок по дороге, а навстречу ему заяц:

– Колобок, колобок! Я тебя съем!

– Не ешь меня, косой зайчик! Я тебе песенку спою, – сказал колобок и запел:

Я по коробу скребен,
По сусеку метен,
На сметане мешон
Да в масле пряжон*,
На окошке стужон;
Я у дедушки ушел,
Я у бабушки ушел,
У тебя, зайца, не хитро уйти!

И покатился себе дальше; только заяц его и видел!..

Катится колобок, а навстречу ему волк: