Территория дракона

– Нет, – ответил Брейн, он на самом деле плохо соображал.

– Ну, если мы останемся как есть с брюхом, набитым всяким прелестями, которыми нас кормят, нас может как максимум разорвать и как минимум будем блевать кровью, что закончится плохо. А те, кто после этого выживет, не будут годны ни к какой военной службе. Теперь понимаешь?

– Да, теперь понимаю, – кивнул Брейн.

– Ну вот, для того, чтобы нас сохранить и доставить быстро, нас фаршируют этой агриколой, а потом, как мороженое мясо, скачком отправят к месту. При этом даже транспорт, который будет нас доставлять, пилотируется автопилотом.

– Почему? – спросил Брейн.

– Потому, что таких перегрузок никакой пилот не выдержит, а если и выдержит, то не сможет пилотировать адекватно – ты уж мне поверь.

– Так ты пилот? – спросил Брейн.

– Да, я пилот, приятель. И пилотировал все подряд – толстозадые грузовики и перехватчики.

– Так ты, наверно, офицер?

– Майор.

– Майор, а как ты здесь оказался?

– А ты как здесь оказался?

– Ну, я вообще не гражданин Империи. Я хотел стать им и отправился на сложные задания. И вот теперь, как я понимаю, мне пошли навстречу и я буду служить, может быть, в строевых войсках.

– Ты дурачок, – сказал майор.

– Это почему я дурачок? – сыграл дурачка Брейн.

– Да, потому, что от тебя просто избавились.

– Ну хорошо, от меня и избавились, а ты майор и пилот. От тебя почему избавились?

– Я тоже стал неудобен. Задавал много вопросов, лез не в свои дела.

– А почему ты лез не в свои дела?

– Да потому, что служу давно и все уже порядком надоело. Хочется чего-то новенького, а ничего нового нету. Одна и та же дребедень – перехваты, стрельба. Вот я и полез не в свое дело, а начальство меня перебросило.

– И в который раз? – улыбнулся Брейн.

– Я вижу, ты уже разгадал меня.

– Да это несложно, майор. Стало быть, тебя будут перебрасывать уже не первый раз, и везде ты ни с кем не можешь ужиться?

– Представь себе – нигде я ни с кем не могу ужиться. В смысле с начальством. А они перебрасывают меня все дальше. И вот теперь меня совсем лишили авиации, снова отправили в активный резерв и теперь уже в Пехотный Комитет, а это хуже некуда. Буду доматывать служебный возраст в какой-нибудь дыре в немыслимом качестве.

– Правильно ли я понял тебя, майор, что нас, как какой-нибудь товар, утрамбуют поплотнее в транспорт и спящими отправят до места?

– Ты понял правильно. Как тебя зовут вообще?

– Я – Томас.

– Отлично, Томас. Прибавь еще воинское звание.

– Вроде бы сержант.

– Так вот, вроде бы сержант. Ты совершенно прав – я много где не уживался. Мне давали под зад три раза, и теперь я буду совершать следующий прыжок. Я прекрасно научился глотать эту, как ты называешь, белую глину, и мы накопили ее в себе уже достаточно, а значит, скоро нас перебросят туда, где, как я надеюсь, мне будет весело.

– Ну что же, я к этому готов, – сказал Брейн.

– К этому все готовы.

– Кстати, а как ваше имя, сэр? – спросил Брейн.

Суперколвер улыбнулся.

– Давно не слышал такого обращения? – спросил Брейн.

– Да, – кивнул собеседник.

– Стало быть, у вас давно уже нет майорских погон?

– О да – майорских погон давно нет. Ну да ладно, главное, что мы познакомились, ведь правда?

– Да, сэр. Честно говоря, я здесь немножко устал от такой молчаливой политики. Все молчат и жрут эту дрянь.

– Это означает только то, что все эти бойцы жрут агриколу не первый раз.

– Наверное, я единственный, кто делает это впервые.

– Получается, что так.

– Ну и скажите, сэр, когда же мы отправимся?

– Я думаю, повеселимся еще пару суток, и когда станем едва переставлять ноги, нас запихнут на эти полки.

– Полки, сэр? – переспросил Брейн.

– Да, именно так выглядят изнутри трюмы, в которых перевозят живой товар. Много высоких полок с ячейками – туда нас и будут трамбовать. Ты, когда тебе инъекцию сделают, засунь руки в карманы штанов поглубже.

– Зачем?

– Затем, что запихивать тебя в эти ячейки будет робот и ему по барабану, если у тебя будут торчать руки, ноги или другие какие-то конечности. Сломает и точка.

– Спасибо за совет, сэр.

После этого разговора, как и предполагал майор, Брейн еще двое суток плохо спал и был вынужден глотать «белую глину», чувствуя, что с каждой порцией его сознание затуманивается и он становится куском этой «белой глины».