Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 3

Далее, рассуждая обо всем многообразии вещей, сотворенных Брахмой, он добавляет: «Он

, чьи Силы непостижимы, таким образом сотворив Вселенную, был снова поглощен Вселенским Духом, изменив время и энергию, дабы отдохнуть»

.

В разделе Вед под названием «Айтарея Араньяка»

приводится такое примитивное изложение процесса Творения: «Вначале Вселенная была одной лишь Душой, и не было ничего больше, действующего или покоящегося. Затем Он помыслил: Я сотворю миры, – и тем сотворил различные миры воздуха, света, смертных существ и вод.

Он помыслил: Узрите, миры! Я сотворю стражей для всех миров, – и взял Он воды, и сотворил существо вида человеческого. И воззрил Он на сотворенное существо, и разверзлись уста его подобно яйцу, и вышла речь из уст его, и из речи – огонь. И отверзлись ноздри его, и в них вошел воздух, и стал вдыхать и выдыхать. И отверзлись очи его, и вышел из них луч блистающий, и из луча – Солнце. И отверзлись уши его, и вышел из них слух, и из слуха – пространство».

Затем было сотворено тело человека в его нынешней форме.

«И Он, Вселенский Дух, помыслил: Как может тело сие быть без Меня? – и Он посмотрел, через что Ему войти в тело. И сказал Он: Если без Меня мир существует., глаза – видят, уши – слышат, кожа – чувствует, разум – мыслит, горло – глотает, а детородный орган исполняет свое предназначение, где быть Мне тогда? – и Он разъял череп существа и вошел в него».

Узнай же великие древние истины! Бог есть вечная беспредельная Душа, или Дух. Материя не вечна и не самостоятельна, но сотворена Мыслью Бога. Ею сотворены и Материя в целом, и все миры, и человек, в которого, после того как проявились все его чувства и мыслящий ум, вошла искра Самого Бога и стала духом живым в его теле.

Сотворение мира описывается в Ведах следующим образом:

«Вначале был лишь Единый Бог, существующий Сам в Себе, и когда целая вечность прошла в Его самосозерцании и размышлении о Самом Себе, решил Он проявить совершенство Свое вне Себя Самого, и сотворил Он материю этого мира. Он сотворил четыре стихии, но они пребывали в хаосе и беспорядке. Он дохнул на воды, и собрались они в единый огромный шар в форме яйца, перемешались и превратились в свод небес, окутавший Землю. Сотворив Землю и тела всех живых существ на ней, этот Бог, дух всякого движения, даровал им, дабы вдохнуть в них жизнь, часть Своей сущности. Итак, всякая душа всякого живого и дышащего существа есть искра вселенской Души, которая не умирает; но всякая душа лишь меняет вид и форму, поочередно входя в разные тела. Из всех форм более всех приятна Верховному Богу форма человека, ибо она ближе всего к Его высшему совершенству. И если человек совершенно освободится от всех своих чувств и погрузится в самосозерцание, он постигнет природу Божественного и станет частью Его».

Древние персы многим напоминали индусов, в частности поэзией, языком и легендами. Завоевательные походы привели их к границам Китая; они покорили Египет и Иудею. Их воззрения относительно Божественной сущности в значительно большей степени напоминали иудейские, чем религии всех прочих народов древности, и многие черты религий окрестных народов в действительности принесены им именно персами, хотя мы привычно полагаем их следствиями прямого иудейского влияния.

Их вера в Царя Небесного и Отца Предвечного Света; легенды о чистом мире Света и предвечном Слове, которым были сотворены все вещи в материальном мире; о семерых могущественных духах, стоящих у Престола Света и Всемогущества; о славе небесных воинств, окружающих этот престол; о происхождении Зла и Князя Тьмы, вождя злых гениев и врага всего и всяческого блага, – все это очень напоминало положения религиозной веры иудеев. Они испытывали глубочайшее отвращение к египетскому идолопоклонству и в годы правления Камбиза планомерно искореняли его по указанию властей. Ксеркс, вторгшись в Грецию, повсеместно разрушал на своем пути языческие храмы и на их месте строил святилища Огня. Их религия была совершенно духовной, и поклонялись они совершенно абстрактным понятиям, а земной огонь и жертвоприношения служили им всего лишь символами высших духовных понятий.

Основы древнейшей религии Индии и Персии состояли единственно в поклонении Природе, ее чистым стихиям и изначальным энергиям, например священному огню или, превыше всего, Свету, воздуху – но не «низменному» воздуху земной атмосферы, а чистому и ясному воздуху Небес, дуновение которого пронизывает и пробуждает к жизни всякое земное бытие. Это простое и чистое поклонение Природе, скорее всего, является первой народной религией, очевидно, превалировавшей во всем древнем, патриархальном мире. Это не было, собственно, обожествление Природы или отрицание верховного Творца. Эти изначальные энергии и чистые стихии сотворенной Богом Природы являлись для древнего человека, все еще состоявшего в тесной связи с Богом, не подобиями, не признаками, не смутными образами и поэтическим метафорами, а истинными и естественными символами Божественной Силы. Повсюду в древнейших иудейских источниках чистый свет и священный огонь употребляются в качестве образов всепобеждающей и всепоглощающей Силы вездесущего Божества. Его дуновение было для древних первоисточником жизни, а потому малейшее дуновение свежего вечернего бриза было для пророков свидетельством Его присутствия одновременно повсюду, во всей природе.

«Все вещи проистекают от одного огня. Отец придал совершенство всем вещам и передал их Второму Разуму, который все народы мира называют Первым. Творения Природы сосуществуют с разумным светом Отца, ибо он есть Душа, озаряющая великие Небеса, озаряющая их волею Отца. Душа, этот яркий огонь, волею Отца остается бессмертной; она есть царица и управительница жизни; она заполняет собой все обители мира. Ибо огонь, бывший первой высшей силой, не ограничил свое действие сотворенной им материей, но также претворился и в разуме, ибо внешней оболочкой этого мира остается Разум Разумов, в начале времен проистекший от разума и окутавший огонь огнем. О Свет, порожденный Отцом! Он единый, от Силы Отца обретший сущность разума, способен постигнуть разум Отца; он способен внушить всем источникам и принципам способность к постижению чего-либо и к неизменному и непрестанному движению». Так говорил Зороастр, излагая древнейшие идеи персидской религии.

А вот что говорил этот же пророк древности о Солнце и звездах: «Отец сотворил всю Вселенную из огня, воды, земли и всепитающего эфира. Он укрепил на небе огромное количество недвижимых звезд, неподвижных навечно, и не по принуждению или безвольно, а просто в силу нежелания странствовать по небу, огнем воздействуя на огонь. Он собрал семь твердей мира и окружил Землю куполом небес, и там поселил семь живых сущностей, упорядочив их доселе беспорядочное движение неизменными орбитами: это шесть планет и Солнце, седьмая сущность, расположенная в центре, – в том центре, линии, исходящие из которого во всех направлениях, равны; и быстролетящее Солнце, само обращающееся вокруг основного центра, стремится к всепроникающему и всепронизывающему Свету, увлекая за собой Луну».

Далее Зороастр пишет: «Не подвергай измерению передвижения Солнца и не старайся ограничить их своим мерилом; ибо его несет предвечная воля Отца, и не по твоей воле оно движется, и не ради тебя. Не старайся понять непостоянство Луны, ибо она неизменно движется под влиянием необходимости, и передвижения звезд не для того были установлены так или иначе, чтобы отвечать каким бы то ни было твоим целям».

В «Бундахишне» Ормузд говорит Зороастру: «Я есмь тот, кто держит усыпанные звездами небеса в космическом эфире, тот, кто делает так, чтобы эта сфера, некогда утопавшая во тьме, ныне купалась в потоках света. Чрез меня этот мир стал миром прочным и долголетним – миром, по которому ступает Господь мира сего. Я тот, кто сотворил свет Солнца и Луны, и сделал так, чтобы свет звезд пронзал тучи. Я делаю так, что плодоносит семя, которое, умирая в земле, дает затем новые побеги… Я сотворил человека, чьи глаза суть свет, чья жизнь есть дыхание ноздрей его. Я поместил внутри него неистребимую силу жизни…»

Ормузд, или Ахура-Мазда, сам являлся воплощением изначального света, отдельного от света небесных светил, тем не менее, необходимого для самого их существования, – первоисточника их сияния. Семеро Амешаспента («святые бессмертные») управляли семью отдельными сферами бытия. Земля и небо, огонь и вода, Солнце и Луна, реки, деревья и горы, даже искусственно выделенные время дня и астрономического года, – ко всему древние персы обращались в молитвах, имея в виду духовного покровителя этой сущности, безраздельно властвующего в той или иной сфере. Огонь, например, «самая энергичная из природных сил», видимое воплощение изначального духовного Света, призывался ими как «сын Ормузда». Солнцу, архимагу, совершеннейшему и могущественнейшему орудию Божественной Силы, «победно нисходящему с вершины ужасной Альборджи, дабы править миром, который оно освещает от престола Ормузда», иногда поклонялись под именем Митры, благого и дружественного гения, которого в соответствующем авестийском гимне призывают также и чисто греческими именами «Непобедимый» и «Посредник», первое из которых означает, что он является самым действенным орудием Ормузда в неусыпной и никогда не прекращающейся борьбе дневного света с тьмой, а второе – что именно через него боги посылают людям свои самые лучшие и самые важные дары. Его именовали «оком Ормузда, лучезарным героем, победно шествующим повсюду, дарующим плодородие пустыне, возвышеннейшим из изедов и язатов, неусыпным защитником земли». «Когда враг-змей опустошает мои владения, – говорит Ормузд, – и поражает их голодом, Митра поражает его сильной рукой, вместе с дэвами Мазендарана. Копьем своим и вечной палицей Вождь Неусыпный повергает во прах дэвов, и как Посредник он встает на защиту города от зла».

Некоторые персидские секты полагали, что Ариман старше Ормузда, как тьма старше света; они учили, что в начале мировой истории он не был Первопринципом Зла, а грехопадение человека, как указано в «Бундахишне», приписывалось именно безудержному поклонению Ариману, к которому призывали все многочисленные пророки вплоть до Зороастра.

Митра – не только свет, но и разум, то самое светило, которое, пусть и родившись во тьме, не только рассеет ее, но и совершенно победит смерть. Борьба, в которой будет обретена эта победа, в основном будет осуществляться через Слово – «вечную эманацию Бога, властью которого и существует этот мир» и которое воспроизводят священные формулы Откровения, неизменно повторяющиеся в священнодействиях магов. «Что сделаю я, – восклицал Зороастр, – о Ормузд, погруженный в сияние света, чтобы сразиться с Даруджем-Ариманом, отцом злого Закона; как мне сделать людей чистыми и святыми?» И Ормузд отвечал ему: «Воззови, о Зороастр, к чистому закону слуг Ормузда; призови Амешаспента, рассеивающих изобилие во всех девяти кешварах

; призови Небеса, Зервана-Ахерона, птиц, что летают в небесной выси, быстрые ветры, Землю; призови мой дух, мой – Ахуры-Мазды, то есть чистейшего, сильнейшего, мудрейшего и лучшего из всех существ, ибо мое есть самое величественное из всех тел, ибо я через чистоту обрел верховную душу Совершенного Слова; ивы, все люди, призывайте меня, как указал я Зороастру».

Ахура-Мазда сам по себе есть живое Слово; его именовали «Перворожденным из всех вещей, выраженным образом Вечного, светом света, Творцом, силой слова своего, произносимого неустанно и беспрерывно, за триста шестьдесят пять дней сотворившим Небо и Землю». В яснах говорится, что Слово существовало прежде всех сотворенных вещей, что оно само по себе было язатом, то есть воплощенным объектом вознесения молитв. Оно воплощалось в Сируше, в Хоме и в Зороастре в образе Гуштаспы.

Митра является зримым образом великого единства, существующего между жизнью и смертью, светом и тенью, и из этого единства произрастают все прочие вещи, к нему возвращаются в конце времен через Митру все противоположности. Ежегодные жертвоприношения ему были своего рода пасхалиями магов, обрядами символического искупления и мольбой о нравственном и физическом воскресении.

В начале времен он сотворил мир; и в конце каждого астрономического года он отпускает на волю течение жизни, дабы оно одухотворило новый цикл бытия, а в конце времен он предложит все утомленные собственным круговоротом годы в качестве искупительной жертвы Богу, дабы на волю из смертной своей нынешней оболочки была выпущена Душа Природы, которой отныне будет суждено более чистое, святое бытие.

Ямвлих (De Mys., viii, 4) пишет: «Египтяне далеки от того, чтобы приписывать все сущее физическим причинам; жизнь и разум они отделяют от физического бытия и в человеке, и в природе. Они полагают разум и сознание самодостаточными, а уже от них, по их теории, проистекает тварный мир. Отцом всех сотворенных вещей они полагают Демиурга, а также они признают существование творческой силы и в Небесах:, и пред Небесами. Они считают Чистый Разум пребывающим за пределами Вселенной и превыше ее, а другой (иначе говоря, Разум, воплощенный в материальном мире) – состоящим в разумной силе, пронизывающей Вселенную и пребывающей в каждой ее частице и каждой сфере». Таким образом, остается заключить, что египтяне исповедовали верования, свойственные всем трансцендентальным философиям, а именно – веру в имманентное и трансцендентное Божество, дух, обретающий различные воплощения, но не переходящий в них полностью и не истощающийся за счет воплощения.

Мудрость, заключенная в канонических свитках Гермеса, дарует каждому пытливому исследователю исключительное знание этого священного закона. В особенности, гласят древние источники, безначальное и бесконечное Существо, всепроникающий Дух, или дуновение Природы, и, вероятно, даже более возвышенный образ почитали в Фивах под именем Амона или Амона-Кнефа, но даже это имя запрещено было произносить вслух. Теоретически такое существо должно было бы возглавлять три рода богов, о которых пишет Геродот. Скорее всего, это достаточно субъективная, привнесенная извне классификация изначально равных существ, расположенных в соответствии с порядком следования воплощений изначального Первопринципа и их собственной долей божественной силы. Первый класс, или восемь Великих богов, скорее всего, были эманациями воплощенного Бога в семи частях и силах Вселенной, в каждой из которых, по всей видимости, Божественная сущность воплощалась во всей полноте.

В древнем герметическом трактате, выдержки из которого приводит Ямвлих, Верховное Божество описывается следующим образом: «Прежде всех вещей, которые существуют в мире, прежде всех начал, есть единый Бог, предшествующий даже первому богу или царю; единый Бог недвижимо покоится в одиночестве Своего единства, ибо ничто не зачинается в недрах заключенного в Нем разума и нигде более, но Он скорее полагается идеальным Богом, Который благ, Который породил Сам Себя, являясь Своим Собственным отцом и Всеотцом. Ибо Он величественнее всех сотворенных вещей, Он существовал прежде всех вещей и является их Первоисточником и основанием всех вещей, сотворенных Разумом, который сам по себе есть первое из всех существ. И этот Единый, самодостаточный Бог решил воссиять и воссиял: поэтому Он и есть Свой Собственный Отец, породивший Сам Себя. Он есть Бог Богов и исток всех прочих богов, Великая Монада, или Единый, первичный по отношению к бытию и Сам – первоисточник бытия, ибо от Него – всякая бытность и всякое бытие, откуда следует, что Его следует именовать Истоком всех вещей, порожденных Разумом. Вот кто является первичным и изначальным источником всякого Творения, вот кого Гермес почитает превыше всех эфирных, эмпирейных и небесных богов».

«Шан-ди, или Верховный Господь Бытия, – пишет автор древнекитайского трактата о вере, – является первопринципом всего сущего и Отцом всего живого. Он вечен, недвижим и независим; Сила его не имеет границ; взглядом Своим он охватывает одновременно прошлое, настоящее и будущее, он проникает им в глубочайшие тайники сердца. Он правит Небом и Землей: все события, все перемены являются следствиями его всевышней воли и его повелений. Он чист, свят и беспристрастен; порок оскорбляет его взор; но он с радостью взирает на добродетельные поступки людей. Суровый, но справедливый, он примерно карает порок, которому привержены и князья, и правители, и часто он повергает наземь виновных, дабы увенчать тех, кто следует велениям своего сердца и кого он для этой цели поднимает с самых низов, из тьмы. Благой, милостивый и милосердный, он прощает согрешивших, если они покаялись; и общественные раздоры, и нерегулярная смена времен года, – все это лишь его благотворные отеческие предупреждения людям, чтобы они исправились».

Ведомые разумом в неизмеримо большей степени, чем воображением, эти люди, живущие на крайнем востоке Азиатского континента, не впадали в идолопоклонство вплоть до времен после Конфуция, то есть за два века до Рождества Христова, когда в их страну проникла религия Будды, или Фо, как они его называли. Их религиозная система в течение продолжительного времени основывалась на чистом поклонении Богу, и основание их нравственной и политической жизни лежало в области крепкого праведного разума, полностью соответствующего представлениям о Верховном Божестве. У них не было никаких ложных богов и изображений, а третий император Хуан-ди возвел Храм в честь Великого Архитектора Вселенной, видимо, первый в мире. Несмотря на то что китайцы приносили жертвы различным добрым духам, они несомненно почитали их неизмеримо меньше, чем Тянь-ди, или Шан-ди, Всевышнего Господа Мира.

Конфуций запрещал создавать идолов и вообще какие бы то ни было изображения Бога. Он отвергал всякое Его очеловечивание, но полагал Его силой, или Принципом, рассеянным во всей Природе. И китайцы именовали Бога – Божественным Разумом.

Японцы веровали в Верховное Незримое Существо, Которое нельзя воплотить в зримых образах и Которому нельзя поклоняться в храмах. Они называли его Амида, или Омит, и говорили, что у Него нет ни начала, ни конца, что Он снизошел на Землю, на которой оставался в течение тысячи лет, и стал Спасителем падшего человеческого рода, что Он будет судить человечество, и благие люди будут жить вечно, в то время как грешникам сужден вечный ад.

«Шан-ди в общем изображают, – говорил Конфуций, – в виде зримой тверди, а также зримых символов Солнца, Луны и Земли, ибо через их дары мы наслаждаемся милостями Шан-ди. Солнце есть источник жизни и света; Луна же освещает мир по ночам. Наблюдая за ходом этих светил, человечество становится способно определять времена года. Древние, связывая действия с их целями, учредили поклонение Шан-ди и жертвоприношения ему в день Зимнего солнцестояния, ибо Солнце, пройдя через двенадцать точек, назначенных ему Шан-ди для жительства в разное время года, заново начинает тогда свой путь, чтобы снова рассеивать его милости по всей Земле».

И далее: «Тянь – это вселенский принцип и первоисточник всех вещей… Шан-ди – это вселенский принцип бытия».

У арабов никогда не было поэтичной, четко оформленной и тщательно разработанной системы политеизма. Их историческую традицию многое роднит с иудейской, причем количество параллелей между ними впечатляет. Традиции чистой изначальной религии и простой веры патриархов в Бога Единого определенно никогда не умирали в их среде, равно как и идолопоклонство так никогда и не приобрело мало-мальски значительного числа сторонников среди них; а потом пришло время Магомета, который, несколько приспособив старинную веру к их понятиям, наставлял их в религии Бога Единого, пророком Которого он себя объявил.

До основной массы иудеев, как и всех прочих народов древности, определенно дошли лишь немногочисленные осколки изначального Божественного Откровения человечеству, однако они вплоть до Вавилонского пленения не погружались в метафизические размышления о Божественной Природе и Его Бытии, хотя псалмы Давида со всей очевидностью свидетельствуют о том, что определенная часть народа сохранила представление о Боге, совершенно незнакомое основной массе; именно эти немногие избранные стали посредниками, которым суждено было передать свое знание великих изначальных Истин грядущим поколениям.

Среди греков, учеников египетских жрецов, все высшие идеи и жесткие понятия о Боге, Его возвышенной природе и беспредельной силе, о вечной Мудрости и Провидении, ведущем все вещи в мире к заранее предначертанной цели, о беспредельном Разуме и высшем Уме, сотворившем все вещи, пребывающем неизмеримо выше всей внешне выраженной Природы, – все эти возвышенные идеи и достойные учения были более или менее совершенно представлены в трудах Пифагора, Анаксагора и Сократа, а впоследствии получили прекрасное, блистательное развитие у Платона и его последователей. Даже в народной греческой религии можно проследить множество глубинных, духовных оттенков смысла и значений символов, хотя ясно, что это всего лишь слабые отблески древних истин, лишь тени образов, мимолетные отзвуки и случайные вспышки некогда общепризнанной веры в Верховного Бога, Всевышнего Творца Вселенной, Всеобщего Отца человечества.

Многим изначальным истинам научил Пифагора Зороастр, в свое время обучившийся им в Индии. Его ученики отвергали храмы, жертвенники и священные изображения; они лишь смеялись над теми, кто полагал богов происходящими от человеческой природы или хотя бы в чем-то схожими с людьми. Они избирали местами поклонения богам вершины высочайших гор, где пели гимны и молитвы Верховному Богу, заполняющему необъятную сферу небес. Об этом свидетельствует Геродот. Свет они полагали скорее не самостоятельным объектом поклонения, а самым чистым и живым символом и первой эманацией Предвечного Бога; они полагали также, что человеку необходимо нечто зримое и осязаемое, дабы вознестись разумом к тем высотам, с которых только и можно поклоняться истинному Божественному Существу.

Существует удивительное сходство между храмами, священническим чином, учениями и обрядами персидских магов и британских друидов. Последние также отнюдь не поклонялись идолам в человеческом облике, потому что ведали, что Богу, Который незрим, и поклоняться следует вне сферы зримых образов. Они исповедовали единобожие. Молитвы свои они обращали к Единой Всепредержащей Силе, утверждая, что, поскольку Сила эта не есть материя, следовательно, она есть Бог; они скрывали ее имя под таинственными литерами «O.I.W.». Они учили, что раньше Земля подвергалась полному уничтожению водой и в будущем будет совершенно уничтожена огнем. Они учили бессмертию души, ее жизни после смерти физического тела, судному дню, когда все люди будут подвергнуты суду на основании их деяний в течение земной жизни. Они даже исповедовали своего рода догмат об Избавлении человечества через небесного Посредника. У них бытовали определенные предания о Всемирном потопе, пусть и непомерно искаженные. Эти осколки древней веры они переплели многочисленными языческими символами; например, они проповедовали поклонение двум второстепенным богам-Ху и Керидвен, соответственно мужчине и женщине (явно тем же самым, что Осирис и Исида), а также учение о переселении душ.

Первые жители Скандинавии верили в Бога, Который был для них «Творцом всего сущего, Вечным, Древним, Живым и Ужасным Существом, искателем сокрытого, Неизменным». Сначала они запрещали создавать идолы или какие-либо иные изображения Бога, Которому они предписывали поклоняться в уединении в лесных чащобах, где, как они учили, незримый Бог обитает в совершенной тиши.

Друиды, как и их предшественники с Востока, свято почитали нечетные числа, которые, – если отследить их последовательность до истока, – приводят к священному Божественному Единству, в то время как четные числа ни к чему подобному не приводят. Особым почтением пользовалось число 3. Возводя свои храмы, друиды руководствовались следующими числами: 19 (7 + 3 + 3

), 30 (7 х 3 + 3 х 3) и 21 (7 х 3), – которые прослеживаются во всех храмовых измерениях и расстоянии между священными мегалитами.

Друиды были единственными толкователями религии. Они надзирали за правильностью совершения всех жертвоприношений, и никто не имел права приносить жертвы самостоятельно, без их разрешения. Они обладали правом отлучения от жертвоприношений; без их разрешения нельзя было ни объявить войну, ни заключить мир; они даже обладали властью приговаривать к смертной казни. Они заявляли, что обладают знаниями древней магии, и занимались предсказаниями для пользы общества.

Они занимались многими науками и искусствами, в особенности астрономией – древним знанием Востока, в котором они достигли немалых высот. Они считали день сыном и наследником ночи, а поэтому свои вычисления времени вели в ночах, а не в днях: отсюда происходят современные английские слова fortnight («две недели») и sennight («неделя»). Им было известно подразделение звезд на созвездия, и наконец, они следовали строгому нравственному кодексу, питая особенное почтение к основополагающей масонской добродетели – Истине.

В эпическую исландскую Эдду включен следующий диалог:

– Кто самый знатный или самый старший из богов?

Его называют Всеотец (Алъфадир), но в древнем Асгарде было у него двенадцать имен…

Где живет этот бог? И в чем его мощь? И какими деяниями он прославлен?

Живет он, от века, и правит в своих владениях, а властвует надо всем на свете, большим и малым… Он создал небо, и землю, и воздух, и все, что к ним принадлежит… Всего же важнее то, что он создал человека и дал ему душу, которая будет жить вечно и никогда не умрет, хоть тело и станет прахом иль пеплом. И все люди, достойные и праведные, будут жить с ним в месте, что зовется Гимле или Винголъв. А дурные люди пойдут в Хель, а оттуда в Нифльхель. Это внизу, в девятом мире.

Все древние языческие народы, о мифологии которых до нас дошли хотя бы какие-то сведения, веровали в Единого Верховного Бога, имя Которого никому нельзя было произносить вслух.