Московская бойня

– Ты кто? – Но тут же опустил его.

Дэви узнал в громиле Левона Барбакадзе. Уроженец Гори был до войны на хорошем счету у своих командиров. Тот тоже понял, кто перед ним. Англичанин не раз присутствовал на тренировках и учениях. Лица не скрывал.

Навстречу вышедшим из леса диверсантам уже спешил майор Георги Капанадзе. Невысокий, коренастый мужчина с огромным носом должен был осуществлять общее руководство грузинской половиной отряда.

– Здравствуй, Левон! – Георги вытянул перед собой руки и, не обращая внимания на англичанина, обнял боевого друга. – Почему так долго шли?

– Русские заминировали несколько участков, которые я хотел использовать для возвращения. Поэтому пришлось их обходить. Несколько раз чудом не столкнулись с постами.

Оба офицера говорили по-русски. Это было одним из основных условий Дэви и инструкторов из США, которые готовили грузинский спецназ к войне. Под предлогом совершенствования разговорной речи, они требовали общения только на языке вероятного противника. На самом деле невыполнение этого обязательства воспринималось ими как неуважение к себе. Дэви, как и его коллеги из США, не знал грузинского и всегда испытывал дискомфорт, когда рядом говорили, а он не понимал о чем. Вообще, он считал себя полиглотом. Языки давались ему легко. Но зачем учить грузинский, если эта страна не представляет никакой угрозы для НАТО и не является ее партнером? Ресурсы, которыми она обладает, и так уйдут за бесценок на Запад. Хотя Россия также не собирается ни с кем воевать. Образ врага в лице этой страны необходим для выбивания многомиллиардных заказов на военные расходы, поддержания напряжения в западном обществе и его консолидации. Кроме того, на ее громадных и неосвоенных территориях сосредоточена основная часть богатств. Когда-то наступит время и северного медведя, после зимней спячки на исхудавшей подушке резервного фонда, заставят делиться этими запасами. Конечно, не при помощи военной силы. Просто, как это было с Советским Союзом, развалят эту империю изнутри, сообща с ее собственными политиками и олигархами, и снова пойдет она с протянутой рукой, выменивая низкосортные и вредные для здоровья продукты на дешевое сырье и выгодные для Запада договоренности. А там не за горами и условия для вспышки народного гнева, который перейдет в бунт. Дэви хорошо знал историю. Для России это как смена шкуры для змеи. Ее постоянно сотрясают революции, бунты, войны, репрессии. Запад вновь воспользуется случаем, и тогда на трон взойдет лояльный к США человек. Ведь получилось это сделать здесь и на Украине. Собственно говоря, это просто две генеральные репетиции перед началом премьеры. Но что-то не клеилось и шло не так, как хотелось в начале. Обстановка была тяжелой. Нервы у всех на пределе. Дэви мучила бессонница, охватила депрессия и непонятное предчувствие чего-то страшного.

Он поежился и огляделся по сторонам. Стало казаться, что из погрузившегося в сумрак леса на него кто-то смотрит. Немудрено, кругом шныряют вооруженные, готовые на все дезертиры, русский спецназ и просто мародеры. Ведь в этих районах появились брошенные людьми дома, оставленное военными оружие, а по дорогам, прихватив самое ценное, шли и ехали беженцы. Для Дэви не было секретом, что эвакуация населения с так называемых «оккупированных территорий» проводилась по указанию президента и его окружения, а если смотреть глубже, это было организовано с подачи специалистов из США и Англии. Сначала людей пытались обмануть, будто бы отряды осетинского ополчения при поддержке русских, войдя в населенные пункты, незамедлительно приступят к этническим чисткам. В эту ересь никто не поверил. Тогда были задействованы командно-административные ресурсы. В приказном порядке свое жилье должны были покинуть сотрудники полиции, чиновники и служащие других государственных структур. В общем, та категория, на которую непосредственно можно было воздействовать путем шантажа, угроз, а в будущем лишить работы. Никто из тех, кто стоял за всем этим, не верил, что населению прилегающих к Осетии районов грозит опасность. Но им нужны были толпы беженцев на дорогах, страх в глазах детей, безысходность на лицах стариков. Пусть весь мир видит: еще немного – и в Грузии грянет гуманитарная катастрофа. Повсюду царил хаос. Поэтому неизвестно, как поведут себя в этой обстановке взращенные западными кураторами диверсанты. Их научили стрелять, совершать многокилометровые марши, диверсии и еще многому тому, что необходимо уметь профессионалу. Но это ничто, если нет боевого духа, веры в победу и уверенности в своей правоте.

Дэви выглянул из-за машины на другую сторону дороги. Солдаты обоих подразделений столпились у обочины и о чем-то негромко разговаривали. Причем они разительно отличались друг от друга. Те, кто вышел из района боевых действий, говорили негромко и сдержанно, даже, как показалось Дэви, надменно и немного с презрением. У них были серые, уставшие лица, почерневшая от пота и грязи форма. Они небрежно держали оружие, кто на плече, кто под мышкой, всунув при этом руку в карман штанов. Спецназовцы, прибывшие с юга республики, лишь задавали вопросы и слушали своих коллег, открыв рты.

– Это плохая затея, – донеслось до слуха Дэви, и он посмотрел на Левона, который это сказал Георги. – Я не хочу играть в такие игры, – усталым, немного с хрипотцой голосом продолжал тот, не заботясь о том, что рядом стоит иностранный наблюдатель. – Если бы три года назад знал, что задумали в правительстве, ни за что не пошел бы в армию.

Невольно Дэви поймал себя на мысли, что эти слова адресованы именно ему.

– Мы воюем против всего Кавказа! – между тем бил в одну точку Левон. – Я видел осетин из России, много чеченцев. Там часть батальонов «Восток» и «Запад». Русские дерутся, будто защищают свою землю. Добром это не кончится.

– И это хорошо! – не выдержал Дэви. – Спичка брошена в ведро с бензином. Этот пожар вернется обратно на Северный Кавказ, а Грузию защитит весь цивилизованный мир. Я не понимаю, почему у вас такое настроение?

– Когда я уходил со своими ребятами на задание, то на нашей территории видел много техники, – с обидой и злостью стал пояснять Левон. – Танки, пушки, «Град», всего и не перечислишь. Потом, уже оказавшись в тылу у осетин, за Цхинвалом, мы любовались, как на этот город полетели тысячи ракет. Это походило на салют. За многие километры был слышен сильный грохот, который превратился в гул. Я уже думал, что там не осталось ни одной осетинской собаки. А что сейчас? – Он выдержал паузу, будто ожидая, что кто-то договорит за него, и, не дождавшись, продолжил: – Все убежали. Осетины празднуют победу!

– Ты просто устал, Левон. – Дэви отвел взгляд в сторону. – Вам приготовили душ и привезли новое обмундирование.

– Куда потом? – нахмурился Левон.

– Все скажут, – пообещал Дэви и забрался на заднее сиденье своего джипа. Он не хотел продолжения разговора, да и не знал, как вести себя в подобной ситуации.

Некоторое время Дэви просто тупо смотрел перед собой. Потом откинулся на спинку и прикрыл глаза. Постепенно его сморил сон. Вот он идет по лужайке поместья своего отца. Навстречу бегут дети. Неожиданно в небе слышится гул. Дэви поднимает голову и видит заходящий на боевой разворот штурмовик. Деревья вдруг становятся черными, а небо серым. Вот самолет совсем близко. Дыхание перехватывает, а в груди появляется давящая боль. Еще немного – и самолет пустит свои ракеты. Дэви услышал собственный крик и, словно от толчка, открыл глаза. Он быстро пришел в себя и сразу вспомнил, где находится. Сумерки сгустились до такой степени, что на деревьях можно было с трудом разглядеть листья. Левон и Георги продолжали разговаривать. Дэви посмотрел на часы и удивленно хмыкнул. Спал он всего несколько минут. Отчего-то ему вновь сделалось страшно. Он вновь перевел взгляд на грузин. Здесь, в глуши, эти уставшие от войны люди могут запросто убить его, а тело спрятать. Потом сказать, что ничего не видели. Отошел по нужде в сторону от лагеря и пропал. Можно предположить, что выдававший себя за журналиста сотрудник военной разведки, майор Дэви Сэджвик, похищен русскими.

Он невольно вспомнил сон. На лбу выступил пот, а воздух стал застревать в горле.

«Это уже перебор», – подумал Дэви и выбрался наружу. Опасаясь, что его состояние заметят грузины, он заложил руки за спину и не спеша направился по заросшей травой дороге. Отойдя от машины, Дэви невольно встал и развернулся назад. Его охватила злость. Он только сейчас вдруг поймал себя на мысли, что Левон со своими людьми беспрепятственно прошел к лагерю. Конечно, охранение, которое они выставили, видело, что идут свои. Но они должны были предупредить по радио о появлении группы. В этот момент ему показалось, будто бы через дорогу, между ним и машиной, промелькнул чей-то силуэт. Он присел, вглядываясь в темноту. Страх, как ни странно, прошел.

«Может, показалось?» – мелькнула мысль.

Однако сдавленный вскрик, а затем приглушенные хлопки выстрелов русских винтовок «ВСС», которые он не мог ни с чем спутать, ошеломили. Не было сомнений, на них вышел спецназ ГРУ. От досады Дэви готов был кричать. С минуту он пребывал в оцепенении, потом стал медленно пятиться, крутя во все стороны головой, а когда удалился на приличное расстояние, побежал. Вскоре где-то сзади раздался истошный вопль, который резко оборвался. Дэви припустил, на бегу доставая из нагрудного кармана спутниковый телефон. Нужно было срочно предупредить о случившемся босса. Ночь уже вступила в свои права, но он различал в свете звезд и полумесяца дорогу. Однако все равно несколько раз споткнулся. Бежать было легко. Грунтовка шла под уклон, постепенно забирая влево. Неожиданно позади раздался выстрел. Почему-то решив, что стреляли в него, он обернулся. В этот момент нога провалилась в небольшое углубление, и Дэви полетел вперед. Телефон выпал из руки. От удара о землю из груди вылетел воздух, а в животе отдало болью. Досталось и челюсти. От соприкосновения с землей подбородка лязгнули зубы. Едва сдерживаясь, чтобы не застонать, и моля бога, чтобы не было никаких переломов, он медленно встал на четвереньки. Боль постепенно отступила. Придя в себя, Дэви пополз вперед, шаря по траве рукой. Наконец он нащупал выпавшую трубку телефона и облегченно вздохнул. На ощупь корпус был цел. Он поднялся и вновь бросился бежать, уже намного медленней. Но результаты падения сразу проявили себя болью в коленях, и Дэви перешел на шаг, ожидая, когда успокоится сердце. Прикинул в голове, на какое расстояние удалился. По всему выходило около полутора километров. Пора прятаться. Очень большая вероятность, что русские сейчас трясут уцелевших диверсантов. Наверняка их заинтересует, кому принадлежит оставленная им «Тойота».

Дэви свернул с дороги, прошел между деревьями и улегся в траву. Стараясь унять одышку, прислушался. Было тихо. На ощупь включил телефон и обомлел. Экран не засветился.

– Что за чертовщина? – Он повторил манипуляцию несколько раз. Безрезультатно. Потряс трубкой, достал и вставил аккумулятор обратно. Ничего. Такого еще не было. Правильно говорят русские: «Беда одна не ходит». Запасной телефон остался в машине. Он закусил нижнюю губу, убрал трубку в карман, смахнул ручьями стекающий со лба пот. Одежда от бега тоже промокла и неприятно прилипала к телу. Но это мелочи по сравнению с тем, как он опростоволосился со связью.

«А что, если грузины взяли верх?! – подумал Дэви. – Ведь там солдаты элитных подразделений, на подготовку которых не жалели ни времени, не денег». Однако тут же понял, что глупо тешить себя этой надеждой.

Было ясно, русские сняли охранение, после чего заметили приближение Левона и его людей. Пропустили через себя, а потом атаковали.

Прошло еще полчаса. Дэви трясло от злости. Находясь в неведении, он молил Бога, чтобы у тех, кто знает, с какой целью в этом лесу спрятаны армейские «Хаммеры» и собираются бойцы элитных подразделений Грузии, не развязались языки. Дэви прикинул в уме количество людей, представляющих в этом плане опасность. Всего их было двое, это майор Капанадзе и полковник Михеил Тодуа. Сейчас они наверняка в руках у русских. Тодуа – пятидесятилетний грузин, под вечер игнорировал ужин, забрался в один из «Хаммеров» и уснул. Именно он негласно курировал лагерь со стороны Грузии, а Капанадзе, по сути, был его помощником.

По спине Дэви пробежали мурашки. Он вдруг подумал, что знающих задачу людей к этому времени значительно больше. Капанадзе мог поведать об этом любому из своих сержантов. У грузин это просто. Можно сказать, что практически во всех военных структурах присутствовали панибратские, даже родственные отношения. Когда иностранные инструктора делали грузинам по этому поводу замечания, то те отмахивались и говорили, будто у них все на доверии. Напряжение и страх уступили место злости. Русские быстро поймут, что затевается какая-то очередная операция, и будут выбивать информацию всеми доступными им средствами. Он не понаслышке знал, что разговорить можно практически любого человека.

Открытые участки тела Дэви обработал специальным кремом от комаров, а штаны и куртка были пропитаны аналогичным по назначению составом. Однако то ли его качество было плохим или он попросту выветрился, но кровососы стали донимать. Хотя пот, в который попала эта гадость, нещадно щипал глаза. Дэви использовал препараты для военных и был очень удивлен, что ученые до сих пор не придумали такой состав, который бы в подобных случаях не вызывал дискомфорта.

Неожиданно раздался звук приближающихся машин. Он затаил дыхание и вжался в землю, на всякий случай прикинув расстояние до дороги. «Хаммеры» были оборудованы приборами ночного видения, и существовала опасность быть замеченным.

Снова мелькнула мысль, что это грузины, которые отбили атаку, но он тут же отругал себя за глупость. Без него они не сдвинутся с места. Хотя кто их знает? Сейчас возможно все.

Мимо проехали все пять внедорожников. Вслушиваясь в тишину, Дэви выждал еще некоторое время, потом осторожно поднялся и вернулся на дорогу. Посмотрел в сторону колонны. Уже не было слышно даже гула моторов, лишь в воздухе витал запах выхлопных газов. Дорога петляла, поэтому кусты быстро скрыли зеленые огни габаритов. Он развернулся и осторожно пошел обратно.

Дойдя до места, где был импровизированный лагерь, остановился. Было тихо. Присел, стараясь на фоне более светлого неба найти основной ориентир, два старых пирамидальных тополя, которые росли слева от дороги. Сразу разглядел их. Именно между ними было укрытие для машин. Медленно, стараясь не шуметь, прокрался к капониру. Но в темноте почти ничего не было видно. Примерно прикинул в голове, где его джип, и пошел в том направлении. Однако через пару шагов споткнулся обо что-то мягкое и полетел на землю. Дэви успел выставить руки, и падение было благополучным. Он догадался, что оказалось препятствием. Это был труп человека. Дэви ощутил тревожный и непонятный запах. Он был знаком ему. Так пахла смерть. Дальше Дэви двигался с большей осторожностью, и, как оказалось, не напрасно. На пути было еще два убитых. У последнего он остановился, отругал себя за тупость и присел на корточки. У каждого солдата грузинских специальных подразделений был небольшой фонарик. Как правило, с наступлением сумерек они носили их в карманах.

Дэви осторожно провел по нему кончиками пальцев, определяя, где голова. Когда коснулся рукой покрытого жесткой щетиной подбородка, почувствовал, что он еще теплый. Дэви брезгливо отдернул руку и стал ощупывать карманы. Вскоре ему удалось найти то, что искал. Он вынул фонарь, но не решился его сразу включать. С другой стороны дороги что-то хрустнуло. Он замер, пытаясь понять, что могло быть источником этого звука. На самом деле из-за нервного перенапряжения все органы чувств работали на пределе. Ему было знакомо такое состояние. Можно расслышать негромкую речь на большое расстояние. В такие моменты организм мобилизует все свои не задействованные в обычной жизни резервы.

«Может, просто показалось? – подумал он, но тут же в голову пришла другая мысль: – А вдруг они оставили засаду?» Его бросило в жар. Джип однозначно привлек их внимание. Осмотрели. Нашли аппаратуру. Точно! Возможно, поверили в легенду о журналисте. Но представитель прессы теперь вдвойне опасен. Русские наверняка решили, что он каким-то образом их заметил раньше, чем они его, и убежал.

До машины оставалось всего несколько шагов. Он уже различал «Тойоту». Гарью не пахло. Возможно, ее не вывели из строя, а оставили в качестве приманки. Внутри могла устроиться пара человек и поджидать, когда он вернется. Мысли одна мрачнее другой вихрем проносились в голове. В конце концов Дэви передумал идти к машине. Мягко ступая, он стал осторожно пятиться задом и вскоре благополучно добрался до первых деревьев. Здесь снова замер. Стук сердца мешал разобрать звуки. Но отчего-то ему стало спокойнее. Дэви решил идти пешком. До Тбилиси не больше двадцати километров. Он от руки, с небольшой погрешностью, мог нарисовать карту этой республики, со всеми заковыристыми названиями. К тому же рядом дорога. Вариантов, как быстро добраться до города, было много. Он вновь посмотрел на светящиеся стрелки циферблата, потом на небо. С учетом времени года можно с большой точностью определить стороны горизонта. Неожиданно его обдало жаром. При самом благоприятном раскладе, свое руководство он сможет поставить в известность о случившемся только утром, когда русские уже доберутся до базы. Конечно, штурмовать такими силами они ее не решатся. Это просто абсурд. Обычно в такой ситуации спецназ проводит разведку объекта и наводит авиацию. Он поежился и вновь развернулся в направлении джипа. Нерешительно сделал шаг и встал.

А если они просто заминировали машину? Дэви разозлился на себя. Нужно было срочно что-то делать, а он ходит кругами и трясется от страха. Взвесив все «за» и «против», он направился обратно. Снова оказавшись у капонира, прислушался. По-прежнему было тихо. «Доверимся судьбе!» – устав бояться, подумал Дэви и включил фонарь. Небольшое размытое пятно света выхватило кусок маскировочной сетки и лежащего на земле грузина. Рядом валялась винтовка. Дэви осветил вокруг себя. В жиденьком луче большими белыми пятнами заметались мотыльки. Ничего подозрительного. Он подошел к убитому, взял винтовку. Брезгливо поморщился. Она была липкой от крови. Но делать было нечего, и Дэви направился к своей машине. Он долго и скрупулезно осматривал ее снаружи, светил в салон, но ничего не нашел. Тогда осторожно открыл дверцу. Тоже ничего не произошло. Перешагивая через трупы, вернулся к капониру, достал перочинный нож и быстро отрезал от маскировочной сетки длинный шнур, вернулся и привязал его к рычагу замка капота. Отошел в сторону, лег на землю и дернул. Раздался щелчок. Взрыва не последовало. Медленно вернулся. Буквально по миллиметрам открыл капот и осветил двигатель. Здесь он не увидел ни лишних проводов, ни адской машинки.

– Странно, – вслух пробормотал он и закрыл крышку.

Звук показался намного громче, чем это бывает в обычной обстановке. После этого он забрался в салон. Сумки с телефоном, фотокамерами и ноутбука не было. Дэви выбрался наружу.

«Почему русские не тронули джип, не стали меня искать и не оставили людей? Может, кто-то из грузин убедил их, что это его машина? Но ведь они наверняка осмотрели ее и нашли аппаратуру, которая красноречиво говорила о том, что ее хозяин как минимум фоторепортер! Нет, сюрприз они точно оставили».

Размышляя над создавшимся положением, Дэви стал пересчитывать трупы. Для начала спустился в капонир, потом вышел наружу, обошел его вокруг. Всего, как оказалось, убитыми было семнадцать человек. Значит, пятерых они забрали. На многих не было курток и панам. Не надо было иметь много ума, чтобы догадаться, что их прихватил для себя русский спецназ. Со стороны и не поймешь, кто едет в машине. Тем более никаких постов на всем протяжении до самого Омало нет.

Он вновь стал бродить среди убитых, переворачивая их на спину, и светить в лицо. Вскоре стало ясно, среди тех, кто нашел на этой полянке смерть, нет ни полковника Тодуа, ни командиров групп. В том, что рано или поздно они заговорят, Дэви не сомневался. Ему сделалось нехорошо.

Как сообщить о надвигающейся угрозе? Дэви стал теребить нижнюю губу. – До рассвета еще можно принять меры и сохранить отряд под Омало. Для его комплектования, обучения и содержания он с трудом выбил деньги, и теперь все насмарку. Неожиданно его осенило. В шести километрах от этого места было село Квемо-Бошури. Там можно найти если не телефон, то транспорт. Он хлопнул себя по нагрудному карману, в котором лежали полторы тысячи долларов, и уверенно зашагал по дороге, изредка подсвечивая себе под ноги.

* * *

Наблюдая, как спецназовцы выгоняют из капонира «Хаммеры», Антон слушал ответы полковника грузинской армии, которого обнаружили в одном из внедорожников. Он представился Михеилом Тодуа и не долго запирался. Тем более к его допросу Антон приступил, уже зная, какую задачу имели находящиеся здесь люди.

Тодуа оказался офицером департамента военной разведки. Он подтвердил наличие вблизи Омало лагеря подготовки боевиков из числа чеченцев, на усиление которых собирались бросить грузинских диверсантов. О загадочном иностранце, приехавшем на джипе «Тойота», полковник знал немного больше, чем его подчиненные. Как оказалось, выдававший себя за журналиста человек курировал подготовку операции. Зовут Терри Хейл, но все уверены, что это не настоящее его имя. До нападения на Цхинвал он не раз появлялся в учебном центре и наблюдал за ходом занятий и тренировок чеченцев. Постоянно использовал разный транспорт. От иномарок и микроавтобусов «Форд» до российской «Нивы». Сюда прибыл сегодня утром на джипе. Сразу уточнил, как продвигаются дела, и остался. Сделал несколько замечаний, после чего почти весь день провел в машине.

– Почему он свободно перемещается по республике и командует вами? – удивился Антон. – Может, он действительно журналист?

– Мой начальник велел выполнять все его требования. Терри всегда знает пароль на каждый день для проезда на режимные объекты.

– Описать его сможешь? – Антон посмотрел на силуэт стоявшего перед ним грузина.

– Невысокий, нос тонкий… – Тодуа выдержал паузу, собираясь с мыслями. – Волосы немного светлые. – Он пожал плечами. – Выглядит лет на сорок. Когда читает, надевает очки.

– Тебе не кажется, что это тот самый тип, который трепал нам два дня назад нервы, а потом свалил с американцами на вертолете? – вполголоса спросил стоявший рядом Кот.